– Отлично. Тогда разбегаемся.

В прошлой жизни я, скорее всего, работала спасателем или служила на военной базе. Другого объяснения, откуда взялся талант быстро собираться, найти было трудно. Прошло всего десять минут, а макияж преобразился, и вместо костюма на мне уже красовалось шикарное платье.

Золушка готова была ехать на бал. Оставалось найти столик в хорошем ресторане, и мою подготовку можно было считать завершенной. Когда за спиной хлопнула дверь, я как раз бронировала по телефону место.

– Да, нам подойдет столик у стойки, – даже не взглянув через плечо, я указала Косте на потайную молнию на платье. Застегнуть ее самостоятельно я смогла лишь до лопаток. Подозреваю, выше не удалось бы даже у самой гибкой женщины в мире. – Столик освободится через два часа? А может получится найти что-нибудь еще?

Пока администратор искала нам место, я снова указала за спину.

– Кость, помоги, пожалуйста.

Никогда не отличавшийся расторопностью, Костя в этот раз превосходил самого себя. Администратор успела найти нам столик и сообщить об этом, а мужские руки только притронулись к замочку на молнии.

– Ты там засыпаешь что ли? – я положила телефон на стол. – Костя? Ау. Мы так никуда не успеем.

Нетерпеливо притопнула каблучком. Только почему-то вместо привычного Костиного «Не спеши», неожиданно послышались совсем другие слова и другой голос.

– С корабля на бал?

Мне не нужно было оборачиваться, чтобы узнать, кто здесь. Серебряков! Чтобы не упасть, пришлось ладонями опереться о стол.

– Руслан? Ты… Как? – для ди-джея, который несколько минут назад волновался из-за формулировок своей гостьи, я превратилась в образец косноязычности.

– Услышал тебя по радио.

– И? – сглотнула, поняв, что именно он слышал.

– Почему ты уехала с дачи, не разбудив меня? – как обухом по голове, огорошил Руслан.

Ни разговоров о делах, ни нормального приветствия, а вот так – сразу в цель. Мозг отказался соображать.

– Я…

– Не попрощалась даже. – Собачка медленно поехала вверх, и вместе с ней по спине, вызывая дрожь, прокатилась теплая волна.

– Я опаздывала на работу, – соврала первое, что пришло в голову.

– Серьезно?

– Да. Утром должны были записывать эфир. Боялась опоздать.

– Ложь, – в бархатном голосе Серебрякова послышались усмешка, и собачка резко опустилась вниз.

«Вжжик», и вместе с ней в пятки рухнуло мое сердце.

– Давай еще раз, только правду.

Стараясь абстрагироваться от опасных ощущений, я выпрямила спину и как можно ближе свела лопатки.

– У меня правда были дела. Срочные. В городе.

Собачка вновь поехала вверх.

– И из-за них ты три дня не брала трубку? – остановившись возле линии бюстгальтера, Руслан оставил молнию и подушечками пальцев заскользил по позвонкам до шеи. Если бы пальцами можно было выжигать на коже узоры, на моей, наверное, появилось бы слово. Клеймом. «Лгунья».

– Я готовила новый проект, – дыхание сбилось. Никакой опыт работы с микрофоном не помогал. – Проект сложный. Времени свободного ни минуты.

Что случится после, можно было угадать, и все равно от неожиданности я ахнула.

– Опять обманываешь, – собачка рывком опустилась вниз, но только уже не до талии, а гораздо ниже.

– Нет! – я попыталась развернуться, но Серебряков удержал на месте.

– Жанна, многие могли бы тебе подтвердить – я не лучший знаток женской психологии. Но я и не идиот.

– Чего ты от меня хочешь? – силы противостоять не осталось. На миг даже страх, что Руслан узнает о моей одержимости им, исчез.

– Хочу знать, почему ты уехала на самом деле. Я не упрекаю. Просто мне нужно знать.

Он говорил медленно, спокойно. Каждое слово звучало четко, как у спасателя, которому нужно было уговорить безумца не прыгать с крыши.

Безумцем была я. А крышей… Осознание того, зачем он приехал на самом деле, вспыхнуло передо мной яркой лампочкой. Может, я и не могла прочесть по телу Руслана о его чувствах, но он прочел меня как книгу. Как букварь с огромными буквами! И теперь боялся того, что было между строк.

– Мне стало стыдно, – лгать, зная, о чем именно нужно лгать, оказалось гораздо проще. – Стыдно за то, что было слишком хорошо с тобой.

За спиной послышался тихий выдох.

– Так значит, это была просто потребность? Как в твоем сегодняшнем эфире? – он усмехнулся.

– Некоторые желания сложно игнорировать. Им проще поддаться.

Настоящая Жанна спряталась глубоко-глубоко внутри меня, позволив другой Жанне, соблазнительнице, отыграть свою привычную партию.

Руки Руслана заскользили по спине вниз к проклятой собачке. Теперь выдохнула я. Проверка была пройдена. Мой щит оказался надежнее его сканеров. Чувства могли испугать, похоть – нет.

Когда пальцы Серебрякова дотронулись до бедра, можно было начинать праздновать победу. «Сейчас он застегнет платье, а потом развернется и уйдет», – мысленно озвучила я свой повод для радости. – Возможно навсегда».

Грудь сдавило до боли. В отражении окна напротив я увидела, как Руслан внимательно смотрит на свои пальцы, словно решается на что-то. Верхняя пуговица рубашки расстегнута, уголки губ опущены вниз, две морщинки между темными бровями… Сосредоточен, как математик перед сложной задачей.

Внезапно до одури захотелось развернуться. Расправить делающие его старше морщинки. Обвести пальцем контур губ. Заставить улыбнуться. Душу продала бы за улыбку, из-за которой влюбилась в него без памяти когда-то. Хотя бы за ее тень…

Шальные, ненужные мысли. Безумные, как и я. Нужно было подождать лишь чуть-чуть. Не фантазируя, не разрываясь между прошлым и настоящим.

Не усложнять.

Набрав Косте два слова: «Занята сейчас», я до боли зажмурилась. Дура!

Для того, чтобы бретелька платья упала, достаточно было лишь немного дернуть плечом. Одно простое движение. Для того, чтобы упала вторая – повторить алгоритм.

– Сюда никто не войдет, и… Я не сказала тебе тогда, – вдох-выдох. – Я на таблетках.

Серебрякову не понадобилось и секунды.

– Жанна, да ты… – дальше, наверное, должен был прозвучать мат, но Руслан резко замолчал.

В отражении я увидела, как дернулся кадык, и сжались в линию губы. Выдержка трещала по швам, но еще держалась.

– Ты чокнутая.

– Да.

Все же я клиническая идиотка. Вечер расставания с мечтами в объятиях того, кого предстояло забыть – женская логика. Том третий.

Платье заскользило к ногам, стоило лишь немного ссутулиться. Черное кружевное белье и чулки – единственное, что осталось. Шах и мат. Если в мире и существовали мужчины, способные противостоять этому оружию, то мне пока не встречался ни один.

Серебряков первым не стал. Пиджак полетел на стол, стоило мне сосчитать до трех. На счете «пять» мужские ладони, вжимаясь в тело, заскользили с поясницы на грудь.

Руслан спускал чашки бюстгальтера мучительно-медленно. Он будто издевался над нами обоими, проверял выдержку. Простое движение – сдвинуть кружево – в его исполнении стало пыткой, но, затаив дыхание, я ждала.

Ни слова, ни вздоха. Никакого вмешательства. Скорее всего, именно так за стопку хрустящих купюр ждут, когда их начнут трахать, проститутки.

– Ничем хорошим это не кончится, – Руслан покатал между пальцами набухшие от возбуждения соски, а потом до боли сжал.

– А ничего и не будет, – не выдержав, я выпустила из груди стон.

– Да. Почти. – Правая рука Руслана опустилась вниз и проникла под кружево.

Чтобы сбилось дыхание, хватило одного прикосновения к клитору. Чтобы захотелось взвыть от наслаждения – нескольких выверенных скользящих движений. Может, другие мужчины и не знали, как пользоваться пальцами, но Серебряков в совершенстве владел этим искусством.

Прижав мою попу к своему паху с каменным стояком, он настойчиво ласкал подушечками уже влажную плоть и толчками смело проникал внутрь. Быстро – медленно, нежно – грубо, едва касаясь клитора – быстро поглаживая только его… Не позволяя подстроиться. Истязая наслаждением.