Интересно, как бы он отреагировал, если бы речь шла обо мне, а не о любимом чаде.
Женщина торопливо встает, шуршит испачканное платье, вновь звенит дверной колокольчик. Всё заканчивается так же быстро, как и началось.
Не всё.
И ему снова приходится усмирять его транквилизатором. Даже удовлетворение двухсторонних запросов в суде не возвращает Граймса в привычное состояние. Этого не видно со стороны: капитан спокойно слушает решение Ньюдермаер, рулит до самого дома, ест, принимает душ, ложится в постель. Но этот взгляд, не сулящий ничего хорошего — сегодня избавиться от него помог лишь вынужденный сон. Лежа в кровати, Кросс наблюдает за мерно дышащим Риком. Ему нравится гладить лежащего на боку мужчину от плеча до самых бедер, как будто это не убойная доза диазепама сделала свое дело, а прикосновение его руки.
__________________
* В современных английских домах есть комната, которая называется «conservatory room». Она представляет собой закрытую веранду, зачастую эркерного типа, стены которой выполнены из высоких окон. Может быть любого размера; обычно в нее можно зайти только из дома, однако некоторые делают в комнате дополнительную дверь в сад, если «conservatory room» не имеет выхода к общественной улице.
** Медведицы, защищающие потомство, которое они не отпускают от себя два-три года, по праву считаются одним из самых опасных животных в момент выхаживания детей. Если медведица решит, что человек представляет угрозу для ее выводка, противостоять ей будет сложно даже с оружием в руках, а убежать практически невозможно.
========== Глава XXXI ==========
Комментарий к Глава XXXI
Добрый день :з
Звон разбившейся посуды бьет по ушам — Граймс нервно вскидывается на постели, едва не упав на пол. Ноги и руки все еще ватные, голова кружится, а рот заполняется жидкой, как вода, слюной. Отгоняя навязчивое чувство дежавю, мужчина по стенке идет в ванную, стараясь не споткнуться о разбросанные на полу вещи. Ему нестерпимо хочется избавиться от соленого привкуса на языке и он, словно мучимая жаждой собака, пытается ухватить губами ледяную струю из-под крана. Только навалившись ладонями на раковину, капитан обнаруживает две аккуратные полоски пластыря на сгибе локтя — Ниган ставил ему уколы перед сном. Это воспоминание — единственное, что сохранило свою четкость, все остальное — чистый лист.
Рик знает, что подобный эффект продержится недолго. После душа ему становится легче: одежда уже не кажется наждачной бумагой, а солнечный свет — острым лезвием, бесконечно полосующим глаза.
Мужчина старается ступать как можно тише. Замерев у первой ступени, Граймс вслушивается в голоса, доносящиеся с кухни. Ниган, Карл и кто-то еще, столь смутно знакомый — Рик пытается вспомнить, но ему слишком тяжело привыкнуть к тому, что в их доме могут находиться другие люди.
Снова что-то бьется и, судя по звуку, о глубокую раковину. Кажется, что виновника происшествия это совсем не занимает — сразу после стеклянного звона до слуха доносится мерное постукивание деревянной ложки о кастрюлю.
— Черт возьми, юная леди, если после этого вы не накормите нас первоклассным, мать его, завтраком, я выставлю вам счет за потери.
Усмехнувшись, Рик смелее делает шаг вперед и быстро сбегает по лестнице. Он переступает о расколовшуюся напополам тарелку, оглаживает по макушке сына и бегло хлопает Нигана по плечу.
— Доброе утро, пап.
— Доброе, Карл. Ниган.
Кросс кивает вместо ответа и подпирает щеку кулаком.
— Здравствуйте, мистер Граймс. Я заехала за Карлом, но, похоже, не рассчитала время, — девушка не отрывается от своего занятия, продолжая помешивать жидкое блинное тесто.
Семья Грин была до невероятия огромной: их дом и просторная ферма за городом — все было переполнено людьми. Рик даже не мог сказать точно, сколько детей, внуков и родственников было у старика Хершеля. Каждый раз, когда он забирал Карла от них, его встречало не менее пяти человек, и это были только те, кто не оказался занят повседневными делами. Гостеприимные и вместе с тем консервативные южане не вызывали должного воодушевления у соседей с улицы, однако Рику они нравились. Возможно, из-за постоянной толчеи в родных пенатах Энид даже не пришло в голову задавать вопросы о Нигане — в их просторном доме в колониальном стиле, который Хершель и не думал переделывать, двери никогда не запирались и там мог оказаться кто угодно.
— Привет, Энид, — Рик бегло улыбается и тут же закатывает рукава. Он теснит соседскую девчонку локтем, занимая свое привычное место у первой конфорки. И пока Энид продолжала толочь мучные комочки, капитан ткнул пальцем в кнопку кофеварки и принялся накаливать сковороду.
Раньше приемная дочка Грин бывала у них едва ли не каждый день: она и Карл неплохо ладили друг с другом, а Рик привык к присутствию девочки в доме. Подруга Карла уже давно выучила наизусть, какие продукты они покупают, где лежит сломанное ружье и как включается подтекающий садовый шланг. Когда Лори начала изменять ему с Шейном, сын больше не звал Энид сюда, как будто не хотел, чтобы кто-то, кроме него, мог наблюдать за этим падением Вавилонской башни под названием «брак с моим отцом». И только сейчас, думая об этом, Граймс улавливает в поведении сына нечто такое, что присуще не самому Рику, а кое-кому другому. Посмотрев на Нигана через плечо, капитан кладет на сковороду кусок масла.
Встречались ли подростки сейчас или просто дружили — Граймс не знал наверняка. Его сын не проявлял особого интереса к подобным вещам, да и сейчас, спокойно ожидая свой завтрак, парень листал одну из книг терапевта вместо того, чтобы помочь подруге с готовкой. Казалось, Карл в очередной раз отпустил ситуацию; на его лице так и читалось: «Делай, что хочешь».
— Дай сюда, — Кросс отнимает книгу у подростка и раздраженно закусывает сигарету.
— Пап, когда его кофе будет готов?
— Через… — Рик бросает взгляд на заляпанный монитор машины, — полторы минуты.
Граймс младший закатывает глаз и откидывается на спинку стула. В этот короткий период между пробуждением и первой чашкой кофе Ниган казался парню поистине невыносимым. Ему было тягостно даже сидеть рядом с ним: от былой беззлобной язвительности не оставалось и следа, а каждая брошенная издевка попадала в цель настолько точно, что Карлу начинало казаться, будто Кросс и впрямь видит насквозь всех и вся. Однако сегодня мужчина оказался действительно не в духе и подросток был уверен, что дело здесь далеко не в нарушении привычного распорядка дня.
— Не кури на пустой желудок, — парень медленно поднимает взгляд от облюбованной книги до рта терапевта. Будто в насмешку, страницы шелестят громче, а огонек зажигалки еще раз мажет по концу сигареты.
— Пацан, давай проясним, — Кросс вскидывает брови, даже не поднимая взгляда от чтения, — сможешь поучать меня, когда отрастишь такой же большой член. А пока, — недокуренная сигарета опускается прямо в стакан Карла с молоком, — жди свой завтрак, ковбой.
Рука тянется к стакану, а пальцы уже толкают толстый стеклянный бок — Ниган быстро перехватывает парня за кисть, не позволив залить весь стол и свои брюки в том числе. Какое-то время они молча смотрят друг на друга: Карл щурится, вопросительно вскинув бровь.
— Где же твоя быстрая реакция, молодой стрелок*? — мужчина разжимает хватку и мягко отталкивает тонкую руку. — И где мой кофе?
Тесто громко шипит на сковородке; Рик с Энид не слышат, что происходит за их спинами. Кажется, что нарезка яблок и мытье посуды занимает этих двоих куда больше, чем тихая перепалка. Капитан неловко задевает локтем балансирующий на краю раковины венчик, однако девушка вовремя его подхватывает, с улыбкой отмечая всю ту же неповоротливость мистера Граймса.
— Через год я дам тебе проверить, насколько быстрой может быть моя реакция.
Чашка опускается на стол и в нос тут же заползает привычный запах, которого так не хватало этой кухне до пробуждения Кросса. Тяжелая пятерня проезжается по вьющимся волосам мальчика, как будто только что ничего не случилось. Карлу нравилось это в нем: Ниган легко давал понять, у каких людей в его окружении есть определенные привилегии, а у каких нет. Однако Граймсу младшему сложно спрогнозировать поведение терапевта, если бы стакан все-таки опрокинулся.
