Зимний уловил его ревность, подошёл и поцеловал Брока.
— Распотрошим заначку «Гидры», я знаю их штук десять, соберём Страйк и махнём на белые пляжи, — сказал он. — Но страну выберешь сам. Карибы, Багамы, Тайланд… мне всё равно.
Зимний был тёплым, почти горячим от недавно выпитой крови, вкусным, хотя в другом, не гастрономическом смысле, желанным до дрожи в коленях. Брок любил прикасаться к нему, чувствовать, как под ладонями оживает его тело, тянется прижаться, разделить миг удовольствия. Любил смотреть в глаза и видеть там живое мерцающее серебро вместо холода арктических льдов.
Задрав мягкий лонгслив Зимнего, Брок коснулся губами возле пупка.
— Люблю тебя.
— И я тебя.
Они целовались под жужжание старательного робота-пылесоса в опустевших апартаментах невкусного конгрессмена.
Брок знал, что они обязательно вытащат все деньги из «Гидры», что вообще, возможно, выдоят её подчистую, угонят внаглую самый крутой самолёт, не для пафоса или потребностей, а так, на спор, заберут всех своих — и ищи ветра в поле. Ему было наплевать, что будет дальше, где они зависнут. У Брока был Баки Барнс, сладкий Детка с неизвестным прошлым, были люди, о которых хотелось заботиться, была жизнь, которую можно было прожить как угодно, лишь бы любимый вампир был рядом.
========== Эпилог ==========
— Это случилось в тысяча восемьсот пятом году, — Зимний валялся в шезлонге, смотрел, не щурясь, на красивейший тропический закат и потягивал кокосовое молоко, которое он обожал. — Была большая разборка между Камарильей и Шабатом, я участвовал в ней вместе со своим кланом, и на нас попёрли вампиры-маги. Не знаю в точности, какие кланы. Был большой бардак, разборки за территорию в Штатах. Меня… я сначала подумал, что меня убили. Но нет, меня просто выкинуло в этот мир, да ещё на сто двадцать лет вперед.
Брок поднял на лоб зеркальные авиаторы и внаглую разглядывал какого-то полуголого португальца, который вот уже четверть часа демонстративно играл мускулами и призывно улыбался.
— И попал в «Гидру»? Чем они тебя цепанули?
— Нет, нет, «Гидра» была позже, уже во время войны, — покачал головой Зимний. На его металлическую руку никто никогда не обращал внимания: Зимний виртуозно умел отводить глаза кому угодно. — Я оказался в Бруклине в самом начале Великой Депрессии. Думал, сгорю на солнце — был день. Но — упс — здешнее солнце меня не сожгло. А вот клыки пропали. Но осталась сила. Я прикинулся человеком, даже нашёл работу. Вот с едой были проблемы — я тогда ещё не умел обращать трупы в прах. Но нужда всему научит. У меня был друг… мелкий тощий астматик. Мне было одиноко. Никакого Князя надо мной, но и никакого клана. Иногда накатывала такая тоска, что я чуть не обратил того астматика, но так и не собрался.
Оскалившись, Брок обхватил губами коктейльную трубочку, не без удовольствия замечая, как дёрнулся острый кадык на загорелой шее португальца. Будет у них с Деткой сегодня интересный аперитив.
— Приятно быть у тебя первым. А всё же, как ты в «Гидру» вляпался? Да ещё так конкретно, что они тебя на иглу подсадить умудрились?
— У меня были документы, и меня призвали в сорок третьем, — продолжил рассказывать Зимний. Щёлкнул пальцами, подзывая первого попавшегося официанта, и взял у него ещё один кокосовый орех с трубочкой и зеленым зонтиком. — Я был не против, на войне легко раздобыть еду. Служил в сто седьмом, был снайпером, сержантом даже. Тогда медики были не чета нынешним, никто ничего на медосмотре и не заподозрил. Вот только когда по моему взводу начали стрелять синей дрянью, от которой люди просто исчезали, я запаниковал. Нас взяли в плен, часть отправили работать на заводе, часть отправили на опыты. Они почти сразу поняли, кто я такой. Если б не мой чахлый заморыш Стиви… — Зимний качнул головой. — Он тоже попал в научный проект подопытным, но к американцам. Слышал про Капитана Америку? Ну так вот это он. Он меня вытащил, и мы громили «Гидру» до начала сорок пятого, пока я не загремел с броненосца в альпийское ущелье. Не умер, конечно, но регенерировать не успел, да и не ел перед этим дня три. Меня нашли русские — русская часть «Гидры». Отрезали левую руку раньше, чем она приросла, без конца обкалывали какой-то дрянью и били электрошоком за любую попытку напиться крови. Я сопротивлялся, как мог, но они меня сломали.
Пожилой господин, уснувший на соседнем шезлонге, вздрогнул, когда Брок скрипнул зубами. Столько лет эти нелюди мучили его Детку, издевались, ставя опыты, натравливали на других людей.
— Сколько же лет ты нормально не жрал, — выдохнул Брок, коснулся ладонью колена Зимнего, сжал, ласково погладил, плюнув на португальца и весь остальной народ. — Ты потому бежать не мог?
— Да. Мне выжигали мозги электрошоком, а голодный, я не мог нормально восстановиться. Они пытались применять ещё и какие-то подчиняющие заклинания… на голодном вампире они держались. Транквилизаторы не позволяли мне впасть в голодный амок, так что я… я несколько десятилетий не ел, пока ты не нарушил регламент.
— Повезло тебе нарваться на бывшего скаута, — хмыкнул Брок и снова нашёл взглядом португальца, ничуть не утратившего, впрочем, к нему свой интерес. — Роллинз всегда говорил, что любопытство до добра меня не доведёт, и был прав, чёрт возьми.
— Если бы ты не нарушил регламент в Норвегии, ты бы погиб во время той миссии, — напомнил Зимний. — Всё находится в равновесии. Давай пройдемся по европейским базам «Гидры»? Они, как правило, неплохи на вкус. К тому же жить мы с тобой будем очень долго, Брок, и деньги «Гидры» нам тоже пригодятся.
— Никогда не смогу отказать своей Детке, — оскалился Брок и, отставив бокал из-под коктейля в сторону, поднялся одним слитным красивым движением, потянулся, красуясь перед любовником, португалец и так был его со всеми потрохами, хоть жри, хоть трахай прямо тут на белоснежном песке.
Сегодня он был почти сыт, но желания пробовать что-то новое, преподносить своей детке необычные подарки никак не унимались. Брок плавной походкой хищника приблизился к их незадачливой жертве, облизал взглядом идеальную загорелую кожу, отмечая едва заметную белую татуировку вокруг соска. Вечер обещал быть интересным.
— Я не против чего-то нового и вкусного, — голос Зимнего почти заглушил прибой, но он не сомневался, что Брок его слышит.
Над горизонтом остался только краешек солнца, от которого к берегу бежала алая дорожка. Вокруг разбросанных повсюду бунгало и вдоль тропинок вспыхнули фонари, возле которых тут же принялись виться крупные тропические бабочки и мошкара.
Зимний встал и подошёл к Броку. Они переплели пальцы, а свободные руки закинули на плечи похотливо скалящемуся молодому португальцу.
— Ты же не против развлечься втроём, — уверенно сказал Зимний, глядя в чёрные глаза португальца своими серебряными.
— Да, — зачарованно отозвался тот. — Да, не против! Вы такие горячие, парни!
Они повели его подальше от людей, туда, где общественный пляж переходил в частные территории, и дальше, обещая незабываемую ночь, полную удовольствия. Брок иной раз изумлялся наивности и неискушённости некоторых людей, потому что не всегда приходилось использовать даже крохи вампирского магнетизма, природное обаяние как его, так и Зимнего справлялось на раз, заманивая в их сети очередного мотылька.
Песок тихо шуршал под ногами, круглобокая полная луна, забравшаяся высоко над горизонтом, освещала песчаный дикий пляж не хуже дневного светила. Брок скинул гавайку и потянулся к Зимнему, поцеловал в подбородок, за ухом, чуть ниже ключиц, заставляя их жертву придушенно охнуть от накатывающего возбуждения.
Зимний прихватил одной рукой Брока за задницу, второй же ласкал шею их будущей жертвы. Они давно приспособились выпивать одну жертву вдвоем — Броку больше нравилась венозная кровь, а Зимнему артериальная.
Португалец, чьё имя они и не подумали спросить, по-блядски стонал, тёрся вставшим членом о бедро Брока, льнул, словно изголодавшийся по ласке щенок, лез под руку, сам не забывая лапать своих возможных любовников.
