Королева направлялась в комнаты Лангвидэр. Сюда ее влекло неясное чувство какого-то сладкого удовлетворения, и впервые, наверно, за всю свою жизнь Эвьен, оставшись наедине с собственными мыслями, осмелилась сбросить маску благочестия.

Свет в комнатах не горел, и в полумраке угадывались лишь очертания окружающей обстановки. Королева отыскала подсвечник, зажгла три вставленные в него витые свечи и, держа его в руке, вошла в гостиную. Три робких огонька не могли рассеять окружающую темноту, и Эвьен приходилось тщательно присматриваться, чтобы не наткнуться с шумом на что-нибудь, выдавая свое присутствие.

В углу гостиной ее внимание привлек неподвижный механический человек. Эвьен поднесла к нему свечи, рассматривая полированное тело, затем нашарила и по очереди завела три ключа. Тик-Ток медленно повернул голову в ее сторону.

- Спасибо – что – завели – меня, - отчеканил он. Королева благосклонно усмехнулась, но не ответила, с любопытством рассматривая произведение столичных мастеров. Насколько она знала от Эволдо, механическое чучело являлось переводчиком при чужеземке, ибо владело всеми языками, хоть в ничтожно малой степени представленными в океане Нонестика (включая Пого, Конжо и диалект земли Вообще-Нигде). Похоже, его собирали именно для этой цели. Эвьен скрипнула зубами, сдерживая внезапно вспыхнувшую злость, и вновь вышла в коридор, чтобы позвать слуг.

- Механического человека вернуть на фабрику Смита и Тинкера. Его память должна быть полностью удалена, - распорядилась королева, невольно бросая взгляд в висевшее напротив огромное зеркало. В темноте коридора дворецкий, склонившийся перед ней, выглядел тёмной тенью. Собственное отражение, с тремя робкими огоньками, трепетавшими от сквозняка, напомнило Эвьен о неупокоенных призраках, что бродят ночами в покинутых домах.

- Будет исполнено, Ваше величество.

***

С высоты башни небо было удивительно близким. Крупные звезды перемигивались на тёмном покрывале ночи, словно их можно было достать рукой – стоит лишь взять лестницу повыше. Над океаном повис месяц, и его призрачный белый свет зыбкой полосой стелился в воде. Низко нависшее, несвободное небо над материком… клетка. Лангвидэр запрокинула голову, рассматривая звезды. Над островами небо выше, там оно – отражение бесконечных просторов воды, и даже птицы, души умерших предков, не могут достичь его края. Ей, чтобы покинуть ненавистный материк, тоже посчастливится стать птицей. Сейчас, вдали от прогнившего интригами дворца, Лангвидэр чувствовала в себе силы пролететь хоть половину океана Нонестика – только бы вернуться домой.

Ночь была теплой и ясной, как большинство ночей в прибрежном королевстве. Далеко внизу шелестели деревья, с океана доносился неясный шум. Впервые за всё время, проведенное вдали от родины, Лангвидэр осознавала, что отчаянная ненависть к этому месту отпускает ее, пряча когти, отступает вдаль. Королевство Эв оставило ее в покое. Она поняла это еще прошлой ночью, когда на пороге ее спальни появился молчаливый, похожий на призраков отряд тайной дворцовой стражи. В тот момент Лангвидэр со слезами благодарности едва не кинулась им в ноги – помешала маленькая Нанда, пытавшаяся ее защищать. Смерть тела, привязанного к материку, - разве жертва это за свободу бессмертной души и возможность птицей вернуться на острова? Лангвидэр верила, что станет птицей – все ее предки, покидая человеческий облик, обретали крылья.

Нанда, уткнувшись ей в колени, уже не плакала, лишь тихо всхлипывала и прятала лицо в складках ее платья. Худенькие плечи служанки жалобно содрогались. Продолжая рассматривать черное полотно неба, испещренное крупными бусинами звезд, Лангвидэр положила ладонь ей на голову, ощущая под пальцами вьющиеся волосы девушки. Нанда появилась в башне, когда последний луч солнца исчез за горизонтом, - она рыдала, пытаясь стирать слезы рукавами, которые были уже насквозь мокрыми. Единственная, кто пытался облегчить пребывание Лангвидэр в королевском дворце – если бы взгляд первой принцессы мог сжигать, от всех прочих уже давно не осталось бы ничего, кроме пепла. Лангвидэр была слишком увлечена мыслями о будущем: в тот момент, когда душа покинет земное тело, где-то на островах вылупится птенец, - она даже не пыталась поблагодарить рыдающую на ее коленях девчонку, казалось, вообще забыв про ее присутствие, лишь медленно перебирала пальцами взъерошенные кудри.

За несколько часов обе не произнесли ни слова. Лангвидэр не видела смысла что-то говорить – девочка всё равно не поймет, не сможет разделить с ней спокойное, светлое умиротворение. На Саламандровых островах никогда не горевали по мертвым – предавая тела океану, души провожали в новую дорогу. С тем, что ей волей судьбы придется умирать на чужих землях, пленница уже смирилась. Нанда же была безутешна – маленькая храбрая девочка. Она шмыгнула распухшим от слёз носом, подняла голову, всматриваясь в темноте в лицо госпожи. Волосы Лангвидэр, которые служанка так привыкла причесывать, украшая драгоценностями и цветами, были сейчас заплетены в простую косу, падавшую на грудь.

«Небо похоже на клетку».

Ключи от этой клетки держит сейчас в руках Ее величество Эвьен. Ей под силу отомкнуть замок – и рухнет маленький мир дальнего дворцового крыла, где уставшая от королевского общества Лангвидэр искала утешение среди усыпанных цветами деревьев. Эвьен хочет забрать у Нанды смысл ее жизни. По щекам служанки, падая на руки Лангвидэр и скатываясь на платье, вновь полились слезы. В полдень госпожу казнят по приказу Эвьен.

Лангвидэр ободряюще погладила девушку по мокрой щеке и кивнула на дверь. Месяц висел высоко над Эвной, заливая город серебристым светом. Служанка отрицательно помотала головой: никакие силы не заставят ее покинуть госпожу. Лангвидэр пожала плечами и, прислонившись спиной к стене, закрыла глаза.

Эвна спала. Жизнь кипела лишь в порту, куда, едва погасла последняя свеча в королевском дворце, сломя голову примчалась первая фрейлина Ее величества Эвьен. Платье Мередит было в пыли, сама она задыхалась от долгого бега, но сейчас собственный внешний вид волновал ее в последнюю очередь. Мередит вбежала на пристань в тот самый момент, когда флагман Золотой Армады, носивший гордое имя «Стрела Эвны», медленно разворачивался к городу левым бортом. Его пушки, стянутые на одну сторону, грозными тёмными силуэтами смотрели на раскинувшуюся по берегу эвийскую столицу. За флагманом в том же маневре поочередно задвигались остальные корабли Армады. Все прочие суда, оказавшиеся в Эвне в эту ночь, покинули порт и вышли в открытое море. Прижав руки к груди, Мередит широко распахнутыми глазами смотрела на выстраивающуюся вдоль берега армаду своего отца. Казалось, даже крысы, предвидя беду, попрятались в щели.

Пушки Золотой Армады смотрели на Эвну. Возле них суетились канониры, готовые в любой момент поджечь фитили, - главная ударная сила военного флота королевства Эв поднялась в едином порыве в ответ на арест своего командира. Мередит, дрожа, снизу вверх смотрела на тёмные громады кораблей. Ее душа металась между верностью королеве и растерянностью, злой обидой на удар в спину, каковым стало для фрейлины заключение отца в темницу. Ее величество Эвьен предала их веру в ее справедливость. Мередит обернулась в сторону города – теперь корабли оказались за ее спиной. Королева прикажет казнить отца за то, что тот привез из похода эту странную чужеземку с островов. Братья отомстят за отца. Армада отомстит за своего командира.

Адмирал Меремах по приказу королевы оказался заключен в тюрьму для военных преступников. Низкое мрачное здание тюрьмы располагалось в пригороде, будучи вынесено с глаз долой, дабы не портить своим видом общий облик столицы. Военная слава Меремаха уже много лет бежала впереди него, а потому, когда еще до первых солнечных лучей к тюрьме примчался посланник от генерала Маттаго, он был немедленно допущен к заключенному. Меремах в это время уже не спал. Сосредоточенный, без единого признака страха на лице, он расхаживал по камере, изредка бросая взгляды в маленькое окошко.