— Ниган?

— Ммм?

— Что будем делать, если папа не приедет на мой день рождения?

— Разве ты не планировал провести его со своей подружкой? Может, она сделает для тебя что-то особенное и все такое. — Кросс многозначительно улыбается в темноте.

— Мне это не особо интересно, — парень поворачивает голову и прислоняется виском к чужому плечу. — Может, я тоже гей?

— Бля, ну если это передается по наследству, то воспитывать лесбиянку Джудит будет проще пареной репы. Можно будет научить ее боксировать или разбирать мотоциклы.

— Джудит же не совсем папина дочка.

— А, точно. Всегда забываю.

Они зевают в унисон, наблюдая, как через небосвод стремительно мчится красная точка. Сигнальный огонек самолета скрывается за верхушками деревьев, гул стихает и все снова погружается в умиротворенную тишь.

— Вообще, у меня должна была быть родная сестра или брат.

— В смысле?

— Лори сделала аборт папе на зло, когда мне было лет одиннадцать.

— Он никогда не говорил об этом.

— Папа бы и не сказал. Я сам узнал случайно от Кэрол. Больше никто не в курсе.

Ниган дотягивается до не самого прохладного пива, что уже третью неделю болтается в полупустом ящике, подпирающем внутреннюю дверь во время сквозняков. Негромко пшикает открываемая бутылка, крышка катится в сторону. Он делает большой глоток и едва не обливается густой пеной.

— Расскажешь, как было дело?

— Я тогда был у Кэрол, хотя в школе еще не начались каникулы. Она просто забрала меня, потому что «моим родителям нужно было побыть наедине» и все такое. Когда она вечером разговаривала по телефону с папой, я все услышал. Как я помню, их отношения с Лори всегда были прохладными, но не то чтобы это бросалось в глаза, по крайней мере на мне это особо не сказывалось, да и вообще папа почти никогда не поддерживал ее тягу немного поскандалить. Не то что с тобой, — парень фыркает, но все равно улыбается. — Не знаю, как это произошло. Может, Лори хотела так привязать его к себе покрепче, а может, изначально хотела помучить. В общем, его это сильно подкосило, когда он узнал, что она сделала аборт. Я пробыл у Кэрол около месяца тогда.

— Поэтому он так сильно хочет Джудит.

— Да.

— Если Рик решил, что вправе требовать что-то, его уже ничто не переубедит, верно? — Кросс усмехается и трет глаз.

— Знаю, со стороны это выглядит дико.

— Да плевать. Ты и сам говорил, что он не хороший человек.

— Как и ты.

— Как, скорее всего, и ты, ковбой.

Они снова молчат. Карл тушит докуренную папиросу о дверной косяк и бросает ее куда-то в чернеющие гротескными тенями кусты. Слышно, как где-то очень далеко надрывается собака, в соседнем доме бормочет телевизор.

— Хочешь, слетаем в Атланту на твой день рождения?

— Хочу.

______________

* Велбутрин — популярный антидепрессант, традиционно принимаемый в комплексе с другими препаратами для лечения депрессий, во время которых человек чувствует себя вялым, уставшим и обессиленным. При этом имеет ряд побочных эффектов, которые заключены в усилении имеющихся симптомов в случае передозировки препаратом.

========== Глава XXXIV ==========

Комментарий к Глава XXXIV

Придерживаюсь традиции и желаю всем доброго утра с:

Бронетранспортер, предоставленный местным департаментом, едва протискивался по улицам Атланты. Они набились в него под завязку, подпирая друг друга налокотниками и плечами. В маленьком боковом окошке мелькали пригородные просторы, которые быстро сменились блестящими на солнце высотками и монументальными архитектурными реконструкциями. Шум БТР привычно сверлил уши, однако им не нужно было болтать, пока капитан молча показывал на карте городских улиц их будущие позиции.

Стоило огромной махине остановиться, как ее рокот сменился на приглушенный гомон толпы. Капитан толкнул ногой массивную дверь кузова и первым спрыгнул на раскаленный асфальт. Заночевавшие с прошлого вечера люди облепили собой несколько проспектов, кое-где виднелись транспаранты, рябили флаги активистов. Оттесненный ограждением люд наваливался на полицейское оцепление, но до черных палаток спецподразделения им было далеко.

— Черт, Граймс, сколько лет, сколько зим! — широкая пятерня тут же перехватывает руку и трясет ее так, словно желает оторвать. — Наконец-то кто-то дельный, я тут загибаюсь уже.

— Уилсон, как вы тут? — Рик хлопает капитана подразделения Колумбуса по плечу. Они одинаковым движением оглаживают свои бороды и усмехаются. Граймс бегло осматривается по сторонам. — Где Оскар?

— Ой, блядь, еще раз услышу этим летом за Атланту и его подразделение…

— Ты что-то сказал, Уилсон?

— Рассказывал, как я рад тебя видеть. У меня каждый раз яйца звенят от счастья, когда слышу, что пора ехать навестить старину Оскара.

— Привет, Граймс, с повышением.

Огромная фигура командующего опергруппой центрального отделения нависла сверху. Рик, щурясь, запрокинул голову, с беззлобной насмешкой толкая Оскара чуть в сторону, чтобы тот заслонил его от слепящего солнца. Несколько мгновений здоровяк ошалело моргает, пока Уилсон не заходится тихим смехом, сжимая в зубах помятую сигарету.

— Блядь, некоторые вещи не меняются, — капитан Колумбуса трет заслезившиеся от сдерживаемого хохота глаза.

Оскар с улыбкой упирает руки в бока, делая глубокий вдох:

— Да, ребята, я по вам скучал.

Где-то в толпе слышится резкий треск петард: волна человеческих тел беспокойно всколыхнулась, напирая на оцепление. Часы на городской площади медленно и раскатисто забили о наступлении полудня.

— На пару слов, — просмотрев карту позиций Оскара, Граймс дернул подбородком в сторону палатки с амуницией.

Он не рассказал им про Боба Стуки и его предложение, не намекнул на продажность Чамблера, он даже не нашел причин обосновывать, почему именно этот митинг оказался важнее нескольких предыдущих. Здесь Граймс был словно рыба в воде: ему достаточно лишь ткнуть пальцем в самые уязвимые места, переместить своих и чужих людей, а если спрашивали, зачем и почему, у него всегда находился ответ.

— Вот эти переулки, Оскар, ты же здесь родился, брось сюда нескольких человек.

— Если будут подъезжать организаторы, то они выберут одну из этих трех дорог.

— Вот здесь слишком большое скопление людей. Почему ближайшие здания не изолированы? Потом будет поздно, так что перебросим сюда двух-трех, пусть командуют полицией.

— Журналисты не наша забота. Если кого-то задавят, только тогда начинайте следить за ними.

— Поставьте ограждение по периметру парка, пускай толпа идет по направляющим — иначе, если кто-то сорвется, они все разнесут.

— До начала сколько? Полчаса? Сейчас поднимут свои флажки, поделят деньги и начнется. Собираемся.

«Наши мозги прибыли», — только и сказал Уилсон, что не первый раз полагался на чужую смекалку, хитрость, прозорливость и все то, что ему самому было чуждо. Капитан Колумбуса был похож на Брэда: такой же простой, смешливый и смелый. Самого Брэда они так и не обсуждали — здесь не принято жалеть о тех, кто погиб при исполнении. Ведь там, где словно светит другое солнце, действовали совсем другие правила. И пусть они могли казаться кому-то несправедливыми — ни один из присутствующих уже давно на них не роптал. Они просто умирали и всё, ведь там, где действительно светит другое солнце, не было тех законов, человеческих или правовых, которые могли бы обещать им жизнь.

В итоге все было так, как сказал Граймс.

Стоило администрации выйти на балкон ратуши, как люди вскинулись, подобно вставшим на дыбы волам. Они теснили друг друга, галдели, поднимали в небо заготовленные плакаты на деревянных палках. Где-то пока еще несмело разносились лозунги, кто-то выкрикивал в толпу обрывки продуманных речевок. Они никак не могли достичь синхронности: ни движения, ни слова не шли в унисон — столпотворение лишь шумело, минута за минутой набирая децибелы.

Люди в накрахмаленных рубашках все пытались говорить в микрофон, но, видимо, за это торжество свободы воли платили не они, поэтому им пришлось скрыться обратно за каменными стенами. Оцепление качало из стороны в сторону, и самые непривычные к этому действу офицеры уже начали чувствовать ломоту в ногах и плечах. Но постоянное напряжение, когда на тебя давят центнеры чужого веса, не должно было сказываться на сдерживающих рядах — S.W.A.T. надежно страховал вытянутые шеренги людей в простой синей форме.