Но Никита её не слышит. Её молитвы никто не слышит.

***

Сколько прошло времени — неизвестно. Настя просидела возле операционной почти всю ночь и единственная поддержка была от Влада, которому тоже было тяжело, потому что Никита был его лучшим другом. Пускай, сейчас они ненавидели друг-друга, но Рамм любил Киоссе. До сих пор. Где-то внутри себя. Он не говорил Беловой, что всё будет в порядке, потому что он знал, что именно сейчас все попытки вытащить Настю из коматозного состояния провалятся с треском.

«Ты — никто»

«Я убил твоего любимого человека»

«Я ненавижу тебя, Белова»

Нити ненависти, которые связывали её с Киоссе рвались. И Настя ничего не могла с этим сделать. Внутри пустота, которую раньше она старалась не замечать, но сейчас она стала слишком очевидной и ощутимой. Белова поражено ткнулась головой в плечо Влада и выдохнула с истерикой в голосе.

— Я проиграла, слышишь? Всё. Это конец.

— О чем ты? — Непонимающе спросил брюнет.

— Я поклялась, что всегда буду ненавидеть Киоссе, я поклялась, что никогда не буду сочувствовать ему, я поклялась, что никогда в жизни не полюблю его. Мне казалось, что лучше умереть долго и мучительно, чем полюбить такого монстра, как он. Если бы ты знал, как сильно я ненавидела его, меня выворачивало от его голоса, от его взгляда. Меня выворачивало от него самого, потому что боль в прямом смысле душила меня. Я дышать рядом с ним нормально не могла. Мне хотелось умереть. Мне казалось, что ничего страшнее, чем он нет на свете, понимаешь? Когда он убил Свята вся жизнь разделилась на «до» и «после». Я ненавидела его так сильно, что мне хотелось убить его. Мучительно и долго. Мне хотелось, чтобы он сдох медленно и мучительно. Это была нечеловеческая ярость и нечеловеческая боль. Такие, как он, не заслуживают жизни, верно?

— Я не уверен в этом прямо сейчас, Настя. И нет, я не пытаюсь его защитить. Он предал меня, но во всем, что происходило с ним всю эту жизнь, виновата только ты сама и всё. У него снесло крышу от любви к тебе.

— О чем ты говоришь? — Непонимающе спросила Белова.

— Ты — это она, ты его страшный кошмар и несбыточная мечта. — Прошептал Рамм. — Ты — его первая любовь, верно?

— Ты про ту девушку, которую он любил и которую потерял? — Прошептала Настя.

— У тебя была первая любовь? — Спросил Влад.

Белова кивнула.

— И как его звали? — Спросил Влад.

Белова почувствовала, как подкашиваются ноги. Старая рана напомнила о себе. Это не может быть он, потому что её Никита — мертв, и он не Киоссе. Её Никита был другим. Нет. Она никогда не поверит в то, что Рамм хочет сказать.

— Никита, — прошептала Настя, — его звали Никита. Никита Гаврилов.

— Он сменил фамилию, — коротко сказал Владислав, — понимаешь?

— Нет, Влад, это не он! — Прошептала брюнетка. — Хватит, пожалуйста, хорошо? Я похоронила свою любовь во всех смыслах. и я устала. Я просто хочу спокойствия, а вы все давите на меня, вы дышать мне не даете. Оба. На кой черт он появился в моей жизни? Зачем? Чтобы испортить её?Он не просто испортил её, он её разрушил. У меня внутри уже совершенно пусто. Я всех потеряла из-за него. Это не может продолжаться вечно. Единственный выход — это заснуть и не проснуться. Я уже этого хочу, понимаешь? Потому что ты даже представить себе не можешь, что я чувствую! И в этом виновата не я. Это не я добровольно пошла в руки к конченному эгоисту, который дальше собственного носа не видит. Ты хоть знаешь, сколько на его счету жизней? Меня продали! Ему! Собственный отец! Я не о такой жизни мечтала, слышишь? Это окончательный конец. Он умрет, и всё закончится!

— А ты уверена, что хочешь, чтобы он умер? — Спросил Рамм.

— С меня хватит. Всё.

— Только потом объяснишь своему ребенку, что его отец умер во имя любви!

Белова вмиг затыкается, пораженно смотря на Владислава, но тот совершенно спокоен.

— Ты ведь не сделала тогда аборт, верно? — Серьёзно спросил Влад. — Ты не могла его сделать, Настя, потому что ты понимаешь, что это ребенок, и он ни в чем не виноват.

В глазах Беловой начинает щепать, но она смотрит прямо на Рамма.

— Я не убийца, — отвечает Настя, — всё, доволен?

— Ребенку нужна семья, — отвечает брюнет, — он должен жить в любви.

— У него будет семья, — отвечает Белова, — и это буду я. Ребенок не нужен Киоссе, а Киоссе не нужен мне.

Владислав тяжело вздыхает. Настя уходит, запихивая слезы обратно в себя. Она почти бежит прочь, но от этого некуда убежать, потому что это сидит внутри. Киоссе сидит внутри и тянет-тянет за собой на дно, хотя она уже там.

Кладбище. Пожалуй, она приходит сюда чаще, чем нужно. Но здесь она не чувствует себя чужой. Отнюдь, нет. Тут похоронена её любовь. Любовь, перед которой она так сильно виновата, потому что не уберегла. Осторожно кладет цветы на могилу и улыбается. Ей больно, но она терпит. Слезы сдувает ветром.

— Прости меня, — тихо шепчет Белова, — пожалуйста, прости меня, слышишь? Я предала тебя, я не заслуживаю, чтобы меня любили, Свят. Я так сильно запуталась. Я не знаю, что делать. Ты так сильно мне нужен, правда.

Когда ей плохо Белова приходит к нему, а сейчас всё хуже некуда. Она сидит с ни практически до поздней ночи и уходить не хочет. Возможно, что это её единственный человек, который её по-настоящему любил. И Настя ощущает себя абсолютно опустошенной. Улыбка слишком стеклянная, а в глазах стоят слезы.

Кем она стала?

Она умирает вместе со своим личным дьяволом. И спастись от этого просто невозможно.

Под сердцем живет малыш, который и и правда заслуживает любви.

Настя теряется. Нельзя ненавидеть больше, чем она ненавидела Киоссе. Нельзя страдать больше, чем она страдает из-за Киоссе. Нельзя. Нельзя. Нельзя. Она постоянно думает о нём.

И Свят ей не поможет.

Она должна сама решить, потому что от этого выбора зависит её жизнь.

***

Владислав приходит к Никите почти каждый день. Он разговаривает с ним, он приносит ему апельсины, только состояние Киоссе не улучшается. И в один из дней, он застает там Белову. Она спит на стуле рядом с кроватью. И Влад осторожно касается кё плеча.

— Проснись, — тихо зовет Влад, — ты в порядке?

Настя просыпается и кивает, переводя взгляд на Влада, а потом на Никиту. Тот лежит без движения уже почти неделю. Возможно, что скоро отключат систему обеспечения жизни, потому что это бессмысленно. Никита в коме, а Белова только сейчас решилась прийти к нему.

— И тебе привет, Влад, — кивает брюнетка. — мне сказали, что ты у него часто бываешь.

— А ты нет, — отвечает Рамм, — но правда хорошо, что ты пришла.

— Я устроилась на работу и сняла квартиру, между прочим, — гордо произнесла Белова, — поэтому сейчас у меня практически нет времени появляться здесь.

— Времени или желания? — Переспросил брюнет.

— Я здесь, и это всё объясняет. — прошептала девушка, — всё-таки, я не конченная эгоистка и я благодарна, что он спас мне жизнь. Он должен жить. Да, я поняла это, Влад. И не смотри на меня так, хорошо? Я правда хочу, чтобы он поправился.

Влад кивнул, соглашаясь

— Ну и давно ты здесь? — Спросил он.

— Со вчерашнего дня! — Проговорила брюнета.

— Ты ночевала здесь? — Удивленно спросил брюнет.

— Нет, просто вчера я тоже приходила, — коротко пояснила Настя.

Влад улыбнулся, кивая в знак одобрения. Настя — это единственный человек, с которым Киоссе контактировал. И вытянуть его из такого состояния тоже может только она. Влад почему-то был точно уверен, что между ними существует связь. Они провели вместе больше года.

— Врачи говорят, что состояние не улучшается, — сказала Белова, — и скоро его отключат, если он в ближайшее время не очнется, Влад.

— Тогда постарайся достучаться до него, если правда хочешь, чтобы он жил. — кивнул Влад, — ты единственная, кто может это сделать.

— Почему ты так сильно в этом уверен? — Удивленно спросила Настя.

— А ты до сих пор не поняла? — Спросил Влад.