— Идем, Рей, — сказал Джон.

Рей последовала за родителями. В столовой обнаружился стол, накрытый на троих. Кира и Джон заняли места на одной стороне, потому, Рей ничего не оставалось, как сесть напротив.

Глядя на полную тарелку еды, Рей почувствовала тошноту. Выйдет не очень хорошо, если она не сможет съесть ни кусочка. Девушка отпила из стакана воды и нерешительно поглядывала на мужчину и женщину напротив. Те молчали. И никто из троих не делал попыток заговорить. Над столом висела такая острая неловкость, что казалось, стоит лишь глубже вздохнуть — и легкие вспорют тысячи стеклянных осколков.

Первой взяла себя в руки Кира. Она вновь обратила к Рей свою дежурную улыбку, и сказала:

— Оби-Ван говорил, что ты одна из лучших учениц в школе.

— Наверное, — только и сказала Рей, не находя, что ответить.

— Еще он говорил, что ты очень увлечена физикой, достигла немалых успехов в этой области. Оби-Ван очень гордится тобой, — Рей показалось, на последних словах лицо Киры слегка скривилось. Рей с трудом проглотила кусок стейка, что ей удалось впихнуть в свой рот.

— Да, я люблю физику, — сказала Рей.

— Куда собираешься поступать? — поинтересовался Джон.

— В Корусантский технический, — ответила девушка, — вообще, меня уже приняли.

Мужчина напротив открыто улыбнулся.

— Это замечательно. Я в свое время не мог похвастаться большими достижениями.

Рей улыбнулась в ответ. Странно, но Джон вызывал в ней все меньше антипатии. Возможно, причиной того была его открытость.

— А чем вы занимаетесь? — спросила Рей, начиная чувствовать себя увереннее за этим странным обедом.

— Я адвокат, — сказал Джон, — а Кира — журналистка.

«О, так вот откуда эти наигранные манеры и отшлифованная улыбка» — подумала Рей.

— Для кого вы пишете? — полюбопытствовала Рей.

— Для журнала мод.

«Вполне предсказуемо».

— Признаться, я удивлена, что ты не пошла по стопам деда и не решила стать врачом, — сказала Кира, легким движением руки помешивая вино в своем бокале. Лицо ее выражало внимание и доброжелательность, но Рей все равно ощущала, что что-то было не так. Кира будто рассматривала ее под лупой, пытаясь разглядеть что-то. Рей это не понравилось.

— Мне это не интересно, — сказала Рей, нахмурившись.

— И он даже не настаивал? — Кира приподняла бровь.

— Почему бы дедушке это делать? Я вольна сама выбирать. Он поддерживает меня в моих решениях.

Кира усмехнулась, отпуская взгляд в свою тарелку.

— Раньше он не славился подобной уступчивостью и терпимостью. Что ж, — Кира вновь взглянула на девушку, — рада, что отец изменился и не повторил былых ошибок с тобой.

Неприкрытая насмешка сквозила в ее тоне. Во всех манерах женщины, движениях и взглядах, проскальзывала надменность. Рей отложила вилку в сторону, вновь чувствуя дрожь — предвестницу гнева.

— О каких ошибках вы говорите? — спросила она, твердо сдерживая взгляд своей матери.

— Оби-Ван, который был моим отцом, очень любил навязывать свою волю. Буквально во всем, — Кира продолжала улыбаться, и это уже раздражало Рей. — Он выбирал, какие предметы я буду изучать в школе. Во сколько мне возвращаться домой. С кем мне стоит общаться, а с кем — нет. Что мне есть. Что читать. Даже платье навыпускной должно было пройти его цензуру. Вишенкой на торте стало то, что я непременно должна была закончить медицинскую академию и пойти по его стопам. А потом выйти замуж за человека, которого он бы мне выбрал.

Голос Киры не срывался, она говорила неторопливо, не выказывая никаких негативных эмоций, но Рей стало жутко от ее слов.

— Кира… — обеспокоенно начал Джон, но женщина прервала его.

— Ты стала результатом моего неповиновения воле отца, — сказала она, — я спуталась с мужчиной, который был старше меня, — она бросила взгляд на Джона, — и родила тебя. Я даже аборт не сделала только потому, что Оби-Ван очень настаивал на нем.

— Кира! — воскликнул Джон.

— Не надо, Джон, я должна сказать. Ведь Рей именно за этим пришла сегодня, да? — Кира взглянула на Рей, вопросительно приподняв брови. — Чтобы узнать ответ на один единственный вопрос: почему же я оставила ее?

Рей слушала Киру молча, не испытывая ни малейшего желания прерывать ее, или отвечать на ее вопросы. Кулаки, что она судорожно сжимала несколько минут назад, безвольно опустились на колени. Внутри нее все заледенело. Ей больше не хотелось слышать ни единого слова этой женщины. Но она не делала ни одной попытки, чтобы встать и уйти. Хотя, именно это было единственным правильным решением.

— А дело в том, что в один прекрасный день я поняла, что есть истина за пределами мнения моего отца. Что вообще значит его слово? Ничего, как и слово любого деспота на этом свете. Я решила начать другую жизнь. И я ушла, оставив тебя ему, как прощальный подарок. Если честно, тогда это воспринималось мной, как очередной плевок в его колодец, — она прикрыла глаза, отворачиваясь. — Да и неважная из меня была мать, — она усмехнулась, но голос ее дрогнул. — Я злилась на одно лишь твое существование. Я родила тебя, чтобы насолить Оби-Вану, при этом совершенно не задумываясь о том, что ребенок — не игрушка, которой можно поиграться и поставить в угол. Что ребенку нужно внимание, гораздо больше того, что я готова была дать тогда. Потому, я оставила тебя с Оби-Ваном, и почувствовала облегчение, будто с моей шеи сняли ярмо.

Кира замолчала.

Нет, Рей не злилась, хотя каждое слово Киры будто пронизывало ее нутро холодными иглами. Рей знала, что ей должно быть все равно, ей должно быть плевать на все, что говорит ей Кира, но она не могла остановить то, что с ней происходило. Глаза ее были сухи, и она даже слегка улыбнулась, когда задала свой вопрос, не беспокоясь о том, что ее слова могут прозвучать глупо и наивно:

— Вы никогда не любили меня?

Мгновение Кира глядела на нее, будто оценивающе, и ответила:

— Нет.

Рей кивнула, услышав то, чего ожидала.

— Только став матерью во второй раз я поняла, какую чудовищную ошибку совершила. Я могла вернуться за тобой, тогда еще не было поздно, но я боялась. Так же, как боялась открыть правду тебе, — Кира повернулась к мужу и слегка сжала его ладонь.

— Не нужно было говорить, — сказала Рей хриплым голосом и откашлялась. — Вы не думали, что некоторые вещи следует оставлять так, как есть?

— Игнорировать проблему — это не выход из нее, — сказала Кира.

— Кира, это была только ваша проблема, — сказала Рей. — Не вашего мужа, не моя, и даже не Оби-Вана. Я всю свою жизнь жила без вас. Я не знаю, как это — когда у тебя есть мама. Я вас не ждала. Думаю, каждый из нас остался бы более счастливым, если бы вы не решили облегчить свою внезапно взыгравшую совесть.

Кира долго молчала. Рей не могла прочитать по ее непроницаемому лицу, о чем та думает. Пока женщина не сказала:

— Прости меня.

А после поднялась на ноги и вышла из столовой, мягко прикрыв за сбой дверь, оставляя Джона и Рей одних.

— Ты не хотела приходить? — негромко спросил мужчина.

— Нет, — Рей помотала головой. — Какой во всем этом смысл?

— Вероятно, никакого, — Джон вздохнул. — Я отлучусь на минуту. Кира, она… В общем, мне нужно посмотреть, как она.

Когда ушел Джон, Рей осталась в одиночестве. Она сидела за столом, перед ней стояла тарелка едва тронутой еды, и ей казалось, что еще немного, и она разразится слезами. Девушка судорожно втягивала в себя воздух, пытаясь успокоиться, но уже чувствовала, как увлажняются глазные яблоки.

Тут, дверь негромко щелкнула и стала очень медленно открываться. Рей поспешно утерла выступившие слезы, вглядываясь в едва распахнутую дверь.

Сначала показалась темноволосая макушка, потом белый лоб, и только потом взгляд Рей встретился с взглядом темных глаз маленького мальчика. Он молча глядел на нее, не делая попыток приблизиться, потому, Рей сказала первой:

— Привет.

Мальчик несмело вошел в столовую, оставаясь возле двери. По виду, ему было лет семь, не больше.