– Они просто обязаны разрешить мне ее оставить, – в который раз повторил Рей, и Сэм низко склонил голову к рулю, пряча выражение лица. – Я никогда и ничего у них не просил. Ни велик, ни скейт, даже мобильника у меня нет, да и не надо. Я же понимаю все: если денег нет, то их нет. Прошлым летом вот удалось устроиться на заправку, так все, что заработал – матери отдал. Немного, но все же. Сейчас вот тоже могу попробовать. На жратву-то ей точно хватит.

– И что же ты там делал? – полюбопытствовал Сэм, поневоле прислушиваясь к его болтовне. Рей смущенно передернул плечами.

– Полы мыл, – ответил он. – Товары по полкам расставлял. Больше ничего не давали.

От его воспоминаний явственно повеяло пережитым страхом. Перед мысленным взором промелькнуло наставленное прямо в лоб дуло пистолета, кривая усмешка, полная неприкрытого превосходства, и Сэм крепче ухватился за руль, выныривая из навеянных чужим разумом образов. Машина, вильнув от резкого движения, снова выровнялась на дороге. Сэм, мельком оглядевшись по сторонам, включил поворотник и медленно остановился у тротуара.

– Приехали, – сухо произнес он, надеясь, что голос не выдаст бушевавшие внутри эмоции. Рей вскинул голову, глянул в окно и просветлел лицом.

– О, точняк! А я и не…

Он внезапно запнулся на полуслове, и улыбка медленно стекла с его лица, лишив его всех красок. Рей стиснул руки, крепче прижимая к себе щенка, а затем повернул голову и удивленно посмотрел на Сэма.

– Но я же не говорил, где живу, – наконец дошло до мальчишки, и Сэм мысленно обругал себя за глупость. – И с Молли… вы ее даже… ну… не смотрели, а сказали, что она девочка. Просто так? И еще… У нее на загривке, тут, ранка была, я еще боялся, что загноится. А теперь ее нет. Совсем. И шерсть заросла, где выдрали. Кто вы такой, мистер?

– Соцработник, – попытался улыбнуться Сэм, но судя по лицу мальчишки, вышло у него неважно. – Я утром разговаривал с твоими родителями, они сказали, что ты пропал. Вот я тебя и начал разыскивать.

– Я соцработников видал, – упрямо мотнул головой Рей. – Они не так одеты. И сразу обычно корочки свои под нос суют. Чтобы их потом не засудили. И собак они прикосновениями не лечат, это я точно говорю.

– Ты не ел больше суток, – устало проговорил Сэм и откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза. – Мерещится всякое. Вали уже домой и покорми свою доходягу. Ну?

– А вы странный, мистер, – сообщил ему Рей и решительно потянул за ручку дверцы. – Но хороший. Кажется. Заходите, как будет время, Молли повидать. Мы будем рады.

И, не дожидаясь ответа, легко выпрыгнул наружу. Хлопнула, закрываясь, дверца, и мальчишка почти бегом кинулся к посеревшему от времени и пыли зданию. Сэм проводил его взглядом, а потом с громким вздохом уронил руки и голову на руль. Господи, сколько мороки. Потом ведь придется еще выманивать его на улицу, да так, чтобы не переполошить ни родителей, ни соседей. Дождаться утра, когда он пойдет в школу? А вдруг его действительно посадят под домашний арест или будут сопровождать туда и обратно? Хотя… Сэм медленно перебрал некоторые из подсмотренных воспоминаний и усомнился, что у вечно замотанной матери и чересчур занятого собой отца найдется время для подобного эскорта. Но все же…

«Зачем я все так усложнил? – снова подумал Сэм, кляня себя за малодушие. – Надо было все решить в том подвале. Но… Пара часов ничего не изменят, я ждал этого гораздо дольше. А он попрощается с матерью… Уж я-то знаю, каково это, когда люди расстаются в ссоре и больше никогда не встречаются».

Он порылся в карманах, достал оттуда скомканную пачку сигарет и зажигалку. Долго мял пальцами и выравнивал одну перед тем, как закурить, и, затянувшись первый раз, поперхнулся, заглотнув слишком много дыма.

Несколько часов. Ждать оставалось совсем немного.

Он успел прокатиться к ближайшей заправке, очевидно, той, где в прошлом году работал Рей, и купить себе воды и сэндвичей. Время тянулось медленно, изматывающе, вдобавок небо затянуло облаками, и стало неимоверно душно. Мимо припаркованного напротив дома Рея пикапа деловито сновали машины и пешеходы: нескончаемым шумным потоком лиц, гула моторов, обрывков фраз и смеха. Их эмоции, фрагменты мыслей и воспоминаний толпились где-то на границе сознания, ощущаясь как тени в сумерках: смутно, неотчетливо, тревожно. Свет, источаемый Артефактом, горел гораздо ярче и теплее. Сэм чувствовал его каждую минуту, словно настроившись на одну волну, и это сильно мешало снова воспринимать его как неодушевленный объект, по недоразумению заключенный в хрупком живом теле. В Рее.

На улицу из дома не вышли ни мальчишка, ни собака, из чего Сэм заключил, что Молли все-таки приняли в семью. Радостный эмоциональный фон Рея тоже подтверждал эту догадку. Что ж, это было только на руку. Никаких сожалений, никаких неоконченных дел. Никаких привязок к этому миру. Сэм осторожно погладил пальцами прохладное лезвие кинжала, по которому вился затейливый узор из рун, настолько старых, что вряд ли в мире набрался бы десяток людей, способных их прочесть. Губы сами собой зашевелились, повторяя давно намертво заученные слова заклинания.

– Эйс берри аутум пертоме…

Чужое присутствие ударило под дых, вышибая воздух из легких. Сэм тут же выбросил в окно сигарету и внимательно прислушался к своим ощущениям, выявляя источник тревоги. Вокруг, казалось, ничего не изменилось, разве что машин стало немного меньше, но воздух, и без того накаленный солнцем, стал словно бы еще тяжелее и гуще. В давящем тревожном чувстве было что-то смутно знакомое, что Сэм никак не мог уловить, и это заставляло нервничать еще сильнее. Он снова огляделся по сторонам, и на этот раз его внимание привлек синий спорткар, припаркованный чуть поодаль. Узнавание отозвалось липким тошнотворным ужасом. Этот ментальный «запах» он бы не перепутал ни с чьим.

У двери нужной квартиры Сэм оказался быстрее, чем успел это осознать. Его трясло, легким не хватало воздуха, а в голове билась одна-единственная мысль: только бы успеть. Только бы успеть!

Ведь в тот момент, когда он перебегал дорогу, в доме Рея на один огонек – источник эмоций – стало меньше…

Свет Артефакта горел, как прежде, ровно и уверенно, переливаясь ярко-рыжими радостными всполохами. Голубым сияла аура успокоившейся матери, черным бездонным колодцем зияла пропасть на месте души его отца. Сэм, поперхнувшись ругательством, истово забарабанил в дверь.

– Рей! – не помня себя от ужаса, заорал он. – Рей, выходи! Твоя чертова псина обгрызла мне все сидение, выйди и посмотри на это!

За дверью раздался изумленный возглас, а затем заливистый лай. Сэм забарабанил громче.

– Да открывай же! – прохрипел он, леденея от навалившейся на плечи тяжести. Чужое невыносимое присутствие отдавало холодом и мраком, вечной пустотой и муторной, противной горечью. Она уже внутри! Почему медлит? Играется?

Ярость затопила удушливой слепящей волной. Сэм изо всех сил ударил по двери и едва смог сохранить равновесие, когда она вдруг поддалась под его напором и с противным скрипом распахнулась внутрь.

– Мистер! – удивленно вытаращился на него Рей, которому едва не прилетело по лицу. – Вы чего? Молли ничего не грызла, и…

Сэм цепко ухватил его за плечо и оттолкнул в сторону, выводя из-под удара. Нож просвистел прямо над его рукой и, вонзившись в стену, завибрировал от силы броска. Из глубины квартиры раздался удивленный вскрик, тут же сменившийся болезненным стоном.

– Мама… – проговорил Рей, медленно поднимаясь на ноги. – Мама!

Он бросился было назад, но Сэм вцепился в его запястье мертвой хваткой, не пуская навстречу собственной смерти. В другой руке он крепко сжимал кинжал.

– Ты ей ничем не поможешь, – тихо произнес он, чувствуя, как голубая аура медленно тает, истончается, поглощаемая темнотой. Рей рванулся, слепо ударил по его руке в безнадежной попытке освободиться, а потом замер, вытаращившись шальными глазами на клинок.