Кажется, последний аргумент взбодрил полицейского, и он, грозно рыча, бросился вперёд, но через пару шагов врезался головой в стену. Темнота до сих пор не рассеялась.

– Включите фонарик, – едва не прибавив «тупица», терпеливо попросил Дариор.

Яркий свет озарил стены крохотного чулана. Всё вокруг было покрыто слоем пыли, стены заметно облезли. И самый странный феномен – здесь не было другого выхода.

– Вот дьявол! Куда он подевался?

Терпение! Безусловно, этому есть объяснение. Если не дверь, то какой-нибудь лаз должен найтись. Луч фонаря осветил старинный резной шкаф – его дверца оказалась слегка приоткрытой. Историк осторожно потянул за ручку – и внутри открылся тёмный проход в другую комнату.

– Ага! – ликующе завопил Мортен и бросился в шкаф.

Дариор, поспешно натянув простреленный ботинок, последовал за ним, и через минуту преследователи оказались в просторном зале. Одно из окон правой стены было открыто. Миг – и в нём исчез силуэт убийцы.

– Попался! – обрадовался комиссар и расстрелял с бедра всю обойму, словно американский ковбой. Однако пользы в этом не оказалось: маньяк уже скрылся. Огромными прыжками Дариор подлетел к окну и ахнул. Прямо под ним тянулся бульвар, уже наполненный утренней публикой и автомобилями. Это был третий этаж! Однако преступник не просто удачно спрыгнул, а уже бежал к перекрёстку, бесцеремонно раскидывая толпу.

– Не уйдёшь! – завопил комиссар вслед бегущему маньяку и, прежде чем Дариор успел что-либо сделать, сиганул вслед за ним. Однако вместо того чтобы приземлиться на мостовую, угодил прямо на спину пожилой дамы, восседавшей в открытом автомобиле. Будь на месте Мортена человек поплотнее, женщина вряд ли выдержала бы такой удар, но в этот раз обошлось. Однако изящный автомобиль тут же сбился с пути и беспорядочно завилял по дороге, словно охваченная паникой антилопа. Последняя надежда поймать убийцу вновь ускользала от Дариора. Тяжело дыша, он осторожно ступил на покатый подоконник. Третий этаж, конечно, не первый, но что делать! Спустя секунду Дариор с глухим стуком приземлился на мостовую. От удара в голове сильно задребезжало, но историк быстро пришёл в себя и кинулся вслед удалявшейся фигуре преступника. Признаться, Дариор считал себя весьма скромным человеком, но в отношении бега не чувствовал себя аутсайдером – ежедневные пробежки в шесть часов утра давали результат. Однако с каждой минутой в его душе нарастали удивление и гнетущая беспомощность. Убийца не только бежал быстрее историка, но и намного ловчее. Некстати проснувшаяся улица успела наполниться людьми. И все они, разинув рты, глядели вслед бегущему историку. Пожалуй, такое зрелище было здесь в диковинку. Однако расступиться никто явно не желал, все лишь возбуждённо кричали и махали руками. Спустя всего-то десять минут борьбы с толпой Дариор уже чувствовал себя выжатой губкой, чего нельзя было сказать о маньяке. На комиссара рассчитывать было нечего – его и вовсе след простыл. А Дариор выдохся настолько, что буквально падал на ходу, и лишь железная сила воли гнала его вперёд.

Наконец, показался перекрёсток. По улице, идущей поперёк бульвара, плотно сновали машины. Выхода у убийцы не было: либо он остановится, либо погибнет под колёсами. Дариор даже немного успокоился, видя всю безвыходность его ситуации. Преступник и впрямь остановился, огляделся и попятился в нерешительности. «Сейчас сдастся», – констатировал Дариор. Да какое там! Недолго думая, убийца бросился через дорогу и нырнул прямо под колёса здоровенного грузовика. Послышались резкий визг тормозов и безудержные крики толпы. «Вот только трупа мне не хватало!» – в отчаянии думал Рено, подбегая к дороге. Но не тут-то было! Спустя миг преступник вынырнул из-под грузовика и растаял в ближайшем проулке, предварительно махнув Дариору на прощание. Дальнейшее преследование было бесполезным: маньяк уже показал всю мощь своих навыков. Вот вам и новый привет от Парижского Демона, господа ажаны!

Совещание проходило в тесном кабинете, первого оперативного Дивизиона, скудно обставленном дешёвой мебелью. За столом сидели пять человек, причём настроение у каждого было прескверным. Крупный широкоплечий мужчина сидел прямо напротив Дариора и выглядел мрачнее тучи. Это был первый заместитель министра внутренних дел, всесильный директор департамента полиции. Сотрудники Сюрте называли его «министр полиции» или просто «Министр». Рядом с ним сопел начальник корпуса жандармов. Он выглядел весьма спокойно, но постоянно поглядывал на карманные часы, словно пытаясь остановить взглядом бегущее время. Мортен нервно ломал пальцы. Лейтенант Банвиль сжался в комок, словно считая себя недостойным света, исходившего от столь влиятельных особ. Дариор тоже имел карманные часы – пусть и не золотые, как у начальника жандармов. По его часам, совещание длилось уже час с четвертью и ничего хорошего не предвещало.

– Итак, – наконец подытожил Министр, – наша страна выдержала тяжёлую, чрезвычайно кровавую войну. Миллион убитых, тысячи разбитых семей – мы до сих пор не можем устранить последствия этой ужасной катастрофы. Сейчас власть ведёт ожесточённую финансовую политику, чтобы облегчить жизнь людей и вырвать их из тяжёлых воспоминаний о погибших близких. Однако даже во время столь лютой войны не было таких ударов в спину, как сейчас. Господа, мы – нация победителей! Наш народ одолел сильнейших врагов, однако терпит удары в мирное время. Раньше мы ещё могли ждать от вас результатов, но теперь, когда число жертв перевалило за два десятка…

Министр выдержал значительную паузу, и Мортен нервно поёжился.

– В общем, так продолжаться не может! – грянул Министр, и эхо его слов вновь полилось по кабинету. – Правительство в бешенстве! Ещё бы – таких дерзких убийств Франция не видела никогда, и самое главное – наша многоопытная полиция бессильна!

– Прошу поверить, – невежливо встрял Мортен, – органы правопорядка прикладывают все возможные усилия и…

– И всё безрезультатно, – закончил за него министр полиции. – Нам поставили определённый срок: пять дней. Если через это время злоумышленник не будет найден, нас всех, господа, ждёт неминуемая отставка, а в худшем случае – суд. Затем дело окончательно и с позором передадут в Комитет.

На миг в кабинете повисло молчание. Эти слова, казалось, дали присутствующим новую пищу для размышлений. Весь смысл происходящего навис над их сознанием. Министр полиции понравился Дариору настолько, насколько может понравиться начальник: резкий, волевой, знающий толк в своём деле. Пепельные волосы с благородной проседью открывали широкий лоб министра, а покрытое шрамами лицо говорило о прошлой постепенной карьере.

– Мсье Дюран, – обратился к министру жандарм, – мои люди уже прочесали половину Парижа. Патрули стоят на каждой улице. Идёт строгий учёт всех въезжающих и уезжающих. Но без особых примет преступника поймать невозможно – город большой. Это всё равно, что искать чёрную кошку в тёмной комнате.

А вот жандарм Дариору не понравился. Сразу видно: закоренелый карьерист, думающий только о своём будущем. Льстивый бездельник – вот точное описание этого человека. Почему прочесали только половину города? Почему так долго? За это время можно было проверить весь Париж! И помочь доблестной полиции. А всё из-за лишнего и бестолкового усердия.

– Теперь о приметах. – веско заговорил министр. – Только один человек видел убийцу и остался в живых, но он почему-то до сих пор молчит. – Министр взглянул на Дариора и с некоторой угрозой спросил: – Скажите, мсье Рено: что вы делали на месте поимки преступника? Кажется, вы не состоите в рядах полиции?

Дариор хотел тут же ответить, но его опередил Мортен:

– Позвольте, мсье Дюран, я не раз говорил об этом! Я категорически запрещал Рено даже подходить к зданию полиции!

«О звании печётся, – улыбнулся Дариор, – не хочет в отставку».

– Однако, – продолжил министр, – мсье Рено всё же участвовал в задержании, и тому есть много свидетелей.