Маттиас покосился на своего старого врага. Многое хотелось ему сказать, о многом спросить, но, подумав, он выбрал самый безобидный вопрос:

– Как вышло, что тебе служит стервятник?

Клуни резко обернулся, глядя на него подозрительно, словно ожидая какого-то подвоха. Но в глазах Маттиаса не было ни отвращения, ни насмешки – только чистосердечный интерес.

– Не то чтобы служит, – неохотно ответил Клуни. – Скорее, мы с ним приятели.

«Разве у Клуни Хлыста могут быть друзья?» – мелькнуло в голове у Маттиаса, но он благоразумно решил не говорить этого вслух.

– Познакомились, можно сказать, благодаря тебе, – добавил Клуни. – Семь лет назад – помнишь? – когда добрые монахи Рэдволла оттащили меня, вместе с прочими мертвецами, подальше от ворот и бросили в общую яму, чтобы как-нибудь потом засыпать землей. Кривоклюв спустился, чтобы выклевать мне глаз. Недурной повод для знакомства, верно? – усмехнулся он. – Но я зашевелился, и это его смутило: он с удовольствием жрет тех, кого убивают другие, но сам грязной работы не любит. Ну а потом… – он неопределенно пожал плечами. – В общем, я сумел его убедить, что живой пригожусь ему больше мертвого.

Помявшись еще, Маттиас выпалил тот вопрос, который все это время не давал ему покоя:

– Но как ты выжил? Ты же… я точно тебя убил! На тебе живого места не было! Я смотрел на тебя, даже щупал пульс – ты был мертв!

Клуни медленно повернулся к нему. Взгляды их встретились. Маттиасу показалось, что молчание длится долго, как-то очень долго; затем Клуни как-то странно скривился и медленно кивнул.

Сердце Маттиаса словно сжала чья-то ледяная лапа. Неужели зверь, стоящий перед ним, действительно побывал в Темном Лесу и вернулся?

– Но… как?

Клуни пожал плечами.

– Сам не знаю, как это вышло. Должно быть, просто не мог уйти побежденным.

Бэзил мчался так, что сердце едва не выскакивало из груди. Бывать в опасных переделках зайцу случалось не раз; но никогда еще он не бегал с такой скоростью.

И все же Псы его нагоняли. Передние уже щелкали зубами у его ляжек – приземистые, косматые серые тени с горящими глазами, словно сотканные из дыма или тумана, однако до ужаса материальные. Особенно жутким казалось то, что они не издавали ни звука: вся погоня проходила в молчании.

Вот впереди замаячил замок и веселая зеленая лужайка под его стенами. Все ближе, ближе… Бэзил бежал из последних сил, огромными скачками, до боли в глазах вглядываясь вперед. Где же, ну где?.. Но перед ним расстилалась все та же однотонная серая равнина. Святые небеса, он же был где-то здесь! Неужели они с Питером пропадут из-за того, что не догадались отметить свой путь к спасению?..

Но в этот миг впереди и немного справа прямо из земли – так показалось ему – высунулся прутик с нанизанным на него белым лоскутом.

С безмерным облегчением Бэзил свернул вправо, кубарем скатился по пригорку, едва не придавив Питера, и нырнул в подземный лаз – сначала почти вертикальный и довольно узкий, но скоро расширяющийся в просторную пещеру: как видно, Овражный Лют копал его под свой размер.

Здесь ждала их Роза-Лилия с сигнальным прутиком в лапке.

– Слава небесам! – воскликнула она. Питер, измученный, но счастливый, крепко обнял сестру.

– Пойдемте, пойдемте! Быстро в замок! –торопил их Бэзил. Он задыхался, при каждом вдохе кололо в боку – но понимал, что оставаться здесь опасно.

Где-то наверху, у них над головами, прогремел слитный топот множества лап, а затем –грохот, и лай, и рычание, и душераздирающий вой.

– Есть! – воскликнули хором Питер и Рози.

– Попались! – добавил Бэзил. – Наконец-то прорезался голосок у проклятых тварей!

Маттиас вдруг схватил Клуни за лапу.

– Отдай мне Меч! – задыхающимся от волнения голосом проговорил он. – Прошу тебя, отдай!

Клуни смерил его удивленным и насмешливым взглядом.

– Если кто-то из них прорвется в замок… если придется драться… – словно в лихорадке, восклицал Маттиас. – Ты не понимаешь! Я же Защитник Рэдволла – а это Меч Рэдволла! Мы должны быть вместе!

– Черта с два! – бросил Клуни. – Не у тебя одного бывают видения! – И, погладив рукоять Меча, добавил уже спокойнее: – Не переживай, драться нам не придется. Птицы, камни и огонь справятся без нас.

В самом деле, похоже было, что до схватки дело не дойдет.

Тонкий слой дерна с зеленой травкой, замаскировавший дыру в земле, провалился под лапами Псов, и зверюги полетели в глубокий овраг. А там, на дне, ждали их сухие ветки и валежник, пропитанные горючим составом, а также вкопанные в землю острые колья. Не зря крысы во главе с самим Клуни трудились, не покладая лап, с утра до вечера! Несколько Псов погибли сразу, напоровшись на колья горлом или брюхом; другие, воя и рыча, пытались вылезти по крутым, почти отвесным стенкам. Но сверху, со стены обрушился на них град камней, выпущенных крысами-пращниками, а затем в овраг полетели стрелы и дротики, обмотанные горящей паклей. Пожар занялся мгновенно, и ловушка превратилась в огненный ад. Тех тварей, что, скуля и рыча, пытались все-таки выбраться наружу, встречали воробьи: десятками налетали на них и, долбя по головам острыми клювами, загоняли обратно в яму.

Обезумевшие твари выли, метались, рвали друг друга, задыхаясь в дыму… через час с небольшим все было кончено.

Двоих бойцов потеряла воробьиная армия: одного из них какому-то Псу удалось схватить зубами, другого сбить наземь лапой и раздавить. Среди крыс потерь не было. Из Псов не выбрался из ловушки ни один.

Над оврагом плыл черный дым и стоял густой тяжелый запах горелой шерсти и мяса. Но Край Цветущих Мхов мог спать спокойно.

Победители собрались во внутреннем дворе замка, делясь впечатлениями. Сыроед притащил пару бутылок кислого вина и разлил угощение по разнокалиберным щербатым кружкам.

– …И кто бы мог догадаться, – говорил Бэзил, энергично жестикулируя своей кружкой, – что подземный ход выходит на Пустошь! Мне и в голову не пришло. Хотя, если вдуматься, это ведь естественно: во времена Овражного Люта, сто с лишним лет назад, никакой Пустоши здесь не было, а был дремучий лес… А ты, Питер, настоящий герой! Вот вернемся домой – клянусь своими ушами, непременно вытребую у аббата Мордальфуса для тебя медаль!

Питер блаженно улыбался, думая о том, что скажет папа, когда увидит сына с медалью на груди. Теперь-то он поймет, зачем нужны все эти «дурацкие прыжки»!

– А ты? Если бы не ты, они бы меня разорвали!

– Да я-то что, – скромно отозвался Бэзил. – Я, можно сказать, ничего не сделал. Как увидал эти жуткие морды, душа в пятки ушла, ну и поскакал как ошпаренный. Да и медалей у меня уже хватает…

– Служили бы вы у меня в армии – после сегодняшнего дня пошли бы на повышение оба! – откликнулся Клуни; он стоял к ним вполоборота с кружкой в руке. – Кстати, Долгохвост, это предложение.

– Вы… ты… серьезно? – пролепетал Питер.

– Серьезнее некуда. Чтобы махать мечом или пускать камни из пращи, много ума не надо. А таких, как ты, на свете раз, два и обчелся. У тебя действительно талант. И очень полезный талант.

– Спасибо, – багровея до ушей, отозвался Питер, – я… спасибо большое, я подумаю.

Клуни помрачнел и отвернулся, видимо, справедливо расценив такой ответ как вежливый отказ.

– А вот кто еще молодчина, так это твоя сестренка, – продолжал Бэзил. – Не подай она нам знак – нам не жить!

Роза-Лилия вздрогнула, услышав, что говорят о ней. В ушах у нее еще звучал лай и вой гибнущих Псов, и запах горелой плоти не давал забыть о том, какой ценой достигнута победа.

– Как все-таки это все… жестоко, – тихо проговорила она.

– Это война, – коротко ответил Клуни.

И как-то самой собой вышло, что она уткнулась ему в плечо, а он обнял ее, наполовину укрыв своим плащом.

Почти невидимая в сгущающихся сумерках, на край оврага выползла тень, темнее самой ночи.

Этому Псу, единственному из всех, повезло остаться в живых. Он упал на дно оврага одним из первых, не задев колья, а от огня и вонючего дыма его защитили своими телами сородичи. Звериная хитрость подсказала ему не лезть наверх, не бороться за свою жизнь, а затаиться и ждать. Пожар опалил ему бок, и кто-то из сородичей, лягаясь в предсмертных судорогах, задел когтем правый глаз; но в остальном Пес не пострадал.