— Простите, профессор, — Поттер кивнул, отпуская домовика. Как только Гарри аппарировал в дом Блэков, сразу же попросил Ремуса поставить в известность своего декана и друзей, что он жив, здоров и скоро прибудет в Хогвартс. Присланный МакГонагалл Патронус сообщил, что она будет ждать Гарри в своём кабинете, дабы поговорить и проводить в башню Гриффиндора.

— Рада, что с вами всё в порядке. Пойдёмте, время позднее, вам пора спать, а поговорить можно будет завтра.

— Вы что-то обнаружили… ну, в моих воспоминаниях? — Гарри прищурился и сглотнул, внезапно почувствовав волнение.

— Да, что-то есть, что мне весьма не нравится, но пока не пойму, в чем там дело… но сейчас не об этом, — МакГонагалл вздохнула и, подойдя к нему, положила руку на плечо. — Во-первых, я хотела сказать, чтобы в дальнейшем вы не хватали незнакомый конверт, и, во-вторых… — Минерва поджала губы. На несколько секунд в комнате воцарилась напряженная тишина. Гарри видел, что МакГонагалл хочет о чём-то спросить, но не решается, видимо, боясь, услышать ответ, подтверждающий её догадку.

— Да, это Дамблдор, — тихо произнёс юноша и опустил голову: было невыносимо смотреть на побледневшее и скривившееся словно от боли лицо МакГонагалл. — Зачем, не имею понятия, я ушел раньше, чем пожаловал директор. Если дадите фиал, я вам всё покажу.

Спустя минут пять Поттер потёр виски и постарался успокоиться. Все-таки, невзирая на то, что это были его воспоминания и, по идее, не должны были вызывать настолько сильные эмоции, Гарри всё же разозлился.

— Это будет весьма… познавательно, — кивнув в сторону стола, в ящик которого МакГонагалл спрятала фиал, произнёс Гарри. Сначала он сомневался, стоит ли показывать разговор с Невиллом, но решил, что всё же стоит, ибо, если его «вырезать», будет не совсем понятно, о чём речь, и потом, хватит с него тайн и участия во взрослых играх при отсутствии поддержки со стороны оных.

— Спасибо за доверие, — Минерва махнула рукой, призывая идти следом. Выйдя из комнаты, Гарри удивлённо моргнул.

— Э… как это? — недоуменно глядя на портрет Полной Дамы, выдавил он из себя.*

— Магия, мистер Поттер, — сухо проговорила МакГонагалл, но уголки её бледных губ слегка дрогнули. — Завтра с вами хотел поговорить профессор Снейп.

— О чём?

— Не знаю, но я буду присутствовать при разговоре. Сразу после завтрака жду вас у себя в кабинете, — Минерва замолчала и нахмурилась, пристально глядя на Поттера. — Можете спокойно принимать пищу в Большом зале, никаких добавок в еде не будет.

Гарри молча кивнул и вздохнул, подумав о том, что как бы ему хотелось снова почувствовать себя в Хогвартсе свободным и защищенным. Словно прочитав его мысли, МакГонагалл положила руку на плечо и слегка сжала.

— Я обещаю, отныне вам здесь ничего не грозит, но все-таки будьте бдительными и…

— … не хватать незнакомую корреспонденцию, — закончил Гарри и улыбнулся. — Спокойной ночи, профессор, — добавил он и подошёл к портрету.

— Твёрдость духа, — произнесла Минерва, и портрет отъехал в сторону. — Спокойной ночи, Гарри.

***

Но этой самой «спокойной ночи» не было, потому что он практически не спал. Не удалось вздремнуть и днём. Поэтому сейчас, стоя у окна в лазарете и глядя на плывущие по вечернему небу тяжелые тучи, Гарри едва держал глаза открытыми.

Как только он вошел в гостиную Гриффиндора, сразу же направился в комнату Гермионы, куда буквально через секунду вбежал Рон и где состоялся долгий разговор, из которого Гарри узнал много нового, в том числе о скором запрещении передвижения чужых эльфов по замку. Именно это известие, озвученное МакГонагалл на следующий день, превратило завтрак в дебаты. Большой зал буквально сотрясся от возмущенных воплей чистокровных студентов, ибо ни для кого не было секретом, что те вовсю пользовались услугами собственных домовиков, и отказываться от удобств никому совершенно не хотелось. Данная новость Гарри тоже не обрадовала, но он с ней быстро смирился, в конце концов, можно же «общаться» и за пределами Хогвартса. Кроме того, не желая больше откладывать, так как неизвестно, что ему приготовит новый день, Гарри рассказал друзьям о Симусе. Сказать, что те были шокированы — ничего не сказать. Все-таки они — гриффиндорцы — привыкли, что уж кто-кто, а их сокурсник никогда не ударит в спину, и тут такое известие.

— Теперь понятно, из-за чего он такой поникший в последние дни, — прошипел Рон, то и дело, сжимая и разжимая кулаки. — Оказывается, покровитель свалил, оставив его одного…

— Куда ты зелья дел? — тихо спросила Гермиона, прерывая напряженное молчание и косясь на взбешенного друга.

— Отдал Шотте. Решил, что не следует держать его при себе, да и отдавать кому-то из учителей тоже не стоит… мало ли что может случиться, — отозвался Гарри. — Успокойся, Рон, главное теперь, быть внимательными…

Разошлись они, когда небо слегка посветлело, тем самым, ознаменовав начало нового дня. Ввалившись в спальню, Гарри мельком глянул на задёрнутые пологи, несколько секунд непонимающе пялился на пустующую кровать Невилла и, поборов порыв немедленно вернуться и спросить Гермиону, куда подевался Лонгботтом, не раздеваясь, рухнул на кровать и моментально заснул. Но спустя несколько минут проснулся с дико колотившимся сердцем и вкусом крови во рту. Промучившись больше часа и не понимая, что происходит, ибо ощущения были очень странными — мало того, что его колотило не то от холода, не то от нехорошего предчувствия, так еще под кожей, словно завелась колония муравьев — Гарри поднялся, сходил в душ и, обреченно посмотрев на изрядно посветлевшее небо, взял книги по рунам, пергамент, перья с чернилами и спустился в гостиную. Так он и просидел, обложившись учебниками и укутавшись в шерстяной плед, до самого утра. А после завтрака первым делом отправился в Больничное крыло, потому как с каждым часом самочувствие всё ухудшалось и ухудшилось. Правда, ничего болезненного не было — только усилившийся озноб, да «муравьи» под кожей стали активнее передвигаться. Не успел Гарри зайти за ширму вместе с Помфри, как в лазарет влетел Снейп с МакГонагалл.

— То есть… я оборотень? — скептически протянул Гарри после молчаливого получасового выслушивания сначала нелицеприятных эпитетов в адрес Ремуса, ибо насколько он понял, Снейп отправил тому письмо с просьбой поговорить с Гарри, а Люпин, видимо, его не прочитал; потом длительный экскурс в историю и, наконец, когда Гарри почувствовал, что сейчас взорвется, разнеся к волдемортовой бабушке всё Больничное крыло, разговор подошел к самому интересному. Известие о том, что ему удалось вылечить Ремуса не только от жутких ран, но и ликантропии сначала ввергло Гарри в ступор, а потом затопило таким счастьем, что дальнейшее рассуждение он слышал краем уха.

— И ты молчал? — придя в себя, возмущенно воскликнула Поппи. Одарив сердитым взглядом хмурого Снейпа и ближе подойдя к Гарри, она начала накладывать одно диагностирующее заклинание за другим. Поттер же, прикрыв глаза, лежал на койке и пытался переварить только что полученную информацию.

Самое удивительное состояло в том, что, всё как следует обдумав, Гарри весьма скептически отнёсся ко всему вышесказанному. Впрочем, Снейп также не исключал возможности, что все опасения окажутся напрасными, ибо тот несчастный колдоврач, умерший в расцвете лет, всё же не был Мальчиком-Который-Выжил и эльфом в одном лице. Распознав в язвительном голосе Снейпа хорошо скрытое беспокойство, Поттер хмыкнул и, повозившись, улегся поудобней в надежде, что на некоторое время его оставят в покое. Да не тут-то было. Целый день Гарри продержали в лазарете, ежеминутно спрашивая о самочувствии, беря кровь, накладывая разные диагностирующие чары. Он понимал, что это было необходимо, но, несмотря на внутренние увещевание о спокойствии, в конце концов, его всё жутко достало; копившаяся злость буквально вскипела в венах, заставляя до скрежета стискивать зубы и сжимать кулаки. Первой, обратившей внимание на напряженное с играющими желваками лицо Гарри, была МакГонагалл. Хватило одного взгляда и пары слов, чтобы Помфри и Снейп, хоть ненадолго, но оставили его в покое.