— Дело верное. Рун легко соберёт людей.

Эрик прицокнул языком.

— Рун… Рун, конечно, людей соберёт. Но ты проследи, чтобы корабли снарядили хорошо. И чтобы Рун не перепутал запад и восток, когда поплывёт. Доверяю это тебе.

В следующую секунду глаза Эрика остановились на Кадане.

Галл, стоявший у Льефа за спиной, поймал его пристальный взгляд. Ему стало неуютно, и он инстинктивным жестом провёл по волосам рукой, но от этого получилось только хуже: в глазах Эрика блеснул неприятный огонёк.

— Я вижу, обручье, что я подарил тебе, ты отдал своему рабу.

Льеф замешкался на секунду, вопрос застал его врасплох.

— Он спас мне жизнь, — нашёлся наконец он, — зимой я провалился под лёд. А он вытащил меня.

— Ты рыбачил вместе с рабом?

— Он собирал рыбу в корзины.

— А зачем твоему треллю волосы как у жены?

— Разве я не вправе иметь раба, который будет радовать мой глаз?

— Ну… хорошо, — нехотя согласился конунг, но Кадан отлично видел, что он не поверил ни слову, — Рун вечером зайдёт к тебе. Он всю зиму о тебе вспоминал.

Льеф кивнул.

— Буду рад увидеться с ним. Я тоже по нему скучал.

Они покинули палату, в которой конунг проводил приём, и едва остались вдвоём, Кадан потянул Льефа за плащ. Тот обернулся и непонимающе посмотрел на него.

— Льеф, пожалуйста, тебе лучше это забрать, — Кадан протянул ему браслет.

— Хочешь сказать, что не принимаешь мой дар? — в голосе Льефа прозвенел непривычный металл.

— Я… — Кадан запнулся, начиная понимать, что попал в ножницы чужой культуры, которую пока не понимал до конца. Как конунга оскорбило то, что Льеф отдал кому-то его дар, так и Льеф явно собирался сейчас оскорбиться на него. — Льеф, я ценю честь, которую ты мне оказал, — медленно, тщательно подбирая слова произнёс Кадан, — но я уважаю твоего вождя. Этот дар и его судьба предназначены тебе.

— А я предназначил их тебе, — Льеф взял Кадана за руку и без особых церемоний защёлкнул у него на запястье браслет. — Может, ты захочешь вернуть и плащ?

Кадан инстинктивно опустил ладонь на пушистую шкуру, которая напоминала ему о Льефе ночью и днём в течение всей этой долгой зимы.

— Нет, — он поник, — но то, как ты относишься ко мне, принесёт тебе много бед.

— Я свободный человек. Мои чувства не касаются никого.

Кадан склонил голову набок и с лёгкой насмешкой посмотрел на Льефа. Он, как и Льеф, вырос при дворе — потому что шатёр его отца тоже был своего рода двором — и его удивляло, что Льеф не понимает таких простых вещей.

— Не свободен никто, — сказал Кадан, — даже твой конунг зависит от нас всех.

— Вот потому он и примет мою волю такой, какая она есть.

Кадан замолк, поняв, что Льефа не переубедить.

Льеф бросил быстрый взгляд по сторонам — никто ли не видит их — и резко прижал Кадана к себе.

— Ты будешь носить лучший мех, — прошептал он, пряча лицо в его волосах, — а осенью я привезу тебе из похода золото, шёлк и рабов. Ты сам будешь как король.

Слова и голос Льефа пробудили в теле Кадана сладкую дрожь, и пах тут же потяжелел, но он закрыл глаза и тихо сказал:

— Мне было бы радостней, если бы ты вовсе не ходил в поход.

Льеф фыркнул и отстранился от него.

— Ты и правда ведёшь себя как жена. Но если и так, ты привыкнешь, что ты — жена воина северных земель.

Кадан спорить не стал.

— Ты умеешь прислуживать за столом? — спросил тем временем Льеф.

— Конечно. Я прислуживал за столом отца.

— Тогда, когда придёт Рун, ты будешь подавать нам вино. Постарайся не разозлить его. Он мой хороший друг.

========== Глава 11. Побратим. ==========

Кадан стоял в покоях, выделенных для Льефа, перед гигантским сундуком высотой по пояс ему, а длиной в его рост, и перебирал принадлежности для стола: весна только началась, потому фруктов и овощей было не сыскать, но на золотом подносе всё же лежало несколько кусочков вяленых абрикосов, привезённых из южных стран. Стояли две чарки, покрытые золотой резьбой и изукрашенные зелёными камнями, названия которых Кадан не знал. Стоял небольшой бочонок с мёдом. Всё это выдали ему на кухне, куда его отправил Льеф, когда Кадан сказал кухаркам, что сыновья конунга хотят пировать.

Главной его обязанностью должно было стать подливать мёд.

Льеф возлежал на кровати, заложив руку за голову, и смотрел на него. Кадан в новой меховой курточке зачаровывал его ещё больше, чем всегда. И если бы не Рун, до прихода которого оставалось совсем чуть-чуть, он уже завалил бы его на кровать и принялся целовать.

Когда дверь открылась, оба посмотрели на дверной проём. Кадан негромко вскрикнул и тут же прикрыл рот рукой.

Он узнал белокурого воина с заплетённой в косы бородой. Словно наяву перед ним встал сверкающий клинок, которым Рун вскрыл спину его брата, и к горлу подступил ком.