- Старый шарлатан, провались он к гномам… умер в Вей-Вамаре. Сегодня приехали гонцы. Его смерть снимает с меня обет молчания. Возьми, девочка. Я её забрал… я возвращаю.
Нанда не успевает опомниться, как ящик оказывается в её руках. Она лишь растерянно кивает, и мужчина, не говоря больше ни слова, уходит. У Нанды чувство, словно она встретилась с призраком. Полированная поверхность ящика блестит на солнце. Уже в покоях принцессы девушка решается его открыть – и не может сдержать вскрика. Из ящика, усыпанная засохшими цветами, на неё смотрит забальзамированная голова Лангвидэр. У неё стеклянные глаза, обрубок шеи скрывается в ворохе цветов, длинные волосы заплетены в причудливую косу. Такой в последние свои минуты её видел король Эволдо. Нанда падает на колени перед ящиком, не решается протянуть руку и коснуться неподвижного лица, боится, что голова принцессы исчезнет.
Она, Нанда, сможет наконец исполнить то, о чём госпожа просила её целый год. Эту голову не заменит ни одна из тридцати красавиц, не заменит девочка, заключенная в башне на окраине Эвны. Нанда стоит на коленях и плачет, осторожно гладит пальцами длинные светлые волосы – она не знает, что за её спиной в дверях стоит принцесса Лангвидэр. Время сделало шаг назад.
- Нанда?
Девушка обернулась, подняла на принцессу мокрое от слёз лицо. Сейчас шею женщины венчает голова, с которой женщина шла к трону в день коронации. Замершие в улыбке губы, яркие, похожие на солнечные лучи, рыжие пряди.
Нанде хочется что-то ответить, но с губ срывается лишь жалобный невнятный всхлип. Девушка смотрит на принцессу снизу вверх, застывший взгляд Лангвидэр устремлен на открытый ящик.
- Ты принесла мне мою голову, Нанда?
Она отпускает дверной косяк и медленно бредет вперед. Принцесса Лангвидэр уже давно без посторонней помощи не передвигается, и Нанда привыкла быть рядом, привыкла практически взваливать её на себя. Отрубленные головы не могут в полной мере управлять телом.
Нанда затаила дыхание, невольно поднесла ладонь к губам: принцесса медленно, пошатываясь, шла вперед. Она почти пересекла комнату, когда силы всё же покинули её. Служанка успела подхватить её под руки, смягчить падение, и принцесса безвольной куклой сползла на пол. На уровне её лица на низком столике стояла в ящике отрубленная голова. Принцесса протянула руку, промахнулась, задела стенку ящика. Губы рыжеволосой головы дрогнули.
- Надень мне мою голову.
Нанда кивнула, вытерла рукавом слезы и принялась расстегивать жемчуг на шее женщины. Отложила его в сторону, уже привычным движением подняла с шеи голову – рыжие пряди щекотали голые руки девушки, но Нанда этого не заметила. Когда она попыталась достать из ящика голову принцессы, на стол, на ковер, на руки самой Нанды посыпались магнолии. Сушеные белые цветы с жёлтыми сердцевинами. Принцесса ждала – безголовое тело застыло, навалившись грудью на столик. Нанда привыкла настолько, что могла бы надевать ей головы, даже закрыв глаза или отвернувшись. Застегнула ошейник, перекинула косу со спины на грудь, поправила в прическе цветы. Как будто войдет сейчас король Эволдо, поцелует чужеземке руку, вновь будет пытаться разбудить в принцессе любой, хоть самый слабый отклик. С этим лицом король увидел её впервые, это же лицо было перед его глазами при приближении смерти. Лангвидэр медленно, неуверенно качнула головой.
- Нанда…
Зрачки её глаз расширены, и девушка невольно берёт её за руки, пытаясь успокоить. Нанда сама дрожит – она отвыкла видеть, как на лице принцессы сменяются выражения. Лангвидэр жадно втягивает воздух через ноздри. Не живая, но так похожа, и если не знать, что год назад именно эта голова катилась по деревянному помосту, то догадаться и поверить у стороннего зрителя получится не сразу. Но Нанда знает, и потому лишь утыкается лицом в колени принцессы. Лангвидэр гладит её по волосам, пропускает сквозь пальцы упрямые тёмные кудряшки. Давно, так давно, словно это не у принцессы, а у самой Нанды тридцать сменных голов, и в жизни одной из них когда-то существовало пропитанное запахом магнолий ненавистное побережье.
- Я принесла вашу голову, госпожа, - шепчет девушка. От платья принцессы идет хорошо знакомый сладкий аромат, а Нанде кажется, что из ящика продолжают ворохом сыпаться цветы. Когда ими украшали голову принцессы Лангвидэр, они были живыми. Невероятных усилий стоит Нанде снова взглянуть в лицо госпоже. – Теперь нам нужно уходить. Я нашла корабль.
И, ловя взгляд женщины, догадывается: та не понимает. Голова чужеземки не владеет эвийской речью.
Нанда встала с колен, вышла в соседнюю комнату, где с недавних пор находился механический человек. Ключи от речи, мыслей и действий Тик-Тока всё ещё были у служанки. Механического человека Нанда завела буквально на оборот – от него ей нужно было лишь несколько фраз. Тик-Ток прошагал вслед за ней к принцессе.
- Переводи, - приказала Нанда. – Госпожа, нужно уходить. Во дворце опасно, я нашла корабль, который доставит нас на Саламандровы острова.
Женщина выслушала. При упоминании островов её глаза вспыхнули, принцесса приоткрыла рот, однако долгое время неподвижно сидела на полу, словно не решаясь что-то сказать. Потом коротко что-то спросила.
- Ты – готова – вместе – со – мной – плыть – на – острова.
Нанда отчаянно закивала и вновь едва не разревелась. Принцесса не сводила с неё долгого непонимающего взгляда. А Нанда пыталась запечатлеть её в памяти – именно такой, будто бы прежней, и вместе с тем совершенно иной.
Когда они покидали дворец, уже стемнело. Над городом поднялась луна, её тусклый серебристый свет тонул в чёрной листве деревьев. Две фигуры в длинных плащах с капюшонами почти неслышно проскользнули мимо дворцовой стражи: ветер заглушал шаги, да и внимание караульных было сосредоточено на том, что происходило с внешней стороны забора. Последние дни из города ждали нападения. Не то чтобы этому были какие-то предпосылки, но Ксефалай придерживался мысли, что принцесса Лангвидэр, остаточное явление прежней власти, всё же может вновь стать инструментом в чужих руках. Да и взятие дворца существенно подточило бы веру горожан в неприкосновенность королей.
Принцесса Лангвидэр, вырванная из привычной действительности островов, ненавидела эвийскую столицу. Томная ленивая Эвна отвечала ей тем же – именно здесь чужеземка была убита, именно здесь стала личной марионеткой королевского советника. Лишь белые цветы с желтыми сердцевинами примиряли Лангвидэр с этим местом. Но цветов больше не было. Провожая принцессу к океану, Эвна шелестела чёрной в лунном свете листвой.
Чужеземка никогда не стремилась узнать столицу. Несколько выездов в карете с Эволдо давно забылись, океан она могла определить лишь по шуму. В остальном Лангвидэр абсолютно не ориентировалась в Эвне, и Нанда, чтобы не оглядываться поминутно, взяла её за руку. Если их не остановит патруль, если им удастся выйти из города, до окончания эвийской истории принцессы Лангвидэр останется совсем немного. От волнения Нанда крепче сжала руку женщины. Не думать о том, что целый год она, Нанда, каждый день меняла головы околдованному мертвому телу, красивой жертве эвийских интриг. Она ведет через ночную Эвну чужеземку с островов – ту, настоящую, блондинку со странными тёмными глазами, - ведет из клетки материка на свободу океана.
- Госпожа, мы скоро будем в порту.
- Хорошо. Я устала.
Собственная голова дает женщине гораздо больше свободы. Во всяком случае, хоть и медленно, но идет она сама, да и Нанда не уверена, что смогла бы дотащить её через весь город на своих плечах. А нанимать экипаж означало привлекать излишнее внимание. Звезды над материком счастливо сошлись для чужой здесь принцессы. И Нанде абсолютно всё равно, кто сядет на эвийский трон после короткого правления женщины со сменными головами. Служанка лишь знает, что к тому моменту, когда это решится, принцесса будет в безопасности.
Казнь Меремаха отразилась на эвийском военном флоте совершенно не так, как мог рассчитывать Орес. Практически в полном составе Золотая Армада подняла паруса и в один прекрасный день скрылась за горизонтом, удаляясь в направлении Пингарэ. Для оставшихся без командира людей нарушение присяги королевству и правителю уже не имело значения. Орес узнал об этом уже гораздо позже, находясь в своем штабе в Кенцане. Те несколько кораблей, что ещё остались в порту Эвны, представляли собой лишь тень былого величия королевского военного флота.
