…Как-то ей позвонила Алёна из Дома детского творчества:

– Аль, тут областные какие-то конкурсы объявили для детишек до двенадцати лет. Изо, музо и наше с тобой «шизо». Повезёшь своих?

Я обрадовалась:

– Классно! Правда, у меня все здоровенные лошади, из девятого. Одиннадцатилетних только двое.

– Ну, двоих и бери.

Речь шла о пацанах и девчонках – сочинителях. Аленка в своём ДДТ вела литературный кружок. Алька же с сентября (будто других забот ей мало!) взяла на себя занятия с юнкорами, а они не только писали заметки про школу и летний лагерь, но и баловались стишками, рассказиками. Ну, не гении-вундеркинды, так что из того? Почему бы не попробовать, не отвезти детей на конкурс? Не выиграют, так хоть прокатятся. И послушают, что и как другие сочиняют, поучатся. Сначала она думала, что будет готовить к поездке только младших – белобрысую Томку с её стихами-песенками и толстячка Мишаню, который исписывал пухлые общие тетради фантастическими историями. Потом оказалось, что можно участвовать и старшеклассникам, только они пойдут вне конкурса. И вот теперь она по ночам разбирала каракули на листках в линейку и клеточку и вдохновенно набивала на пишущей машинке ребячьи опусы.

А что ещё делать ночами бедной одинокой девушке? У творческого Володьки длился и длился очередной всемирный запой, но на этот раз он происходил, видимо, где-то далеко от её неуютной, похожей на необжитой гостиничный номер квартиры.

25 октября

Тамара – девочка – «вождь краснокожих», любимица больших ребят. Они прозвали её Тома Сойерова. Настоящая её фамилия Пояркова, но об этом даже я, каюсь, иногда забываю. Томка сочиняет очаровательные хулиганские стишки и распевает их на модные мотивы. Для её выступления перед большой аудиторией нужно музыкальное сопровождение. Гитара, конечно. Пианино – это слишком серьёзно.

========== 9. ==========

Алька решила, что пригласит кого угодно из знакомых музыкантов, только не Володьку. Дядька, который наблюдает чертей во хмелю, – не лучшая компания для школьников. Только вот кого? Джеки попался ей с Далькой навстречу на дворцовской лестнице и продемонстрировал перетянутую эластичным бинтом кисть руки.

– Не играем сегодня, – с мрачным видом сообщил он. – Лёнька у бабки в деревне, я – инвалид. Один Артём сидит, как приклеенный, палочки дрессирует. Слышишь – грохочет?

Алька прислушалась. Гремело жутко. Ей стало интересно: а почему же не пришел на репетицию Финист? Спросить об этом Завьялова она постеснялась.

Пока Далька тянула носочки у балетного станка, Алина спустилась на первый этаж и попросила у старушки-вахтёрши разрешения воспользоваться телефоном. Позвонила Ленке Ивановой – узнать, не вернётся ли её муж к субботе. Принялась торопливо и запутанно объяснять ситуацию. И вдруг услышала в трубке радостный Витюхин голос:

– Здравствуй, Алюня! Я всё слышал по параллельному. Съезжу, сыграю. Я все равно собирался в эти края с… человеком одним. Вы ведь на гороновском автобусе поедете?

– На гороновском… – совсем растерявшись, выдавила Алька.

– Классно! Значит, двух зайцев – одним ударом. Надо только порепетировать с твоей певицей. Когда увидимся?

У Альки голова кругом пошла. Она назначила день и час встречи в редакции, быстро попрощалась и шмякнула трубку о рычаг. Перевела дух, листая записную книжку, и снова позвонила – на этот раз Томке, проинформировала юное дарование о предстоящей репетиции с музыкантом.

27 октября

С ума сойти! Упасть и не встать! Ну, и кто мне объяснит, что делает Витюха в гостях у Ленки, в то время как её муж трескает бабулины пирожки? Нет, не может быть! Подите прочь, дурацкие подозрения! Они просто друзья, ну, и общаются себе подружески. Чай пьют, разговоры разговаривают. Витя же сверхположительный чудо-мальчик. Это вам не Володька. Тот, кстати, приходил опять сегодня – непризнанный поэт, загадочная натура. Я его выставила. Мне от его ночных присутствий уже плохо делается.

28 октября

Ура! Была репетиция. Я так испереживалась! Боялась, что Витька откажется тренькать попсовые мелодии. Он же чуть не с первоклашек слушает и играет только рок, и ничего больше. Но всё нормально прошло.

========== 10. ==========

Да, всё прошло без проблем. Алька взяла ключи от редакции, и они устроились в чайной комнате, где всегда проходят юнкоровские посиделки. Никому из ребятни, кроме Томки, она не звонила, думала провернуть это дело без зрителей, чтобы не смущать ни певицу, ни аккомпаниатора. Талька с Галькой, правда, всё же примчались – полюбоваться на нового знакомого старшей сестры, младшая о нём, небось, все уши прожужжала. Уселись, две кумушки-лисички, на подоконник и всё шушукались, перешёптывались. Финист пришёл – сам в чёрной кожаной куртке с заклёпками, и гитару принёс в таком же, как куртка, чехле. Томка сняла ботинки, как воспитанная девочка, встала на стул и затянула свои пародии. Витюха без труда подобрал к ним какие-то простенькие аккорды. На всю репетицию ушло не больше получаса.

Потом они сдали Тому с рук на руки поджидавшей у дверей бабушке, проводили девчонок, а на обратном пути завернули к Таньке. У той, как всегда, были гости. Сидели в проходной комнате, в темноте, смотрели даже не мультики, а диафильмы. Какую-то совсем детскую плёнку, про семерых козлят, что ли. Читали подписи к картинкам на стене по ролям, на разные голоса. Смеялись. Танькин папа сидел на табурете в стороне от компании и тоже похохатывал. Мама, похожая на царицу Екатерину, бродила из кухни в комнату и обратно с чашками-тарелками и попутно комментировала происходящее. Тут же и собака Динка крутилась, белая с чёрными пятнами. Поминутно вскакивала к кому-нибудь на колени и выпрашивала чипсы.

Витюха сходу включился в игру. Взял гитару и принялся импровизировать. Часа не прошло, как он сочинил уже целый мюзикл. Точнее, это, наверное, была рок-опера. Себя он назначил на роль главного волка и прыгал по комнате, с Динкой на руках, распевая волчью арию. Собачка охотно подвывала – правда, чаще всего невпопад.

До своей квартиры Алька добралась уже под утро. Едва успела почистить зубы и рассказать своему дорогому диктофончику о событиях прошедшего дня, уже вчерашнего. Потом сменила кассету – и работать!

========== 11. ==========

И вот настала суббота. Накануне Альку колотил страшный мандраж. Потому что одно дело – собирать детишек дважды в неделю, рассказывать им всякие умные вещи и неназойливо понуждать к написанию заметок. И совсем другое – вывезти полдюжины подростков в чужой город. От знания, что среди этой компании две её родных пятнадцатилетних сестры, легче не становилось – скорее, наоборот. На чужих-то она ещё могла надавить авторитетом руководителя, а Талька-Галька знали слабые места старшей сестрицы и умело этим пользовались. Так было прошлым летом, например. Состроили обиженные физиономии, подпустили слезинку – ну, как не отпустить несчастных девочек в такую жару на Волгу (с недолеченной-то ангиной!).

Девчонки примчались к Алине ни свет ни заря. Подпрыгивали от нетерпения на пороге, пока она складывала в папку бледно-серые, через копирку отпечатанные оттиски стихов (первые экземпляры, которые должно было изучить жюри, отправила неделю назад, с музыкантами). Ещё она искала шарф, звонила напоследок маме, застёгивала пальто. Но всё равно они пришли на полчаса раньше срока. Думали – самыми первыми, но Алёна уже топталась на пятачке возле Дома творчества. Вскоре стали подтягиваться детики-поэтики, её и Алькины. Мелкие – Томка и Мишка. А ещё два приятеля, Тальки-Галькины одноклассники Кирилл и Гена. У Кирюхи через плечо – ремешок старенького редакционного «Зенита». Аппарат на днях был списан в утиль и подарен способному юнкору. Альке приобрели цифровую камеру. И компьютер! Газета, наконец, начала кое-что зарабатывать на рекламе, и появились деньги на современное оборудование. Алька до рези в глазах осваивала программу «Фотошоп».