К счастью, само падение было словно во сне, так что, вместо того, чтобы кричать от ужаса, Нита осталась в приглушенном состоянии удивления и легкого раздражения, как Алиса, падающая в кроличью нору. Все трое падали и падали вверх, все ближе и ближе к каменной вершине.

— Давайте к ней! — выкрикнула Эсемели. И Нита с Китом, мимоходом пытаясь научиться, как управлять своим телом в условиях свободном падения в атмосфере, раскинули руки и ноги и сделали все возможное, чтобы сманеврировать к вершине пика.

Они падали с достаточной скоростью, чтобы Нита решила возвести вокруг себя магический щит; она была обеспокоена возможностью удариться о скалу со всего размаху. Но с радостью обнаружила, что скорость их падения уменьшалась по мере приближения к вершине этого пика. К тому времени, когда стало четко видно вершину, они замедлились до неторопливого падения, когда же были на расстоянии около километра, то замедлились до скольжения. А когда они приблизились к вершине пика, или к его подножию…

Кто знает, что это такое? подумала Нита, сосредоточившись на том, чтобы поставить ноги на камень, а не на воздух. Пусть будет верх или низ, как ему заблагорассудится. Я только хочу встать на ноги!

И когда она приземлилась на камень, а следом и Кит с Эсемели, Нита выдохнула и огляделась.

Плато, на котором они стояли, состояло из простого песчаника бледно-персикового оттенка. Нита заставила себя успокоиться, вздохнуть и попытаться снова привыкнуть к нормальному состоянию… если все это можно назвать нормальным. Мы находимся на каменном столпе высотой, может быть, в тысячу километров, внутри планеты, напомнила себе Нита, на уровне, где не должно быть ничего, кроме магмы, или, может быть, даже расплавленного железа под давлением в миллионы тонн. Здесь есть небо, где его не должно быть, и воздух, где его тоже не может быть. Если бы я была помешана на псевдонауке, то сочла бы эти факты потрясающими и уже ждала бы появления летающих тарелок. Думаю, критерии нормальности нужно пересмотреть…

— Ничего себе! — тихо выдохнул Кит рядом с ней.

— Что такое? — спросила Нита, оглядываясь.

Она увидела, как Кит поворачивается вокруг своей оси, оглядываясь вокруг, и неожиданно поняла, на что тот так отреагировал. Перспектива предметов снова изменилась, вернее, их топология, так что то, что было усеченной вершиной конуса, теперь стало плоской вершиной пологого подъема, и вокруг них, примерно в десяти метрах от горизонта и, казалось, прямо в невероятно светящемся небе, находились люди.

У Ниты пересохло во рту от внезапного иррационального страха при виде них. Со всех сторон, сильнее, чем когда-либо, она слышала звук, который преследовал ее с тех самых пор, как они оказались на Алаалу… непрерывный, дружелюбный шепот.

Теперь она знала, откуда он взялся. Он исходил от этих людей, бесчисленного множества алаалидов, стоявших вокруг с приветливыми, заинтересованными лицами, смотревших на нее и Кита, и Эсемели, и алаалида, который стоял рядом с местом их "приземления".

Нита почувствовала, как по коже побежали мурашки. Эти люди были мертвы: все, кто когда-либо жил на Алаалу, миллиарды их, заполнили все это огромное пространство до самого края неба.

А что касается того человека…

Копна рыжих волос, довольно неопрятных и небрежно уложенных по стандартам алаалидов, обрамляла спокойное лицо с выражением, добродушным даже для алаалида, а темные, проникновенные глаза предполагали глубокую мудрость, приправленную хорошим чувством юмора. Небрежно одетый в длинный килт, какие носили некоторые алаалиды, и накинутую поверх длинную свободную куртку, он напоминал человека, который только что хорошенько поплавал в море. Но предмет, который он держал в руках, мало кто догадался бы захватить с собой на пляж. Это был ослепительно сияющий клубок, состоящий из переплетений разноцветного огня и тысяч слов на Речи, соединенных вместе в одну сложную структуру. Это было Ядро Алаалу — его "программное обеспечение", в котором содержались законы — природные, физические и духовные — регулирующие жизнь планеты.

— Я так и думал, что когда-нибудь ты появишься здесь, — сказал он Эсемели.

Она улыбнулась и поклонилась ему.

— У нас с тобой, — ответила ему Эсемели, — остались незаконченные дела.

— Так и есть, — сказал мужчина. Затем он посмотрел на Ниту и Кита.

— Друвах, — догадался Кит.

Алаалид слегка поклонился сначала Киту, затем Ните.

— Рад познакомиться с вами, — сказал он. — Добро пожаловать в самое сердце нашего мира.

— Спасибо, — ответил Кит.

— Да, — согласилась Нита, — спасибо. Но у меня вопрос…

— Спрашивай, — сказал Друвах.

— Когда мы закончим с тобой разговаривать… как нам отсюда выбраться?

— Это невозможно сделать, — ответил Друвах, — пока мы не изменим мир.

И Эсемели улыбнулась…

Дайрин, Рошаун, Скер`рет и Филиф стояли в ослепляющем свете, примерно в двух километрах над фотосферой, в то время как невидимая солнечная корона хлестала пространство раскаленной плазмой над их головами.

Волшебство защищало их от жары и более девяноста девяти процентов видимого света, выбрасываемого в ослепительном сиянии фотосферы, который исходил из ядерной печи Солнца. Внешний слой Солнца казался не толще яичной скорлупы по сравнению с огромной массой звезды, но он кипел и бурлил золотым огнем. Это было очень красиво. И грозило мгновенной смертью тем, кто не был защищен так, как они. Тем не менее, никто из них не собирался задерживаться дольше, чем необходимо. Но красота была неотразимой.

— Только посмотрите на это, — сказал Филиф, разглядывая разъяренное сияние, которое отражалось в его глазах-ягодах кровавым блеском. — Так великолепно и так опасно…

Дайрин улыбнулась — внутри куста, любящего бейсболки, скрывался поэт. Ее собственное впечатление было гораздо более прозаичным.

— Похоже на овсянку, — сказала она. И так оно и было, если бы овсянка кипела при семи тысячах градусов по Цельсию, а каждая ее крупинка представляла собой капсулу, полную горящего жидкого гелия тысячью километров в поперечнике.

Однако действие было такое же, как при варке овсянки — новые крупинки постоянно пузырились, выдерживая сильное давление в течение, может быть, двадцати минут, а затем отталкивались, чтобы быть поглощенными в глубины. Они грохотали, и этот звук был настоящий; звуковые удары от него непрерывно рябили по поверхности Солнца.

— Где находится тахоклин? — спросил Рошаун.

— Двести восемнадцать тысяч пятьсот километров через двести двадцать одну тысячу шестьсот, — ответил Скер`рет. — Но он колеблется.

— В какую сторону?

— Вверх.

Рошаун выглядел неуверенно.

— Мы могли бы подождать, пока он стабилизируется, — предложил он. Затем покачал головой. — В этом нет смысла. Я настрою волшебство, чтобы мы могли переместиться туда. Проверьте мои расчеты.

Все наблюдали, как Рошаун достал свою версию Учебника, маленький клубок света, похожий на миниатюрное солнце, и прочитал из него точную строку слов и цифр на Речи.

Внутри волшебства константа “глубины " изменилась, отражая перемены. Все посмотрели на цифры.

— Все проверили?

Дайрин перепроверила расчеты три раза.

— У тебя получилось, — ответила она.

— Проверил, — сказал Скер`рет.

— Я тоже проверил, — ответил, дрожа, Филиф.

— Тогда приступим…

И они снова исчезли — на этот раз в самом пекле.

Нита и Кит стояли в сердце мира Алаалу и смотрели на выжившего старейшего волшебника планеты, если его нынешнее состояние — наполовину иллюзия, наполовину дух — можно было назвать "выживанием" — Мы ждали вас, — сказал он.

— Надеюсь, не слишком долго, — ответил Кит.

Друвах улыбнулся успокаивающе иронично.

— Достаточно долго, — сказал он. — Но я не возражаю.

Он поклонился Эсемели, и та посмотрела на него с выражением сдержанного презрения.