========== Акт 3. Пролог. Приказ ==========

Катар-талах медленно шёл по тёмному коридору. Мягкие подошвы его сапог едва касались неровного пола.

Лязг оружия. Замер на секунду. Хруст костей в тонких руках. Тело энтари оседает на пол и остаётся лежать неподвижно. Эдайн переступает гору тряпок и продолжает идти вперёд.

Вот она. Замок навесной, примитивный. И засов. Как можно удержать его таким замком… его, который двенадцать лет шёл по следу.

Он достаёт из складок плаща электронную пластинку и прикладывает к замку. Всё сложнее искать источники энергии, приходится беречь такие мелочи как зеницу ока. Щелчок, и замок соскальзывает с дуги. Убийца убирает в сторону дубовую задвижку и открывает дверь.

***

В камере было темно. Всегда темно. Но время можно было считать по щелчкам замка. Они приходили трижды. По крайней мере, раньше. Первые пять тысяч дней или около того. Утром приносили еду. Днём забирали на допрос. Вечером приходили развлекаться.

Потом, где-то в начале седьмой тысячи, палач приходить перестал. Он всё думал, что же это значит. В душе он догадывался, что его тайны больше никому не нужны. Но поверить в это означало сдаться, и он снова и снова изобретал объяснения того, что допросы прекратились.

Ещё через тысячу дней или около того они стали забывать приносить пищу. Он тешил себя надеждой, что война не даёт им сосредоточиться на таких мелочах, как полумёртвый пленник, хоть и знал, что это самообман.

Ночные гости приходили всё так же регулярно, так что он продолжал считать. Им нравились его волосы и лицо, так что они не были излишне жестокими. Редко применяли плеть и не калечили его, только унижали. И всё же - он уже начал сбиваться со счёта – через пару тысяч дней они стали приходить реже. Он догадывался, что виной тому то ли шрамы, то ли покорность.

Один раз никто не приходил долго… Он бы сказал, что дней шесть или семь. И еду никто не приносил. Он уже не хотел гадать, что случилось наверху. Только сидел в самом углу, обхватив колени руками, и смотрел на темноту. Он видел эти стены так долго, что мог бы и не открывать глаз. А когда они наконец пришли – конечно, не для того, чтобы накормить его, - он готов был броситься им в ноги и целовать грязные сапоги, только чтобы упросить их не оставлять его одного так надолго.

Кажется, это понравилось им, и на какое-то время их игры обрели новый смысл.

И всё же время шло. Не только душа его, но и тело понемногу старело. Эдайн живут долго, если соблюдают элементарные правила – правильное питание, здоровый сон. Их бессмертие не той природы, что у демонов и их потомков.

Они стали приходить всё реже, и приходили теперь другие. Эти, новые, не знали его имени и называли его просто «раб». Это, конечно, было некорректно, ведь он был военнопленным, а военнопленный заслуживает другого обращения. Но он не спорил. Они были жестоки и уже не щадили его.

И всё же последнее время редкостью стали и они. Он не видел себя в зеркало, но предполагал, что стал уже слишком стар и уродлив, чтобы заинтересовать даже этих.

Они не приходили… он не знал… десять дней?... еду приносили семь раз, но он был уверен, что пару раз её принести забыли. Итак. Они не приходили десять дней, когда дверь открылась. На пороге стоял человек в голубовато-сером плаще. Слишком стройный для местных энтари. Слишком гордый для местных эдайн.

Он вошёл в комнату и, немного привыкнув к темноте, посмотрел на него. Человек протянул руку. Рука ощутимо дрожала.

Ларэ не шевелился, не уверенный в том, чего от него хотят. Тогда человек свободной рукой сбросил с головы капюшон, и Ларэ задохнулся. Чувства накрыли его водопадом,  стремительной лавиной. Он схватил руку и, прижав к губам, принялся её целовать.

***

- Ларэ… - он произнёс имя, которое не называл в слух никогда, но столько лет произносил во сне, и тут же поправился, - намэ…

Дайне упал на одно колено как тридцать три года назад, когда увидел своего повелителя впервые. Он изменился. Постарел сильнее, чем может постареть эдайн. Лицо будто ссохлось, и свет в глазах… Дайнэ не был уверен, что от него остались хотя бы угли. Он смотрел в лицо – такое чужое и такое родное, и не мог оторвать взгляда, вопреки этикету, вопреки инструкциям. Ларэ должен был приказать встать. Он должен был стоять так, пока намэ не прикажет встать, но он видел, что Ларэ совсем не в состоянии принимать решения.

- Они сейчас придут. Отдайте приказ.

Глаза Ларэ заметались по комнате.

- Намэ…- лицо Дайнэ озарила счастливая улыбка.

- Бежать… ты пришёл, чтобы мы бежали? Или ты тоже пленник? Или… или мы победили?.. – в последнем вопросе надежда - слепая, как тьма вокруг.

Дайнэ покачал головой.