- Я так и подумал, когда он шинковал наёмников Флавия.

- Да… Я тоже об этом думал. Меня готовили к убийству с того момента, когда я смог стоять на ногах. Философия пацифизма в моём воспитании органично переплеталась с убеждениями патриота. Жизнь для меня священна, но моя судьба – убивать. Я выродок военного времени, его неизбежное зло. Что бы я делал, если бы эдайн победили?

Он пожал плечами, не желая давать ответ на свой вопрос.

Вендер ещё плотнее прижал бок своего фризского к боку Немезиды и, не обращая внимание на слабое сопротивление, одной рукой обнял Авеля за талию.

- В тебе больше добра, чем в любом в моём городе.

Авель горько усмехнулся.

- Это уж точно. Глядя на вас, можно подумать, что вы рождаетесь с ножом в зубах, а при рождении вспарываете брюхо своей матери, чтобы выбраться наружу. Но я краем глаза, краем сознания успел увидеть другую жизнь. Людей, которые хотят видеть друг в друге братьев. Которые готовы отдать все, чтобы их близкие выжили. Которые не хотят войны и не умеют воевать, но бьются до последней капли крови, чтобы победил мир. Я убиваю ради тебя и твоих интересов, и после того, как я попал в плен, я не выбрал бы иной судьбы, кроме как быть твоим убийцей. Но иногда мне кажется, что есть какая-то другая жизнь. Её не может не быть, потому что не может смыслом жизни быть смерть.

Вендер отстранился. Ему внезапно стало холодно. Он хотел спросить: «Значит, ты предпочел бы быть с ними?» – но вовремя понял, что этот вопрос не приведёт ни к чему. Вместо этого он сказал:

- А ты не думаешь, что идеализируешь их? Не бывает жизни без конфликтов, споров, злобы и борьбы. Ресурсов всегда меньше, чем богачей, власти меньше, чем власть имущих. Можно сковать инстинкты, запрятать их на дно души, нацепить маску благодетели и обходительности – но нельзя инстинкты истребить. Всегда есть обиды и горькие воспоминания. А где есть обиды - будет и месть. Всегда есть несправедливость и зависть, а значит, всегда будут интриги и борьба. Мир, где наши желания едины с нашими возможностями – это смерть. И слава Предкам, потому что иначе мы превратились бы в растения. Взгляни на своего Учителя. Как прищурены его глаза. Как сжаты челюсти под белоснежной кожей. Готов поклясться, не будь здесь тебя, он уже вцепился бы мне в горло, твой человек, сражавшийся ради мира.

- И я не могу его винить, Вендер. Он жил, чтоб сохранить жизнь Савена. Вряд ли мы можем представить, что он чувствовал, когда Ларэ «погиб». Ты сам сказал - он шесть раз бросал крепости на штурм Помпеев.

- И люди - не энтари и не эдайн, простые люди, которым принадлежал этот город, - гибли сотнями и тысячами, чтобы удовлетворить его жажду мести.

- И эдайн гибли сотнями…

Авель замолчал.

- Это должно его оправдать? - спросил Вендер. – Разве тебе станет легче от того, что ты погибнешь ради моей мести?

Авель покачал головой.

- Нет. Наверное, в чём-то ты прав. Но каким бы ни был он, и каким бы ни был его намэ, они – всё, что осталось от нашего маленького мирка, где было место любви, – он повернул лицо к энтари и увидел горечь в уголках улыбнувшихся ему губ. - Прости меня, Вендер, я не хочу быть неблагодарным. И всё же решение я хотел бы принять сам.

- Благодарность… - улыбка Вендера стала ещё шире и ещё горче. - Спасибо и на том. Я не буду мешать, как и обещал. Вечереет. Двигайтесь по прямой, до берега Дуная. Я поохочусь и нагоню вас там.

Не ожидая ответа, он ударил шпорами коня, одновременно разворачивая его вправо, и растворился в закатной дымке.

***

Всё время, пока Рим находился в пределах видимости, Дайнэ боялся лишний раз вздохнуть. Когда же впереди заблестели кристальные воды великой реки, он замедлил ход коня лишь на секунду, явно намереваясь перейти её вброд.

- Нет смысла идти дальше, - окликнул его Авель из-за спины, – утром мы пройдём вдоль берега и найдём паромщика. Спускаться по реке быстрее и безопаснее, чем ехать верхом.

- Безопаснее оказаться подальше от Рима, - отрезал Дайнэ.

- Нас никто не преследует. Мы оба это знаем. К тому же Вендер приказал ждать здесь, – он сказал «приказал», рассчитывая напомнить Дайнэ, кто руководит экспедицией, но аран-тал сделал из его слов свои выводы.

- Ты смеешь выполнять приказы римского патриция, когда рядом с тобой твой намэ?

Щёки Авеля вспыхнули, но он стиснул зубы и собирался было ответить, когда его опередил тихий слабый голос:

- Хватит.