— Ладно, — кивнула Рей. — На какой фильм?

— Ты любишь ужасы?

— Не так, чтобы люблю, но смотрю иногда.

— Ну, значит, на ужасы.

— Почему ты меня приглашаешь?

— Я тебя не приглашаю, просто предлагаю пойти со мной.

Рей закатила глаза. Конечно, это же так сложно — признать очевидное.

Она отвернулась прежде, чем предательская улыбка расползлась по ее лицу. В это время прозвенел звонок.

В класс вошла учительница английского, мисс Эмилин Холдо, высокая худощавая женщина с нелепой копной фиолетовых волос, которые как пух обрамляли ее голову. На ней было надето длинное серое платье необычного кроя, подчеркнутое такими же необычными украшениями. Весь гардероб мисс Холдо состоял из подобных одеяний, которые больше подходили для какого-нибудь комик-кона, а не для повседневной жизни.

Однако, ее слегка блаженный внешний вид никак не вязался с жестким характером. Пожалуй, она была одной из самых строгих учителей во всей школе.

Вот и сейчас, половину урока она пытала у доски Дэмерона, который заплетающимся языком изо всех сил пытался решить упражнение. Удивительно, но лишь у доски, с учебником в руках, когда на него глядел весь класс, с По Дэмерона слетала вся бравада.

«На любого отморозка можно найти управу», — подумала Рей.

На дом Холдо задала два гигантских упражнения и сочинение, чем вызвала недовольные стоны во всем классе. Даже Рей не удержалась от тяжкого вздоха, потому что, если откровенно, она ненавидела английский.

Когда прозвенел звонок, Рей распрощалась с Роуз и Финном, которые отправились на урок истории. Сама Рей пошла к своему шкафчику, взять нужные тетради, но уже издалека заметила, что с ее шкафчиком что-то не так.

Дверца была открыта, некоторые вещи валялись на полу. Испорченные вещи. Разорванные тетради и учебники, поломанные карандаши. Ее шкаф конкретно так выпотрошили, а потом набили смятыми, вырванными из учебников страницами.

Ее бы повергло в шок подобное зрелище, если бы это было в первый раз. Придется снова платить из своего кармана за испорченные книги.

И когда только успели, ведь прошел всего лишь один урок.

Рей подошла к раскуроченному шкафчику, бессмысленно глядя на остатки того, что осталось от ее имущества. Даже зеркало разбили, гадины.

— Это девчонки сделали? — раздалось над ее ухом. Она повернулась, наткнувшись на Бена. Тот хмуро разглядывал этот бедлам, стискивая пальцами лямки собственного рюкзака.

— Да, кому еще в здравом уме придет в голову вытворять подобное, — сказала Рей. Голос ее звучал расстроенно, что ей не понравилось. Растянув губы в злой усмешке, она сказала: – Повторяются. Они так уже делали.

Рей повернула раскрытую дверцу, проверяя ту на наличие повреждений. Все равно придется раскошеливаться на замену замка.

На обороте был прикреплен лист бумаги с очень замысловатой надписью: «Помойщица». Креатив так и прет.

Не выдержав, Рей хлопнула дверцей, грязно выругавшись. Как же осточертело это дерьмо! Как же хотелось, наконец, отпустить себя и кинуться с кулаками на уродов, что изводили ее так долго.

Однако, вместо нее это сделал Бен.

Он аккуратно отлепил лист, прикрепленный скотчем.

Подошел к группе одноклассниц, которые, даже не пытаясь скрываться, наблюдали за реакцией Рей на то, что они сделали. Те примолкли на мгновение, недоуменно таращась на парня, который прилепил несчастный листок к одной из дверц. А после ударил по ней кулаком, оставив внушительную вмятину.

Он навис над Кайделл, которая будто стала еще меньше под его угрожающим взглядом.

— И я не буду отвечать за это, — с холодной яростью прорычал он ей в лицо, отчего та вздрогнула. Даже Рей вздрогнула. И умчался по коридору стремительными шагами.

На мгновение во всем коридоре повисла тишина.

— Псих Соло, — вякнула Кайделл. Тут и начался гомон. Рей отвернулась, не желая больше смотреть на гнусных девиц, которые в этот самый момент кидали в ее спину разнообразные оскорбления. Что ж, все эти слова она тоже слышит не впервой. Игнор же всегда был ее главным оружием.

Подтащив к шкафчику мусорную корзину с конца коридора, Рей принялась выгребать непригодные к использованию вещи. А непригодным было абсолютно все. Какой ненавистью нужно обладать и каким ненормальным быть, чтобы вытворять подобное?

Рей с шумом втянула в себя воздух, чувствуя, как щекочут в носу подступающие слезы. Ну уж нет, ни слезинки она не прольет из-за подобной ерунды!

Она безжалостно скидывала хлам в корзину, пытаясь этим самым вылить из себя злость, что бурлила в ее венах. Пока полки не опустели.

Невыносимо хотелось пойти за Беном. Было ли это желание продиктовано тем, что он вступился за нее, или тем, что она просто не хотела оставаться в этой ситуации одной, она не знала. Возможно, все это вместе заставляло ее действовать быстрее и отправиться на поиски парня.

***

Утром домой вернулась Лея.

И первое, что она сделала при виде Бена — отчитала его за давешний поход к директору, о котором сам Бен уже и думать забыл.

Уж как она распалялась, называя его «безответственным», «не беспокоящимся о своем будущем», и что «во всем эта девчонка виновата!» Это она об Илайн.

Бен спокойно жевал свои хлопья, время от времени поддакивая, кивая головой, терпеливо ожидая, когда она, наконец, выдохнется.

Но куда там.

На кухне появился отец, и вместо страстного воссоединения двух супругов, тот получил на свою голову тираду о том, что Хан — самый худший из отцов, которого только можно отыскать и совсем забросил сына, все на ней, и только ей в этом доме есть дело до будущего Бена.

Тут Бен был согласен с Леей. В той части, что Хан — худший из отцов.

Когда она, наконец, высказала все, что хотела, то накинулась на Бена с приступом нежности, расцеловав того в щеки против его воли и потрепав по шевелюре, что так нравилось ей и так не нравилось ему, наказав подстричься.

«Оброс, как пещерный человек», — сказала мать.

Бен решил, что не будет стричься еще три месяца.

Он не знал, как уж она дальше привечала отца, ушел в школу. Парень знал, что она остынет, успокоится, и на короткое время в их доме наступит умиротворение — та самая атмосфера, которая должна быть в доме, в котором обитает семья. Мать приготовит вкусный ужин, отец будет смотреть телевизор, может, сделает что-то по дому или снова будет копаться в своем ржавом ведре.

Их семья снова будет похожа на семью. Ненадолго.

Рано или поздно, они вновь бросят его.

Мать обязательно вызовут на какое-нибудь экстренное совещание, отец отчалит в очередной рейс, и от семьи останется только Бен и дядя Люк, играющий роль его няньки уже долгие годы.

Возможно, именно поэтому Бен так злился на вечное отсутствие родителей — потому что знал, какой может быть их семья, когда родители дома.

Он так привык злиться на них, что иногда ему казалось, что на другие чувства по отношению к отцу и к матери он уже не способен.

По пути в школу он думал о том, что он не хочет возвращаться домой. Не хочет смотреть на их лица и делать вид, что все нормально.

И он позвал Рей в кино, чтобы хотя бы на два часа отсрочить свое возвращение домой.

Бен все еще не мог решить, как он относится к мусорщице. Нет, к Рей. Теперь называть ее этим прозвищем казалось ему подлым.

Ему нравилось общаться с ней, глупо отпираться. Не смотря на всю свою нервозность, она очень занятная личность.

Вчера, отправляя ей заявку в друзья, Бен не знал, что ей написать. Писать «Привет» казалось ему тупым. К счастью, она сама написала первой, спросив, что ему вообще нужно от нее. Это было так в стиле Рей, что потом Бен разом расслабился и просто написал про домашку.

Они обсуждали учебу, как конченые неудачники.

Потом они говорили о музыке и еще много о чем, не затрагивая личных тем. Однако, он почему-то спросил ее о родителях. Ему было необходимо хоть кому-то рассказать о своих, и Рей казалась единственной, с кем он мог поделиться.