- Нет. Но дорога в жертвенницы закрыта. – Серьезно ответил леший. – Мы бракованный товар Королевской дочери не дадим.

Жертвенницы в коридоре взвыли, взяв еще более высокие ноты. Так что куст передернул листьями и невидимые уши прикрыл.

- Да ты! Ты только что оснастил меня двумя истеричками!

- А выбирал под стать тебе. – Насупился леший. – Как того требует обычай. Не взыщи.

Куст встрепенулся, и глаза красные исчезли из-под листа. А вслед за этим вся зеленка и деревца в комнате стали в землю уходить. Аудиенция завершена, другими словами. Пришлось вернуться к нашим истерящим и развести руками:

- Ну-с, девчата, бросили они нас. – И как назло, Нардо после моих слов тоже в воздухе растворился. Ткнув пальцем в его сторону, добавила:

– Бросили как котят, но мы всплывем! - Ассоциации в воображении прошли не те, тут же исправилась. - Научимся плавать!

И толкнула речь о том, что ты победитель, пока не признал себя побежденным. А мы все хотим домой, а значит должны с достоинством пройти принцесскины испытания, женить Темного Повелителя, выбить себе приличное вознаграждение. А затем живыми, здоровыми и богатыми наперекор всем и вся вернуться домой.

Или очнуться от коньячного хмелька. – Добавила я про себя. В ходе импровизированной речи для поддержания духа не сразу расслышала шум. За пределами дворца что-то происходило. Что-то грозное, опасное и тревожное…, и судя по всему, все защитники втихомолку смылись.

- В карету! - скомандовала я и, добежав первой, вскочила на козлы. – Чельда ждать не будем.

- Пусть учится плавать, - поддержали меня жертвенницы.

Я хватаю поводья, вскидываю их и, уже представив, как гнедые лошади понесут, кричу «Но!» и чуть ли сама не понеслась. На мою команду повернули морды не два крупных жеребца, а два гигантских слизня.

- Чего стали? - из окна высунулась Ульрима.

- А чего делать?

- Свищи! – последовал ответ. Я и свистнула, как брат родной учил, что и говорить – от души. Когда слизни рванули с низкого старта, а жертвенницы завизжали во все горло, с опозданием поняла, что надо было бы держаться. Осознала, оказавшись без поводьев на крыше кареты, благо она по краям была рогами украшена, за них и держалась. А слизни все неслись. И мелькающие деревья и горы, скалы и овраги не замедлили своего бега мимо нашей кареты, а наоборот, даже ускорились. Удерживаясь на крыше из последних сил, я уже сожалела, что мы Нардо оставили плавать, точнее выплывать. Хотя еще неизвестно, кто кого первым бросил. Черногривый так вообще, и слова не сказав, в воздухе растворился.

И вот же ж! Чельда помяни, он и явится!

Как фанера над Парижем пролетел над каретой и приземлился одному из слизней меж глазок-рожек. В себя пришел не сразу, а на второй или третий мой окрик.

- Поводья где? – орет он, в небо вглядываясь.

- Внизу!

И держимся оба, чтобы не упасть, а за поводьями не лезем:

- Почему висишь? Ищи их!

- Сама их сейчас ищи…

- Что ж ты за чельд такой… - договорить не поспела, он за поводьями по луке полез. Еле держится и что есть мочи ругается, а все же дотянулся и слизней тормознул. Да так тормознул, что я по инерции вперед улетела. Ловил синеглазый. Он не доволен, а вот я за жизнь сохраненную счастлива.

- И что это было? Ты видел, как горы мимо нас мелькали?

- Сони это. – Говорит он о слизнях. – Из 129 мира. В 150 есть их уменьшенный прототип.

- А вокруг что? – спрашиваю, на просторы невиданные оглянувшись. Горы вокруг черные, пики серебристым светятся, леса искривленные сучьями к небу темно-синему тянутся, а вокруг огоньки как маяки, то гаснут, то загораются.

- Королевство второе. Северных эльфов. – Со вздохом ответил Нардо.

- А это очень плохо, – вспомнилась мамаша-гриф и ее грифенок, и на огоньки мигающие приближающиеся я уже с опаской смотрю.

- Сваливать отсюда нужно! Пока не догнали. – Сказал он и в ладоши - хлоп!

***

«Вжик!», «бумц!»

Вначале в гостиной комнате чельдовой резиденции я и синий слизень оказались, затем Ульрима с Эвой и только после сам чельд и второй слизняк. И, кажется, что от переброса не у одной меня голова болит. Жертвенницы бледные и зеленые, то есть та, что была зеленой теперь бледная и наоборот. Слизняки же явно запыхавшиеся - два государства пересекли галопом, а чельд на фоне их так выглядит, словно по кругу весь мир обежал. Хрипит и спотыкается, сел на пол, шарфик шейный развязал и замер, собственно, вот и все, на что его сил хватило. Только подумала о том, что эту «фанеру летящую» с жертвенницами придется тащить в спальню, как мешок картошки, тут же бес Степаненко объявился рядом:

- Это кто ж вас так?! – всплеснул он руками.

- Вурдалаки.

- Двое-трое?

- Неееет, - смеется Нардо. - Били всей толпой. Стаи две там было точно или три… не считал.

И вид такой несчастный избитый. Пожалела бы ранее, но не сейчас. Знает теперь, зараза, как наши слезки ему отливаются. Больше, обездвижив и рот кляпом заткнув, никого в тесную карету не посадит. Но это еще не значит, что его молча жалеть нужно:

- Либо они слабенькие, либо ты быстро бегаешь. – Я говорю.

Чельд лишь зубами скрипнул, а бес с вопросом ко мне:

- Галочка, Вам полегчало?

- Мне-то, да – выспалась бы, если бы не будили. Одного не пойму, чего переживаете, а?

- Так… это ж было… у Вас расстройство… какие-то дела сердечные, вы ж на хозяина жаловались… - говорит бес и на хмурого чельда косится. Сколько я в эту минуту в памяти не рылась, так и не вспомнила ничего. Из сна обрывки еще где-то на задворках памяти роятся, да нет в них ничего сверхъестественного. Как снилось, что довольного и ласкового синеглазого целую, так и снится. И никаких изменений в сценарии – даже жалко.

- Не было ничего. – Отмахнулся Нардо, - идите спать. Кто по стойлам, а кто по кроватям.

Мы и разошлись, каждая к своей двери. Я у первой выделенной мне спальни оказалась, смотрю на разгром порядочный, удивляюсь вслух:

- Так, а мне куда?

- А ты теперь спишь со мной. – Чельд, ковыляя, ко мне подошел. – Подушку здесь найди и пойдем.

- Это с какой такой радости?

- С неизвестной. Мне уж точно ничего не перепадет. А тебе - тем более.

- Это что еще значит? – я руки в боки, и пробуждение свое вспомнив, спрашиваю, – ты на что намекаешь, извращенец начинающий?

- Галя… - чельд сокрушенно мотнул головой, - я сам тебе подушку найду, иди спать.

- Куда? – задала я правомерный вопрос.

- В мою спальню.

- И ты туда?

- А у меня сил нет не только на подушку и приставания, но и на ходьбу, - произнес он, сваливаясь у моих ног, обнял кусок изувеченного дивана и затих.

И тут я вспомнила об освобожденных апартаментах в его резиденции:

- Слушай, Чельд! А чего мне у тебя селиться, если леший нам трех жертвенниц забраковал и домой отправил? Ведь их спальни свободные.

- Точно. – Согласился он. – Занимай на свой выбор.

Постояла я над этим сопяще-храпящим, поняла, что ждать от него помощи бесполезно, а оставлять не жалко, все же пол теплый, да и ненадолго он в таком состоянии будет. Сейчас апартаменты найду, глядишь, к этому времени бес вернется, мы чельда и перенесем.

Вернулась в гостиную, из десяти дверей три светились белым контуром.

Вхожу в первую: судя по сгоревшим пятнам на полу, стене и даже потолке, комната принадлежала Дельте. И акты самосожжения она практиковала все время своего пребывания здесь. Выхожу, плотно закрываю двери.

Вхожу во вторую: Здесь точно обитала Оргилия. Стены в дырах, словно сыр. Или побег из Шоушенка повторить пыталась, или склеп рубила, чтобы тридцать три богатыря в нем разместились с комфортом. А потому вся мебель раскурочена и часть сожжена, а там, где кровать стояла, теперь шкура какого-то зверя лежит и с десяток клинков и топоров с лезвиями затупленными. Сразу видно, что Оргилия имеет свой собственный взгляд на интерьер. Получилось просто и стильно – разрушенный лофт.