– Известить всех бояр, воевод, братьев моих, всех, кто в Москве ныне находится, через три дня назначаю думу, будем вместе решать вопрос о походе на Новгород. Я же пока с митрополитом, богомольцем своим, посоветуюсь и с матушкой, Марией Ярославной.
Противников похода на Новгород среди москвичей не нашлось. Хотя, конечно, не все с легким сердцем согласились на новый вояж – затраты он сулил немалые, каждый воевода должен был полки на свои средства собирать-снаряжать. Иоанн, правда, в помощи не отказывал, но при этом советовал тем, у кого не хватало средств, лезть в кабалу, то есть занимать деньги, либо хозяйствовать рачительнее, быть бережливее. А это значило, что мог и места лишить доходного. Хорошо ему советовать, когда сам он огромные доходы имел со своих обширных владений, с любой торговли прибыль получал, с одного Новгорода дважды добро обозами свозил… А откуда столько средств у бедных князей-наместников, у кого и земли-то с гулькин нос, да и с той часть налогов надо в общий государственный котел, тому же Иоанну, отвалить?
Хотя, конечно, поход сулил не одни только убытки, но и доходы. Если Новгород будет покорен, добра там всем хватит, и государь не очень-то строго спрашивает за разор побежденных. Да до Новгорода по пути полно еще мелких сел и городишек, где тоже есть чем поживиться. Так что вполне может статься, что поход не только окупится, но еще и прибыль принесет. А людских потерь в минувшие два победоносных похода на Новгород и вовсе почти не было. Словом, по всем раскладам бояре-воеводы оказались сторонниками военного решения проблемы.
Одобрила поход и вдовая великая княгиня Мария Ярославна, которая по объему своих доходов и земель уступала, пожалуй, лишь митрополиту да сыну своему, великому князю, оттого и войско должна была снаряжать немалое, и слово имела при принятии решений весомое.
И снова начались в московских храмах бесконечные службы, молили Господа о поддержке и помощи в борьбе с отступниками, раздавали милостыни монастырям и бедным. Во все концы государства Русского полетели гонцы с требованием Иоанна собирать войска: в Тверь, к братьям в их уделы, где они обычно проводили лето, в Псков, в Ростов Великий, Ярославль, в Касимов Городец на Оке, в Дмитров, Кашин, Углич, Алексин, Серпухов…
Далеко не все понимали, сколь важную и серьезную акцию задумал государь Иоанн Васильевич. Удивлялись лишь размаху, с которым готовилась рать, ее численности. А решил он про себя ни много ни мало, как привести Новгород в полное свое подчинение, сделать его такой же частью своего государства, как и прочие земли, лишить права принимать важные решения, а значит, и веча. Понимал Иоанн, что самостоятельно Новгороду, как и Пскову, против объединенного натиска едва ли не всей Европы уже не выстоять. Так или иначе, придётся им либо с единоверной Москвой объединяться, либо склониться перед Литвой или немцами. Не понимают люди, что поддавшись Литве, больше свободы и воли они не получат. Только врагов Руси укрепят. Отстоять свою независимость Русь может лишь в единстве. Слишком много у нее охочих до чужого добра соседей.
Конечно, предвидел Иоанн, что по доброй воле новгородцы его условий не примут, будут отстаивать свои мнимые свободы. Допускал и заступничество, вмешательство короля Казимира, который мог прислать полки в поддержку новгородцев. Потому готовил такую силу, которая могла бы сломить любое сопротивление, устрашить даже самого смелого противника.
Никто из князей уже не смел ослушаться великого князя Московского и всея Руси. Повсюду начался сбор войск. Сам Иоанн тоже не терял времени зря. Он приказал дьякам приготовить схемы расположения новгородских земель и данные обо всех монастырях вокруг самого Новгорода. Конечно, дорогу туда воеводы знали хорошо. Но Иоанн сам разрабатывал схемы движения полков, чтобы каждый из них имел свой путь, не пересекаясь с другими, чтобы для всех хватало по селам и деревням кормления, чтобы между своими же не возникло споров и неудовольствия. Конечно, советовался с опытными полководцами Холмским, Палицким, Патрикеевым, братьями Оболенскими.
Расчертив схемы маршрутов, высчитав количество дружин от разных земель, во главе каждого поставил вместе с местными воеводами опытных московских полководцев. Например, Данила Холмский должен был возглавить передовые полки с детьми боярскими, владимирцами, переславцами и костромичами, Федор Давыдович – детей боярских двора великокняжеского и коломенцев, Семен Ряполовский – суздальцев и юрьевцев, Андрей Меньшой, брат великокняжеский, – ярославцев, угличан, бежичан. К ним должны были также примкнуть и отряды матери Иоанна – ростовчане, которых возглавлял ее воевода Семен Пешек.
Вновь в полную мощь заработали мастерские, ковавшие доспехи и оружие, великий князь сам не ленился, ездил повсюду, смотрел, торопил, раздавал и продавал оружие. Собирались в поход основательно, решив сдвинуть его к осени, когда дороги к Новгороду просохнут, ибо на вторую такую удачу, которая выпала московскому воинству пять лет назад, в великую засуху, рассчитывать не приходилось.
Перед самым выступлением в поход Иоанн послал в Псков очередного гонца с указанием подготовить на Новгород не только войско, но и пушки с пищалями: на случай осады и приступа. Рассудил так: зачем тащить с собой всю эту тяжелую приправу из Москвы по ненадежным сырым дорогам, если ее могут доставить псковичи? Конечно, кое-что придется прихватить и самим.
Весть меж людей что ветер. Казалось, гонцов никто не слал и писем не писал, а уж весь Новгород, как один, прознал, что великий князь Московский собирает на них военный поход. Вновь замер город от ужаса. Сразу вспомнились жестокие захваты новгородских городков и селений, убийства и пожары пятилетней давности. Заметили, что повсюду встречаются люди с обрезанными губами и носами, напоминая своим видом о минувшем разгроме у реки Шелони. Вмиг у простого люда оживилась память о минувших сражениях за мифическую для них вольность, которые принесли лишь разорение и смерть. С волнением ждали и ловили самые свежие новости: Псков взял сторону Москвы, обещал привезти для осады пушки, приметы, пищали, Тверь – тоже шлет войска, про иные города и говорить нечего. Стало ясно, что подготовка к войне и блокаде ведется нешуточная.
Несколько дней обсуждали новость, нередко с оглядкой, – боялись и московских шпионов, и своих борцов за свободу, лишь недавно растерзавших великокняжеских сторонников. Высказывали надежду, что, Казимир на этот раз вступится за них, поможет, возьмет под свою защиту. Но страх перед большой реальной бедой быстро делал свое дело, и скоро уже на всех улицах и во дворах начались громкие, без опаски, споры: слать ли к Казимиру за помощью и спасением, бежать ли к Иоанну с поклонами и раскаянием.
Скоро выяснилось, что к Казимиру Литовскому и без вечевого совета уже посылали за поддержкой и получили ответ: сочувствует Казимир новгородцам, да помочь ничем не может, так как Матвей Корвин, венгерский король, не дает ему покоя, а сейм – денег. А без войска и без денег, сами понимаете…
Оставалась одна проторенная и испытанная дорога – на поклон к великому князю. Но теперь это сделать было непросто. Известное дело, если Иоанн объявит войну, послов тут же арестуют. Стало быть, нужна для них опасная грамота с гарантией, что ничто им не угрожает, что великий князь готов к переговорам. Кого послать? Желающих из бояр и посадников не находилось. Судили-рядили, чуть ли не насильно уговорили ехать старосту с Даньславской улицы Федора Калитина. Тот уехал да как в воду канул. Вскоре, однако, выяснилось: не захотел Иоанн и близко его к себе подпускать, приказал держать в Торжке до своего прибытия. Значит, поход всей Руси на Новгород становился неотвратимым.
И началась на земле Святой Софии настоящая паника. Снова подняли головы сторонники Москвы:
– Что, вольными подыхать слаще? – кричали они на вече, которое собралось в очередной раз для принятия решения, как быть дальше.
