— Конечно! — соврал Скабиор.
— Ну, давай тогда. Удачи!
— Взаимно, — буркнул Скабиор.
Он счел себя полным идиотом, когда, выбравшись из машины на тротуар, почувствовал странную слабость в коленях. Год с троюродной бабусей-магглом, среди пылесосов и электрических звонков. Лучше бы его отправили год шляться по лесу без возможности приближаться к опушке. Там, по крайней мере, все было бы привычно. Но хваленое снисхождение аврората явно не распространялось так далеко. Скабиор вздохнул, закинул на плечо спортивную сумку, в которую Джонсон напихал какое-то барахло, и побрел вдоль крашеного масляной краской забора. Сквозь заросли сирени мелькали освещенные окна двухэтажного дома. В остальных коттеджах на улице свет уже не горел — все спали. А здесь ждали гостя.
У входа Скабиор на мгновение остановился и позволил себе маленькую слабость — оглянулся. Машина подмигнула фарами из темноты. Скабиор мысленно поблагодарил Неда за поддержку и толкнул калитку.
Над крыльцом, к которому вела усыпанная разноцветным гравием дорожка, вспыхнула лампочка.
— Эвандер! — послышался дрожащий старческий голос, и маленькая седоволосая женщина, кутающаяся в шаль, появилась в дверях. — Приехал!
Уже за полночь, растянувшись на непривычно мягкой и пугающе чистой кровати, Скабиор решил, что отношение к приговору можно пересмотреть. Не так все было паршиво. Он ожидал худшего.
Единственное, что напрягало — это тетушка Дульсибелла. Мерлин, какой же она была маленькой и хрупкой. Когда она передвигала посуду на столе, Скабиор смотрел на ее руки, и ему казалось, что вот-вот зашуршит бумага.
А самым трудным оказалось встречаться с ней взглядом. Глаза в лучиках мелких морщинок смотрели со странной смесью нежности и любопытства, и Скабиор опускал голову, стискивая ложку в кулаке. “Да в чем дело-то?” — злился он на самого себя. — “Ее же никто не обманывает, я действительно ее родственник!”
Ну да, только он все это время даже не слыхал ее имени. И вообще не знал, что она есть на свете.
Алкеста о родственниках-магглах не говорила. Они остались в ее прошлой, немагической жизни, закончившейся после встречи с Александром Скабиором. О его родне она тоже почти не упоминала — если не считать того случая, когда проплакала весь вечер. “Они смотрели на меня, как на какую-то самозванку”, — вытирая слезы, говорила она соседке. — “Эта расфуфыренная индюшка даже заявила, что аннулировала бы наш с Сэнди брак, если бы все еще носила фамилию первого мужа — просто чтобы не называться так же, как и… как… Ох, миссис Финч, слышали бы вы, как она меня назвала!”.
Она уронила голову на руки и плечи ее затряслись еще сильнее. Соседка обернулась, увидела Скабиора-младшего, хлопающего глазами в коридоре, и тихонько затворила дверь.
Только тогда Скабиор и узнал, что кроме папы с мамой в семье бывает кто-то еще. Когда хоронили отца, совершенно нелепо утонувшего в озере, на кладбище пришло лишь несколько его приятелей, да еще миссис Финч обнимала за плечи мелко дрожащую Алкесту.
Подкравшиеся воспоминания о родителях и чувство непонятной неловкости перед Дульсибеллой, наверное, долго не давали бы заснуть. Но непривычно мягкая подушка оказалась пуховым омутом, мягко и незаметно затянувшим Скабиора в глубины сна, такого крепкого, что в нем даже не было видений.
Когда он проснулся наутро, солнце уже стояло высоко и беззастенчиво пялилось в окно в просветы между ветвями деревьев. Дульсибелла, как выяснилось, встала уже давно. Скабиора, спустившегося на кухню со второго этажа, встретил аромат кофе и поджаренных тостов. Сама троюродная бабуся, предпочитавшая, чтобы ее по-свойски называли тетушкой, возилась в гостиной: выдвигала один за другим ящики старого скрипучего комода и тяжело вздыхала, перебирая их содержимое.
— Что вы ищете? — полюбопытствовал Скабиор, выглядывая с кухни. Он умял три тоста подряд и готов был обнять все человечество.
— Твои открытки, — сказала тетя Дульсибелла. — Я же всегда храню открытки и письма, и все в отдельных стопочках. Вот поздравления с Рождеством и с Пасхой от Дэви и Шарлотты, вот письма Энн, а это открытки Мими… Где же твои?
Она выпрямилась, сжимая в руках пачку открыток, перетянутых лиловой атласной лентой, и растерянно огляделась по сторонам, будто надеялась, что где-то прячется еще один такой же комод, про который она просто забыла. У Скабиора странно сдавило горло.
— Наверняка где-нибудь на виду, просто прячутся. — Он заставил себя улыбнуться. — Знаете, как иногда бывает.
— Знаю. — Тетя Дульсибелла махнула рукой. — На прошлой неделе я полчаса искала коробку со штопальными нитками, а оказалось, что она стояла совсем рядом, просто я сама не заметила, как накрыла ее салфеткой.
Она положила стопку открыток на место и задвинула ящик.
— Да, дорогой, ты ведь скоро познакомишься с Мими, твоей кузиной! Это внучка Изабеллы.
Скабиор в упор не помнил, кто такая Изабелла, но это полбеды. Он не знал, как отнестись к услышанному известию.
Джонсон сказал, что внук Дульсибеллы, Эрни, на год уехал в Африку, на какие-то геодезические работы. Это оказалось отличным поводом подсунуть тетушке блудного родственника: дескать, будет кому присмотреть за старушкой. Другим егерям, сосланным к магам, тоже сыскали кого-то из родни. Скабиор подозревал, что неведомый Эрни срочно укатил в командировку не без вмешательства со стороны министерства магии, и в остальных осчастливленных обретенными племянниками и кузенами семьях наверняка происходило нечто похожее. Все, вроде бы, оказалось улажено, но откуда взялась еще и эта Мими? О таком сюрпризе никто не предупреждал.
Тетушка Дульсибелла тем временем сняла с каминной полки одну из многочисленных фотографий в рамках с завитушками и, сияя, протянула ее Скабиору.
— Вот она! — радостно оповестила она.
Скабиор с ужасом уставился на темноволосую девчушку лет трех-четырех, весело улыбающуюся на подвесных качелях. Этого не хватало! Да он со времен приюта детей близко не видел! Что он с ней будет делать?
Стоп. Скабиор вспомнил, что тетушка показывала ее открытки. Не могла же их присылать такая пигалица? Наверное, это просто старая фотография.
— Сейчас, конечно, она подросла, — сняла камень с его плеч тетушка Дульсибелла. — Совсем стала большая. Но я по-прежнему держу на полке этот снимок: очень уж славно она здесь вышла. А улыбка у нее прежняя.
Скабиор, осчастливленный тем, что ему не придется исполнять роль няньки, готов был признать свою мелкую кузину королевой улыбок. Тетушка поставила фотографию на полку и снова засуетилась:
— Эви, дорогой…
“Эви”. Скабиор понадеялся было, что ослышался, но тешить себя иллюзиями — непозволительная роскошь для оборотня, и такими привычками он себя не баловал. Оставалось только вздохнуть, смириться и спросить кротким голосом:
— Да, тетушка?
— Давай немного пройдемся. Покажу тебе, что где. Заодно зайду в бакалейную лавку.
Идею прошвырнуться Скабиор одобрял везде и всегда. Но сейчас оставалось еще одно дело в доме.
Пока тетушка Дульсибелла шуршала какими-то свертками в кладовке, Скабиор проскользнул в прихожую. Еще вчера он приметил телефон на столике, застеленном белой кружевной салфеткой. Вытащив визитную карточку Джонсона, он быстро набрал номер и поднял трубку. Оттуда донеслись мерные гудки.
— Нед? — на всякий случай позвал Скабиор.
Трубка продолжала отрешенно гудеть. Скабиор положил ее на место и набрал номер еще раз, внимательно сверяясь с каждой цифрой. Результат оказался прежним.
Скабиор отошел от телефона и задумчиво почесал шевелюру. Либо в доме не работал телефон, либо он сам что-то не так делал. Ему доводилось видеть людей в маггловских телефонных будках, но наблюдать за всем процессом разговора не случалось. Наверняка он упустил какую-то важную деталь.
Нн хотелось называть себя идиотом, но увы — Скабиор не мог отделаться от мысли, что описание работы с телефоном осталось вместе со всей брошюрой далеко отсюда, в тюремной камере.
