Киоссе присел передо мной на корточки и схватил за волосы, поднимая голову. Он заставлял меня смотреть прямо в эти пылающие огнем карие глаза. Я с ненавистью, он — со злобой и презрением. Я хотела умереть. Именно сейчас умереть, потому что он убил моего любимого человека, моего Свята, который не заслужил этого.

Именно этого я так сильно боялась.

Пожалуйста…

Свят должен жить.

Пожалуйста…

Ему, наверное, нравится видеть меня такой слабой и жалкой, когда я не могу остановить слезы, когда внутри меня пустота, когда от боли меня просто выворачивает. Душевные раны сильнее физических. Тебя ломают изнутри. Ломают люди. Ломают безжалостно, но если он думает, что я брошусь под колеса автомобиля, он ошибается. Я не отрицаю, что хочу умереть, но после моей смерти ничего не изменится. Он найдет себе новую невинную девушку и будет издеваться над ней, а я не хочу, чтобы погиб кто-то еще. Кто-то должен остановить его, ведь вокруг этого человека погибает люди, а ему плевать на это. Он ничего не чувствует. В его глазах леденящий холод и непроглядная тьма.

— От тебя слишком много проблем, не находишь? — шипит, словно змея в самое ухо. — Ты настолько тупа, что не понимаешь, что целиком и полностью принадлежишь мне, что у тебя никогда не получится от меня сбежать. Я найду тебя, где бы ты не была. И раз и навсегда отобью у тебя желание быть свободной.

Он поднялся на ноги, не разжимая кулаки на моих волосах, зашагал вперед, потащил меня за собой по асфальту. Это было начало чего-то ужасного, чего-то страшного, и я это знала. Я знала, что сегодняшняя ночь может стать для меня роковой.

***

Я не помню, когда в последний раз спала. Мой сон больше похож на тревожную дремоту. От каждого шороха, я подрываюсь с постели, а зрачки лихорадочно начинают бегать по комнате, в поисках источника звука.

Прошел месяц с последних событий. Месяц с того момента, как я стала рабыней Никиты Киоссе. И в этот месяц я несколько раз умирала, точнее, мне казалось, что я умираю. Меня топили в ванной, резали вены, избивали и насиловали. Каждый день и каждую ночь я чувствовала, что смерть уже практически забрала меня на тот свет. Было довольно странно осознавать, что я всё еще могу дышать, стоя одной ногой в могиле.

Скрип двери разносится по комнате. Сердце успевает добраться до пяток за долю секунды, низ живота сводит ноющей болью. Силуэт во тьме пугает, все внутренности выворачивает. Приближается. Я уже слышу его дыхание совсем рядом.

Пожалуйста, не надо снова.

Он наваливается на меня, придавливая своим огромным телом. От него воняет алкоголем и сигаретами. Меня тошнит, но я ничего не могу сказать, потому что его грубые губы затыкают мой рот. Внизу живота скребется кошка, расцарапывая все внутренние органы в кровь. Я пытаюсь сдвинуть ноги, но он не позволяет. Я слышу, как молния моих джинсов расстегивается. Парень нетерпеливо матерится, когда не может сдерживаться. Я остаюсь в одних трусиках. Он держит мои руки по обеим сторонам кровати и изучающе смотрит на мою грудь, покрытую ярко фиолетовыми синяками, потом он прибегает глазами по худому животу. На нем видны приличные царапины и ссадины. Я стараюсь не заскулить как паршивая собачонка, потому что это может разозлить его. Через ткань его брюк, я чувствую, что его член наливается кровью. Я жду, когда настанет ад и хаос, ведь его не избежать.

Просить о чем-то бессмысленно. Он пьян в стельку, он не будет слышать ничего из того, что я буду говорить или ему будет все равно плевать на мои просьбы. Я успела привыкнуть к тому, что практически каждую ночь он возвращается, как ночной кошмар. И каждую ночь моя жизнь граничит со смертью.

Мы почти подружились с ней.

Мои трусики были разорваны и выброшены куда-то в угол.

Слышу его прокуренный хриплый голос над самым ухом, зажмуриваю глаза, когда чувствую, что его пальцы вонзились в мою плоть, входя слишком глубоко.

— Стони для меня, шлюха! — Он бьет меня по лицу, заставляя подчинится. Я издаю негромкие стоны, похожие больше на всхлипы.

Прошу, остановись. Прошу, остановись. Мне очень больно.

Подавляю вскрик, рвущийся из глотки. Мне больно, но боль стала моей сестрой. Мне приходится терпеть её, чтобы выжить. Он надавливает на мои половые губы, жадно целуя в искусанные губы. Воздуха не хватает. Его член вдолбился в меня во всю длину резко и грубо. Я не чувствовала ничего. Он просто трахал меня, а я без всяких эмоций смотрела в потолок, ожидая, когда его силы иссякнут. Я вздрогнула, когда почувствовала, что он кончил прямо в меня, не успев вытащить своего дружка. Это не в первый раз, но отвратительно до безумия. Он заставлял меня пить противозачаточные таблетки, чтобы я не залетела после такого жестоко секса. Сегодня ему хватило десяти минут, обычно эта пытка продолжается около часа. Он сначала насиловал, а потом начинал бить. Но сегодня, казалось его хватило только на изнасилование. Завтрашний день я заранее ненавижу.

========== Thirteen. ==========

POV Настя.

Когда я подхожу к зеркалу у меня нет желания видеть в нем своё отражение, ведь это не я. Я вижу убитую горем девушку, которая живет без смысла, которая не живет даже, а существует. Это не могу быть я, потому что я была другой. Я любила жизнь. Я любила жить.

Я стала чужой для себя. Я хочу покинуть своё тело. Это не я. Это не я. Моё тело больше не принадлежит мне, а моя душа никому не нужна. Если бы кто-нибудь заглянул в неё, то он бы в ней ничего не увидел — там полнейший мрак и хаос.

Когда я забываюсь в не глубоком сне — я не могу чувствовать спокойствие. Даже там меня ждут ужасы, которые истощают, которые высаливают из меня жизнь, эмоции. Всё, что можно забрать, они забирают. И я не знаю, где находится страшнее — в том мире ужасов или в этом реальном. Нельзя найти выход. Нельзя убежать. Нельзя спрятаться. Потому что это замкнутый круг. Это клетка, а на мне надет ошейник и цепь. Я что-то вроде домашней зверушки. Забавно, правда? Выполняю приказы своего хозяина, а если не подчиняюсь, то меня ждет наказание. Стоит ли говорить, какое?

— Настя! — Громом обрушился на меня голос Киоссе, который без стука ворвался в ванную комнату, где я пыталась замазать синяки под глазами и кровавые засосы на шее, — Почему ты не приготовила мне завтрак?

Я сглотнула комок в горле.

— Я сейчас сделаю! — Я уже хотела выбежать из ванной, но он загородил выход собой. Парень схватил меня за плечо, я жалобно вскрикнула, потому что его пальцы вонзились прямо в кожу мертвой хваткой, принося болью. — Не надо, прошу! — Прошептала я. В уголках глаз собрались слезы, но он не придавал этому значения.

Прошу, не надо.

Прошу, я не могу больше.

Пожалуйста, я не хочу.

Пожалуйста, остановись.

Все эти мысли крутились в моей голове, но ничего сказать я не смела. Его не волнует, о чем я думаю, чего хочу. Я — никто. Я — пустое место. Никого в этом мире больше не волнует, что я чувствую.

Никита подхватывает меня под ягодицы и сажает на стиральную машинку, раздвигая мои ноги максимально широко. Внизу живота снова затягивается болезненный узел. Тело не подчиняется мне, оно принадлежит ему. И он делает с ним всё, что захочет. Его движения грубые собственнические. Я слышу, как он рычит, забираясь ко мне в трусики, насаживая на свои пальцы. Я тихо и болезненно постанываю. Кажется, это его заводит. Он кусает, оттягивая кожу на моей шее. Больно. Надавливает пальцами, я выгибаюсь, с силой зажмуривая глаза. Сдерживаю всхлип. Он знает, что мне больно. И это приносит ему удовольствие и блаженство. Он растворяется в моих болезненных вскриках, толкаясь своими пальцами всё глубже и глубже, добираясь до матки. Не намека на нежность. Он шипит, кусая меня за губу. Вытаскивает из меня пальцы и облизывает их, хищно улыбаясь.

— Сегодня мы попробуем нечто новое! — В его глазах я вижу не добрый огонек. Страх ледяными мурашками проходит по позвоночнику.

Это нечто ужасное.

— Становись на колени! — Приказывает Киоссе.