========== Глава первая ==========

День накануне Летнего Солнцестояния выдался пасмурным. С самого утра над Краем Цветущих Мхов нависли тучи, готовые вот-вот пролиться дождем.

“Непогода в Долгий День - дурное предзнаменование!” - говорили, поглядывая на небо, старики. Но лесная молодежь этим старым приметам не верила и беспокоилась лишь о том, чтобы проливной дождь или град не испортили завтрашний Праздник Победы и Турнир в Рэдволле.

И, разумеется, никакие громы и молнии не отвратили бы юного Питера Долгохвоста от честолюбивых планов на завтрашний день.

В яблоневом саду перед отцовской норой Питер соорудил что-то вроде полосы препятствий. Белая тряпочка на ветке боярышника отмечала старт. Дальше, поперек расчищенной дорожки высились один за другим несколько барьеров, сооруженные из ящиков, сломанных скамеек и всякой рухляди, попавшейся под руку. Каждый из них был выше предыдущего. Следом шла узкая жердочка, укрепленная на осиновых колышках примерно в футе от земли. По этой-то жердочке и пробирался сейчас Пит, словно канатоходец на канате, высунув от напряжения кончик языка и балансируя хвостом.

Добравшись до конца жердочки, он присел, на мгновение замер, измеряя взглядом расстояние до старой яблони, с ветки которой свисал истрепанный канат. Затем прыгнул, повис на канате и с необыкновенной быстротой полез вверх.

По другую сторону от ряда яблонь, возле второй ленточки, обозначающей финиш, сидела на траве хорошенькая юная крыска. Она с волнением следила за братом, то и дело переводя взгляд на стоящие рядом песочные часы. Часы эти, старинные, штучной работы (“Настоящий антиквариат!” - говорил о них господин Долгохвост, и всегда добавлял, что нечего таскать их из норы, тем более, ради всяких глупостей), изображали дерево, корни которого подтачивали две мыши, черная и белая - древний символ Времени. В полом стеклянном стволе “дерева” бодро струился белый речной песок - и, между прочим, оставалось его уже меньше половины.

“Быстрее, Пит!” - хотела крикнуть крыска, но промолчала, понимая, что не стоит его отвлекать.

Питу предстояла самая сложная задача: перебраться с одной яблони на другую по свободно болтающейся веревке, закрепленной высоко на ветвях. О том, чтобы идти на двух ногах, здесь и думать не приходилось: юный крыс лег на веревку животом, обхватил ее лапами и пополз, цепляясь за веревку и с усилием подтягивая себя вперед. Крыска следила за ним, затаив дыхание.

Он достиг уже середины пути, когда порыв холодного северного ветра зашумел в яблоневых ветвях, наклонил ветку, к которой крепилась веревка, и едва не сбросил Пита вниз. Лапы акробата соскользнули, и он повис вниз головой, лишь каким-то чудом в последний миг успев уцепиться за веревку хвостом!

Крыска ахнула и закрыла мордочку лапками.

Но страшного глухого удара оземь она так и не услышала. А несколько секунд спустя, боязливо поглядев сквозь щелочку в растопыренных пальцах, увидела, что Пит висит на хвосте, подтягивается, хватает веревку лапами и осторожно продвигается дальше. Вот он уже у цели… вот, как-то невероятно извернувшись, взлетает в воздух и словно прилипает к стволу второй яблони, впившись в него когтями… вот, сбежав по кривым сучьям, как по лестнице, прыгает на землю и со всех ног несется к сестре.

Он достиг финиша, когда из часов еще не высыпались последние песчинки.

- Есть! - в восторге завопил Пит. - Рози, ты видела? Я прошел! Прошел за три минуты! Все, считай, первый приз завтра мой! Эй, Рози… ты чего такая бледная?

- Ты чуть не сорвался! - прошептала крыска, не сводя с него огромных испуганных глаз. - Пит, ты же мог умереть!

- Глупости! Не сорвался же, верно? Да и не так уж там высоко. Вечно ты трусишь, - снисходительно добавил он.

Между тем круглая дверь крысиной норы растворилась, и послышался голос матери:

- Питер! Роза-Лилия! Обед на столе!

И тут же, словно по сигналу, упали на землю первые тяжелые капли дождя.

За обедом, между морковным супом и тушеными грибами в сметане господин Долгохвост отложил ложку, облизал усы и сказал строго:

- Питер! Я хочу с тобой серьезно поговорить.

Пит возвел глаза к потолку. Роза-Лилия с другой стороны стола послала ему сочувственный взгляд.

- Что ты вообще себе думаешь, хотел бы я знать? - экспрессивно, но несколько туманно начал Долгохвост-старший.

Питер, впрочем, прекрасно его понял.

Он бросил отчаянный взгляд на мать. Но госпожа Долгохвост, повернувшись к нему спиной, вынимала из печи горшок с грибами - и, кажется, даже изгиб ее хвоста подтверждал, что она мужа полностью поддерживает.

- Во что ты превратил наш сад? Что это за баррикады? К старой яблоне не подойдешь! Ты у нас скачешь кузнечиком– так, думаешь, и мы с твоей матерью должны скакать, в наши-то сезоны?

- Папа, это только на время тренировок, - тихо сказал Пит. - Я завтра все уберу.

- Сегодня же! Сейчас же, как только кончится дождь, вы, молодой крыс, пойдете и уберете все это безобразие!

Словно вторя его голосу, за круглым окном прогремел раскат грома, и дождь еще сильнее забарабанил по стеклу.

- Я думал, - с трагическими обертонами в голосе продолжал Долгохвост-старший, - что единственный сын продолжит мое дело и успокоит мою старость. А сын вместо этого чем занимается? Посмотри на свою сестру! Почему она не прыгает, как белка, по деревьям, рискуя сломать себе шею, не ищет на свою шкуру неприятностей, а ходит ногами по земле, тихо, чинно, как подобает крысе из хорошей семьи?

На этот раз глаза к потолку возвела Роза-Лилия, а Пит скорчил сестре сочувственную гримасу.

Несколько сезонов назад, увлекшись акробатикой, он попытался приохотить к своему увлечению и сестренку. Однако, впервые взобравшись на дерево, Роза-Лилия обнаружила в себе неодолимый страх высоты. Кое-как она дотащила себя до первой ветки, вцепилась в нее всеми четырьмя, зажмурилась и сообщила замирающим от ужаса голосом, что не двинется отсюда ни назад, ни вперед.

Битый час Пит ее упрашивал, ободрял, стыдил, объяснял, что здесь совсем невысоко. Попробовал даже стряхнуть - но Рози лишь пронзительно завопила и вцепилась в ветку еще крепче. Пришлось звать на помощь родителей. Они стояли под яблоней, растянув одеяло, и убеждали, что здесь совсем невысоко, уже втроем… потом папа пошел за садовой лестницей… а потом мама отпаивала Рози ромашковым чаем и называла бедной девочкой, а Питу еще пару дней было больно сидеть. Мда. Несправедливо - струсила-то Рози, а досталось ему!

С тех пор Питер тренировался в одиночку, а Роза-Лилия стала его зрительницей и верной болельщицей.

- Благодарение небесам, - продолжал отец семейства, - хоть мы и крысы, но в нашем роду никогда не было ни разбойников, ни наемников, ни бродячих скоморохов и прочих сомнительных личностей! И отец мой, и дед, и прадед…

С каждой секундой Долгохвост-старший все больше распалялся от собственного красноречия - и, несомненно, скоро вспомнил бы и прапрадедушку Беренгария; но в этот миг Пита вызволил громкий стук в дверь.

- Кого принесло в такую непогоду? – проворчал отец семейства. Хоть времена разбойников и прошли, но до сих пор в Краю Цветущих Мхов к незваным гостям относились настороженно.

Стук повторился. Госпожа Долгохвост переглянулась с мужем.

- Может, кто из соседей? – нерешительно проговорила она. – Случилось что?

Питер выглянул в залитое дождем круглое окошко. Сквозь пелену ливня на крыльце смутно виднелась высокая темная фигура, ни на кого из соседей не похожая.

- Кто там? – подойдя к двери, крикнул господин Долгохвост.

- Странник, - донеслось из-за двери. – Иду из Елового Бора на праздник в Рэдволл. Позвольте укрыться у вас от дождя!

- Шляются тут всякие… - пробормотал себе под нос Долгохвост, а вслух сказал: - Добрый зверь, у нас тут не гостиница. Аббатство Рэдволл отсюда недалеко, какие-нибудь три тысячи шагов – и там всех принимают с радостью. Идешь, значит, прямо до канавы, через канаву переберешься – и направо, пока не увидишь сухую березу, а там…