Посреди, ночи, разбуженная грозой, Настя с огорчением поняла, что её желудок совершенно пуст и требует пищи, немедленно. Откинув мягкое одеялко в сторону, брюнетка поднялась с постели, пошлепала босыми ногами по паркету, открывая дверь в коридор, вышла. Сделав пару шагов в сторону кухни, остановилась, услышав странные звуки и скрипы на третьем этаже. Насторожилась. Но любопытство всё же взяло над дней вверх. Настя поднималась по ступенькам, ведущим на вышесказанный этаж. Прошла немного по длинному коридору, прислушиваясь, и остановилась напротив комнаты, из которой слышались скрипы и звуки. Потянулась к ручке, но замешкалась, напряженно дыша.

«Может, развернуться и уйти?» — думала Настя, переступая с ноги на ногу, но, вопреки своим мыслям, повернула ручку, и неслышно приоткрыла дверь.

Увиденное повергло в шок. Никита лежал на кровати, в чем мать родила, а над его естеством склонялась пышногрудая блондинка, усердно работая ртом, вбирая его член настолько глубоко, насколько это было возможно, чтобы доставить максимум удовольствия. Его рука была сжата на её волосах, он явно был недоволен, поэтому совершенно не жалел «девушку», яростно толкаясь ей в рот, заставляя её мычать, но двигаться, навстречу его движениям.

— Держи свои зубы при себе! — Прорычал Киоссе своей партнерше.

Настя, все это время наблюдавшая за этой оральней, не могла поверить в то, что видит. Она не замечала слез, что бежали по щекам. Не могла поверить в то, что всё это видит собственными глазами, что это не сон, не ночной кошмар, а реальность. Никита не замечал, что на них смотрят глубокие серые глаза, наполненные слезами.

Это было отвратительно.

Это было невыносимо.

Настя больше не могла смотреть на это, поэтому со всех ног ринулась прочь, спотыкаясь на ступеньках, чуть ли не кубарем, сваливаясь с лестницы. Непонятно почему, её неистово душили слезы, которые она не могла остановить, не была в состоянии. Справиться с истерикой было выше её сил. Гадкая картина не покидала мысли, продолжала стоять перед глазами, заставляя её реветь прямо в голос. Не успела она открыть входную дверь, ведущую на улицу, где бушевала гроза, как кто-то схватил за руку, разворачивая к себе лицом. Это был Никита, в этом она не сомневалась. Слезы предательскими дорожками скатывались по щекам. Его рука, до этого ласкающая чью-то промежность, теперь намертво вцепилась в запястье плачущей Насти, которая попыталась несколько раз вырвать свою руку из его хватки, потому что физически тоже было больно, но бесполезно. Её сердце, казалось, обливалось кровью от всего увиденного. Белова опустила взгляд, не желая смотреть на Никиту, чтобы он не увидел, какую боль ей причинил, но шатена это не устраивало. Он стоял к ней практически вплотную. Надрывные всхлипы Насти и напряженные вздохи Никиты, кажется, смешались воедино.

— Все успела разглядеть? — Он не мог иначе вести себя с ней, не мог пожалеть, прижать к себе, успокоить. Это не для него. — Понравилось? — Он знал, что делает Насте еще больнее, — Можешь присоединиться, если хочешь! — Это окончательно её добило. Прямо в точку. Прямо по сердцу.

Что же ты делаешь с ней, сволочь?

— Милый, ты скоро? — На лестнице показалась та самая блондинка, которую язык не поворачивался назвать девушкой. Шлюха на ночь, вот и все.

Белова молчала, пытаясь подавить истерику, но тщетно. Никита развернулся к своей подружке лицом и пошло облизнулся, что не укрылось от Насти, сердце которой снова затрещало по швам.

— Я иду, крошка! — Милая улыбка отразилась на его лице. Он отпустил Настю и последовал обратно в спальню следом за своей шлюшкой.

Белова опустилась на колени и снова зарыдала.

========== Twenty three. ==========

POV Никита.

Вы можете оскорблять меня сколько угодно, проклинать, наводить порчу, но мне плевать на это. Я уже давно привык к тому, что меня все ненавидят. Роль бездушного ублюдка мне идеально подходит. Я не собираюсь меняться и распускать слюни и розовые сопли, от которых меня тошнит. У меня нет никаких обязанностей, никаких правил. Я живу так, как хочу. Получаю от жизни максимум. Прогибаю под себя людишек, лишаю их жизни, когда они бесполезны. Я очищаю мир от дерьма, в котором он погряз. Сейчас все скажут, что мир надо очистить от меня, потому что я и есть дерьмо. Забавно, не так ли? Я не отрицаю того факта, что мои методы «очищения от грязи» жестокие. Поправочка, очень жестокие, но иначе никак, иначе не умею.

Те люди, которых я убил, были сволочами. И Степанов тоже был сволочью, потому что он позволил себе взять то, что принадлежало мне. За это и поплатился своей жизнью. Моё, значит, моё. Свят прекрасно знал, что я его закопаю, но всё равно решил поиграть в героя. И итог печален, потому что победить меня в моей же игре невозможно. Парнишку затянули чувства, разум отключился. И он проиграл. Слабый. Побеждают только сильнейшие. Я был сильнее его во всех смыслах. Его судьба была уже заранее предрешена.

Девчонка наивно верила в то, что Святоша сможет её защитить от меня. Черта с два, от меня еще никто не уходил так просто. Не быть ей свободной, увы, я так решил. Её место рядом со мной. Постоянно. Всю жизнь. Меня бесит, что она этого не понимает. Продолжает верить в чудо, но его нет и не будет.

Я сделаю всё, чтобы сломать эту веру.

***

POV Настя.

Вспомни.

Вспомни.

Вспомни.

Эту фразу я повторяла, как минимум, тысячу раз на день, но от этого было мало толку, а таблетки, которые мне приходилось глотать каждый божий день, не приносили должного результата. От них только жуткая головная боль была, которую я тоже «давила» таблетками. У меня ухудшился сон, да и общее состояние оставляло желать лучшего. Мне казалось, что я медленно умираю.

Связаться с врачом не получалось, а поехать в клинику отпадало сразу, потому что, во-первых, я не знала города, во-вторых, Никита четко и ясно дал понять, что я не имею право выходить за пределы особняка, если только вместе с ним, да и то не факт. В общем, причин для плохого самочувствия было предостаточно.

Что касается Никиты, то с того самого дня, как я стала свидетельницей его «утех», вообще решила обходить его стороной, все контакты свела к минимуму за пределами комнаты. Сидела одна, сверля потолок взглядом. Вздрагивала, когда слышала, как он проходит мимо комнаты, боясь, что зайдет. Я знала, что закрытая дверь его не остановит, а видеть его я хотела меньше всего. До сих пор паршиво от всего увиденного. Это отвратительно, до тошноты, черт возьми. Раньше, он казался мне странным, теперь — страшным. Я не могу даже себе объяснить, почему тогда мне стало так плохо. Хотелось убежать и спрятаться, быть подальше от него. Сердце щемило так сильно, что я задыхалась от боли. Что меня спасло? Доза успокоительного.

Я сидела на кухне прямо на полу какое-то время, уставившись в одну точку и очнулась только тогда, когда девушка, скакавшая на Никите, в прямом смысле, прошла мимо меня, бросив колкую фразу, которую мой мозг не смог отфильтровать.

Я боялась встретить его и разреветься, как маленькая девочка, поэтому оптимальным вариантом было сидеть в комнате и не выходить вообще. Так прошло два-три дня, может быть.

Я изучила потолок комнаты вдоль и поперек. Забыла о еде, воде. Забыла обо всем.

Глотала таблетки от головной боли, и пыталась заснуть.

А потом все повторялось. Потолок — таблетки — сон. Потолок — таблетки — сон. Но когда голод стал невыносимым, я спустилась на кухню на четвертый день. И меня там ждали. Подсознательно, я была уверенна, что он в доме, что сидит на кухне, гоняя дорогостоящее виски. Я не выносила пьяных людей, не выносила запах сигарет, потому что все, от и до, пропахло куревом и перегаром. Может быть, мне повезло, но выглядел он весьма и весьма трезвым.

— Ты установила рекорд! Почти пять дней без еды, я под впечатлением! — Я старалась не реагировать на его слова. И у меня получалось. — Смею предположить, что ты не знала, что это был минет, верно? — Меня, казалось, окунули в холодную воду, но это было только начало. — Всё-таки, она была опытнее тебя, вбирала глубоко-глубоко, до самой глотки, сосала, конечно, отменно, старалась.