Однако не сомневайся, спокойствие продлится недолго. Королевская власть держится на плечах эвийской знати, собранной в совет министров. Эти люди могут влиять на решения королей: за древними родами стоит время, собственная магия и власть, пришедшая еще из Эвейята. Смерть короля и исчезновение его семьи оставило страну фактически на растерзание эвейятским гиенам. Вспомни, к каким последствиям привел бунт лишь одного рода – а их таких десяток, если не больше. Пока над ними стоял король, эвийская знать действовала сообща; объединяясь против его самодурства, они могли найти общий язык. Теперь короля нет – и каждый из них уверен, что лишь его род достоин возглавить страну Эв. И они, каждый по отдельности, будут отвоевывать этот шанс. Думаю, ты и сам понимаешь, что в таком случае ждет королевство. Я живу на этом свете долго, очень долго – я родился гораздо раньше, чем ты можешь себе представить. Я видел немало подобных сюжетов, поверь мне, именно в борьбе за власть люди становятся наиболее похожи на диких зверей. Если королевство хочет уцелеть, ему нужно по меньшей мере чудо.

Эволдо положил начало длинной череде жертв. Лангвидэр, попавшая в эту страну лишь волей злого рока, королева Эвьен с детьми, армия, отправленная под Сентабу, и жители самой Сентабы. Род Або’Кенейя, озлобленный сражением в городе… еще неизвестно, как после этого они поведут себя, обороняя Карсалью. Все знатные рода королевства Эв владеют фамильной магией, но у джинксландцев, как ты догадываешься, магия не эвийская. И одному небу известно, порвут ли они все связи с королевством или, поддавшись соблазну, тоже включатся в борьбу за власть, чтобы встать во главе страны, приютившей когда-то их предков. История, начинавшаяся в облаках магнолиевых цветов, ускоряет свой бег.

О том, что на самом деле происходит в стране, известно лишь совету министров и высшему командованию эвийской армии. Будь уверен, здешняя знать не приучена терять время даром – не сегодня-завтра они себя проявят. А в руках Меремаха, человека, для которого большинство проблем континента – пустой звук, находится документ, подтверждающий, что коронация наследника мужского пола станет судьбоносным толчком к изменению распределения власти. Эволдо не волновало, что будет после него, но его старший сын – а именно принцу Эвардо надлежало принять корону – оказался бы связан по рукам и ногам волей совета министров. Могла ли эта страна когда-либо представить марионетку на троне…

В истории Эв, насколько мне известно, власть никогда не передавалась по женской линии. Регентство при малолетнем короле – да, бывало неоднократно, на такой итог сентабского похода Его величества рассчитывала Эвьен. Она была уверена, что Эволдо не вернется. И она… не знала о том, какими условиями Его величество убедил своих министров закрыть глаза на происхождение чужеземки. Именно поэтому она так упорно искала ту бумагу. Совет министров, в свою очередь, не может не понимать, что документ вступит в силу лишь в том случае, если наследовать королю Эволдо будет человек мужского пола. Таковых не осталось, соответственно, теперь за власть им придется сражаться друг против друга – королевский трон свободен.

А единственная, кого меньше всех интересовала судьба эвийского престола, лишилась головы лишь за то, что король Эволдо захотел видеть ее имя в династической книге. Изволь, если ты хочешь, я могу показать тебе эту книгу: ее страницы пересыпаны песком Эвейята, а обложка – кожа дракона, пойманного в предгорьях. Всё, что вписано в книгу, становится истиной, и здесь, поверь мне, это не просто слова, это древние ритуалы континента.

Я позвал тебя сюда лишь потому, что в маленьких ресторанчиках подают великолепное эвийское вино. Однако отсюда открывается вид на площадь, и ты, мне кажется, уже понял, к чему именно я хотел подвести свою мысль. Если бы женщина с островов осталась жива, именно ей выпало бы сейчас стать тем чудом, что спасет страну Эв от окончательного раскола. Не осталось никого, кто принадлежал бы к королевскому роду, а ее имя, как я уже сказал, значится в книге. Разумеется, большой вопрос, какая правительница получилась бы из чужеземки, что ненавидит и страну, и уже заранее весь материк в целом, но в данной ситуации уж лучше такая, чем никакой. У нее мышление островитянки, а их пугают большие площади суши, и всё же… нет, я думаю, женщины, что отказалась бы надеть корону.

Не буду с тобой спорить, она красива. Не потому ли ты так уверен, что ее история ее не закончена? Я с радостью посмотрю, как будут развиваться события, если ты всё-таки окажешься прав: на моей памяти никто из тех, чья голова отделялась от тела, не принимал больше участия в политической жизни своих государств. Голова – это, поверь мне, принципиально важно, она должна быть. Вначале я хотел предложить тебе покинуть сейчас эту чудесную террасу и наведаться к нашему общему знакомому – адмиралу Меремаху. Его участие во всем этом кажется мне особенно необычным: он не знает материк и не способен без карты ориентироваться на территориях собственной родины, однако сейчас сама судьба втягивает его в эту игру. Именно Меремах привез в Эв женщину, с которой всё началось, - теперь ему не удастся остаться в стороне. Однако, на мой взгляд, посещение королевского дворца окажется сейчас куда более интересно.

***

Прибывшие в Эвну семьи королевских министров разместились во дворце. Высший – после короля – орган власти в Эв составляли крупные землевладельцы, между которыми, словно лоскуты на одеяле, были распределены регионы государства. А поскольку власть в провинциях испокон веков передавалась по наследству, за исключением редких случаев, которых за всю историю страны было максимум десяток, то нетрудно догадаться, что пофамильный состав совета министров не изменялся уже очень давно.

Дворцовые слуги сбивались с ног, исполняя прихоти провинциальных правителей и их капризных женщин. Смута в королевстве начиналась красиво – с надушенных причесок, шуршащих платьев и томного звона шпаг. Во дворце готовился грандиозный бал. Никого не останавливало даже то, что кости покойного короля лишь утром упокоились в земле, - эвийская аристократия праздновала свободу. Если раньше над ними стояла правящая династия, то теперь у каждого из почтенных королевских министров был шанс сделать именно свою династию правящей. Тронный зал наполняла смесь ароматов, говоривших об искусстве парфюмеров, а за окнами шелестели тёмной листвой бесчисленные магнолии.

Казалось, объявляемые имена и титулы никогда не закончатся.

- … сиятельный господин Ксефалай, губернатор столичного округа!

- … да будут долгими дни господина Огару из города Гаялет!

- … долины Ромьераланда…

- … земли Роше Ри по обоим берегам Ржавой реки…

Сверкали фамильные перстни и амулеты, освященные в эвейятских песках, звучали названия городов, было душно от постоянного движения, и даже ветер, раздувающий тонкие занавеси на окнах, не приносил свежести. Никто из присутствующих не сомневался, что судьба королевства решится в ближайшие несколько дней.

***

Нам выпала большая удача, мой друг: мы можем увидеть здешнюю аристократию во всей красе. Заседания совета министров – не совсем то, чем я хотел бы ограничиться во время нашего путешествия. Только в кругу семьи, в блеске собственных титулов можно увидеть их настоящими. Готов поспорить, эти бородатые старики для тебя сейчас на одно лицо. Но ведь и ты видишь их лишь второй раз. Не беспокойся, я объясню тебе, кто есть кто на этом странном пиру. Потомственные эвийцы, каждый из них может похвастаться тем, что из века в век его семья блюла чистоту крови, не допуская никаких порочных примесей вроде той, что так влияет на отношение к королеве Эвьен. О нет, никаких гномов, винки или манчкинов, только закрытые браки в пределах своих земель, подчас внутри семьи – несмотря на очевидные последствия, во многих городках близкородственные союзы до сих пор считаются верхом благородства. Я предлагаю тебе смешаться с толпой и немного изучить лица этих людей – поверь мне, иногда это бывает увлекательнее любого театра. К тому же я неплохо знаю Эв и смогу разъяснить тебе расстановку сил на этом красочном празднике. Когда мы были здесь в предыдущий раз, порывы ветра были пропитаны запахом магнолий. Но течение жизни неминуемо даже в те годы, когда деревья цветут словно в последний раз.