Эвьен замолчала, переводя дух, затем заговорила вновь.

- Мередит, я не могу оставаться в стороне. Мы должны что-то предпринять, иначе потом будет уже поздно.

- Я к вашим услугам, Ваше величество.

Эвьен кивнула. План действий у нее уже был.

Ветер, блуждавший по улицам Эвны, срывал с деревьев белые облака. Лепестки магнолий кружились под ногами редких прохожих, оседали на мощеные тротуары. Казалось, сладкий запах проклятых белых цветов таится даже в соленых каплях, что ветер приносил с океана. Во время цветения городских магнолий Эвьен не выходила из своих покоев уже с первыми сумерками: ночью этот запах становился единственным в раскинувшейся по побережью столице. От этого запаха кружилась голова, отравленный воздух жег легкие. В такие часы Эвьен казалось, что город, утопающий в магнолиях, бог ей послал за неведомые грехи прошлых жизней, и искупить их она не сможет, остается лишь вдыхать густой сладкий воздух и мечтать, чтобы это скорее кончилось.

Однако сейчас выхода не было. Эвьен скрипнула зубами и крепче прижала к себе дочь. В намерении хоть как-то ограничить разрушительное воздействие Эволдо на судьбу страны королеве нужны были союзники. Начать Эвьен решила с Меремаха, старого морского волка, который, благодаря родству с ее первой фрейлиной, был хоть как-то предсказуем. Не лучший вариант, возможно, безвыходно-опрометчивый, учитывая выражение неприязни, что проскальзывало в глазах адмирала, когда их взгляды встречались, но другого варианта у Эвьен не было: обратившись к кому-то еще из военной верхушки, она могла получить немедленный доклад королю.

Новорожденную дочь ей пришлось взять с собой: плач проснувшейся девочки мог бы привлечь внимание к отсутствию королевы. Мередит осторожно набросила на голову госпожи капюшон атласного плаща, скрывая в тени складок ее лицо, и поманила Эвьен за собой по узкой тропинке вглубь сада. Никто не должен знать, что поздно вечером королева покидала дворец.

Дом адмирала Меремаха, героя бесчисленных морских сражений и почетного командующего Золотой Армадой, располагался в богатом квартале в двух шагах от дворца. Квартал образовывали особняки королевских приближенных, жить здесь считалось знаком высочайшего доверия. Мередит не стала стучаться в ворота и провела королеву через резную калитку в заборе. В свете оранжевых фонарей, освещавших улицу теплым слабым светом, вокруг не было ни души.

Меремах не удивился – видимо, был предупрежден. Дверь он открыл сам, Эвьен твердо выдержала его тяжелый взгляд из-под густых бровей. «Гномья кровь». Короткое путешествие через сад за пределы дворца в страхе попасться кому-то на глаза утомило еще не вполне оправившуюся после родов королеву. Она передала ребенка Мередит и, благосклонно кивнув адмиралу, потребовала провести ее в кабинет. То ли ей показалось, то ли Меремах и впрямь хмыкнул в бороду, однако промолчал и лишь почтительно подал руку.

Времени у Эвьен было мало. Лицо адмирала оставалось непроницаемым, догадаться, о чем он думает, у королевы не получалось.

- Чем обязан визиту Вашего величества? – отрывисто спросил Меремах после традиционного обмена приветствиями. Эвьен сидела, он стоял напротив – образец почтения и военной исполнительности. «Ты привез королю эту женщину. Ты должен отвечать за те бедствия, что она несет».

- Вы верно служите своему королю, Меремах… вы ведь первый в семье, кто выбрал войну своим призванием? – тихо заговорила Эвьен, медленно скользя взглядом по обстановке комнаты.

- Так точно, моя королева. Мой отец был ремесленником.

Подняться от глинобитной хижины сапожника с окраин до особняка в квартале под окнами королевского дворца. Эвьен улыбнулась краем губ.

- Вы, адмирал, доставили своему государю диковинный подарок с островов. Напомните, откуда именно вы везли рабов последний раз?

- Саламандров архипелаг. Вулканические острова недалеко от Регос и Корегос, моя королева.

«Гномья кровь».

«Ты отвечаешь за нее».

- Полагаю, уйдя с поста действующего командира Армады, вы продолжили интересоваться делами государства. Вы знаете, Меремах, что Его величество намерен вписать женщину с островов в состав династии, дабы открыто держать ее рядом на публике и обеспечить деньгами и землями на законных основаниях. Ваше мнение на этот счет?

- Меня не волнует судьба этой женщины. Его величество может поступать с ней так, как ему будет угодно, слуга не имеет права обсуждать действия господина.

- Вы умны, Меремах. Не разочаровывайте меня, - королева шутливо погрозила пальцем, однако голос звучал холодно. – Я не намерена закрывать глаза на то, что в Эв может начаться братоубийственная война. Его величество отправил армию на запад с приказом осадить Сентабу.

- Моя королева, есть два вида вооруженных сил: морские волки и сухопутные крысы. Они никогда не пересекаются, - адмирал церемонно поклонился, скрывая в усах усмешку. – Я знаю всё об океане Нонестика, я могу довести корабль до Зачарованного острова Ю, пользуясь лишь помощью звезд. Однако для беседы о маневрах на материке вы выбрали не того собеседника.

Эвьен резко встала, щеки ее горели. Это – единственный вариант если не союзника, то хотя бы посредника между ней и возможными союзниками. Пока она ходит кругами, он тоже увиливает от ответа.

- Выслушайте меня. Нужно остановить короля Эволдо, пока он окончательно не погубил страну. Мне нужны надежные люди, готовые служить стране, а не человеку, который ради своих интересов толкает народ в пропасть.

- И вы пришли ко мне, рассчитывая, что Меремах с готовностью предаст своего господина? Моя королева, я предпочту сделать вид, что не слышал от вас столь ужасных вещей. Его величество – единственный законный правитель страны Эв, от коронации и до того момента, когда небеса заберут его к себе.

Эвьен и Меремах вновь обменялись долгими неприязненными взглядами.

«Так почему не помочь им сделать это, пока еще не поздно?»

«Не под вашим предводительством, моя королева».

Эвьен покидала его дом бледная, сжав губы и стараясь не выдавать своего разочарования. Ей так и не удалось ничего от него добиться, хотя Мередит уверяла, что отец резко осуждает развязывание внутренней войны. Эвьен ждала, что, почувствовав в королеве единомышленницу, Меремах окажется сговорчивее. Они кружили церемонными фразами, как кружат две акулы, выбирая удобный момент для атаки. Королеве было нужно, чтобы вывод о необходимости устранить короля произнес именно он, не она – слабая женщина, мать десяти детей. Меремах брать на себя такую ответственность не желал. У стен, в конце концов, тоже есть уши.

Меремах, оставшись один, негромко рассмеялся в усы. Королева, взбешенная пренебрежением Эволдо к своей персоне и его настойчивым желанием приблизить к себе Лангвидэр, скрывает ревность под интересами государства. В случае провала ее предприятия Эволдо велит казнить и виноватых, и непричастных, а чересчур политически активной жене и матери его наследников придется выбирать между монастырем и одной из глухих башен дворца, что раньше использовались как темницы. Старый адмирал не был готов класть голову на плаху ради женских склок.

Говоря о том, что сухопутная армия и флот никогда не пересекаются, он не так уж кривил душой. Названия городов, многократно повторяемые при дворе, для него были пустым звуком и характеризовались лишь одной чертой – «слишком далеко от побережья». Сухопутное командование не поддерживало короля уже давно, но деваться им было некуда. Эвьен сама не пойдет с ними на переговоры, она боится предательства – ей нужен посредник. При желании… при желании Меремах и мог бы ей помочь, проблема лишь в том, что он сам боялся предательства. Взаимоотношения эвийской аристократии последние несколько десятилетий прогнили настолько, что подозревать в измене приходилось даже собственную тень.

***

Первые новости, пришедшие от отправленных вглубь материка отрядов, были как нельзя более обнадеживающими. Армия подошла к Сентабе, где укрылся со своей семьей и ближайшим окружением Фертеб Або’Кенейя. Окутанная поднимавшейся из ущелья розоватой дымкой Сентаба вовсе не выглядела подготовленной ни к долгой осаде, ни к открытому штурму, - город скорее напоминал место отдыха. Закат делал ее золотистой, восход – полупрозрачной, и эвийские солдаты, окружившие город угрожающей дугой, немедленно принялись слать с места стоянки восторженные письма на побережье. Эвийцы умели ценить прекрасное. Боевой дух армии взлетел на недосягаемую высоту: они шли сюда, ожидая увидеть поросшие редким лишайником горы и мрачные полураскрошившиеся крепости, в которые нужно целиться из катапульт, а глазам открылось невиданное чудо, которое и атаковать-то – полная глупость. Вон она, как на ладони, вместо крепостной стены – ажурная решетка.