Время от времени, однако, даже будучи полностью погружен в изучение чертежей и цифр, он с ужасом осознавал, что его голос, его самочувствие, его привычные жесты были чужими, не имели никакого отношения к нему, Роланду Марио. Врожденные и приобретенные рефлексы и привычки Ралстона Эбери давали о себе знать. И это только подстегивало Марио: строить, строить и строить!

Ни над чем Марио не работал с таким напряженным вниманием, как над проектом 900-го, верхнего этажа башни, отмеченного в указателе как уровень административных и жилых помещений, предназначенных лично для Мервина Аллена. В данном случае Марио планировал мельчайшие детали строительства, предписывая использование изготовленных по особому заказу ферм, перекладин и вентиляционного оборудования в соответствии с его собственными техническими условиями.

Так многие месяцы жизни Марио перетекли из будущего в прошлое – месяцы, на протяжении которых он почти привык к телу Ралстона Эбери.

Во вторник вечером личность Марио была перенесена в тело Ралстона Эбери. В среду утром он пришел в себя. Пятницу он провел в сосредоточенных размышлениях в управлении компании «Аэромобили Эбери» в Эфирийском Комплексе и в три часа дня даже не подумал об Оксфордской террасе. Но вечером того же дня он вспомнил о назначенной встрече с Джаннивером, Брео и безымянным духом, населявшим больное тело Дитмара. И на следующей неделе, во вторник, в три часа дня, Марио сидел за столом на Оксфордской террасе.

Метрах в шести от него ждали Джаннивер, Брео и Дитмар. В памяти Марио хорошо сохранился тот солнечный день, наступивший несколько недель тому назад, когда они впятером сидели, лениво развалившись вокруг того же стола. Четыре ни в чем не повинных человека и один мерзавец, смотревший на других голодными глазами, оценивая пригодность их тел к продаже.

Дитмару удалось сбыть тела двоих приятелей. А теперь Марио смотрел на оставшихся трех: они тихо сидели все в тех же теплых солнечных лучах и лишь время от времени обменивались фразами. Двое, по меньшей мере, чувствовали себя в безопасности и не особенно беспокоились. Брео говорил с обычной для него самоуверенностью, слегка наклонив набок темноволосую голову. Джаннивер – странное сплетение противоречивых расовых энергий – высказывался неторопливо и серьезно. На них сардонически поглядывал Дитмар: предательская душа в худощавом теле с темно-бронзовой кожей. Дитмар приобрел больное тело за десять тысяч долларов – не слишком удачная авантюра, полная боли и страха. На какое-то мгновение очерствевшее сердце Марио смягчилось достаточно, чтобы признать бесспорный факт: человек, жаждущий вернуться в свое собственное тело, мог легко забыть о порядочности, о справедливости. Тонущий нередко душит того, кто пытается его спасти.

Марио нерешительно прихлебывал пиво. Следовало ли присоединиться к трем знакомым? Никакого вреда это не нанесло бы. Но его сдерживало странное внутреннее сопротивление – настойчивое, почти напоминавшее стыд. Говорить с этими людьми, рассказывать о том, чтó он получил за их деньги… Марио почувствовал легкую тошноту, у него перехватило дыхание что-то ползучее и теплое, вызванное сильнейшим смущением. Ему пришла в голову неожиданная мысль: Марио стал оглядываться по сторонам, изучая других посетителей террасы. Заэр! Он почти забыл о Пите Заэре. В теле Заэра жил ум какого-то миллионера. Не приходил ли сюда Заэр в теле этого миллионера?

Марио заметил старика с пустыми глазами, одиноко сидевшего за соседним столом. Марио замер, наблюдая за каждым движением этого человека. Старик закурил сигарету, выпустил струю дыма и отбросил щелчком догоревшую спичку – характерным для Заэра жестом. Удерживая сигарету двумя пальцами, он поднял высокий бокал, выпил два глотка и снова затянулся дымом прежде, чем поставил бокал на стол. Опять же, именно так обычно поступал Пит Заэр.

Марио поднялся, прошел к соседнему столу, сел за него. Старик взглянул на него сухими покрасневшими глазами – сначала тревожно, затем раздраженно. У него были серые бескровные губы и кожа, пожелтевшая подобно обожженной глине. Заэр получил за деньги приятелей даже меньше, чем Марио.

«Тебя зовут Пит Заэр, – произнес Марио. – Ты – Пит Заэр под маской другого человека».

«Как вы… почему вы так думаете?»

«Взгляни на троих за тем столом. Кого не хватает?»

«Роланда Марио, – слабым, хриплым голосом ответил старик; он пристально всмотрелся в лицо собеседника. – Ты?»

«Вот именно, – мрачно усмехнулся Марио. – Через пару недель нас будет трое, может быть, четверо. Смотри! – он протянул руку. – Они бросают кости. Зачем, как ты думаешь?»

«Их нужно остановить, – прохрипел Заэр. – Они не знают». Но он даже не пошевелился. Не пошевелился и Марио. Вмешаться значило бы для него примерно то же, что раздеться догола и прогуляться по многолюдному бульвару.

Что-то жесткое, неумолимое схватило и не отпускало мозг Роланда Марио. Он встал и пробормотал: «Подожди здесь. Попробую их остановить».

Он прошелся вперевалку по залитой солнечным светом террасе туда, где Джаннивер уже вытряхивал кости из коробочки. Опустив обе ладони на стол, Марио схватил судьбоносные кубики.

Джаннивер удивленно поднял глаза. Брео сдвинул мохнатые кельтские брови – в нем назревала вспышка гнева. Дитмар нахмурился и откинулся на спинку стула.

«Прошу прощения! – сказал Марио. – Могу ли я поинтересоваться, зачем вы бросаете кости?»

«Это наше дело. Вас это не касается», – резко произнес Брео.

«Касается ли это предприятия под названием „Шато д'Иф“?»

Три пары глаз неподвижно уставились на незнакомца.

Поколебавшись секунду-другую, Брео ответил: «Да».

«Я – знакомый известного вам Роланда Марио. Он просил передать вам сообщение».

«Какое?»

«Он советует держаться подальше от „Шато д'Иф“ и не выбрасывать деньги на ветер. Советует не доверять никому, кто предложит вам обратиться в „Шато д'Иф“».

Брео хрюкнул: «Никто никому ничего не предлагал».

«Кроме того, он сказал, что скоро с вами свяжется».

Марио ушел, не попрощавшись, и вернулся туда, где оставил Заэра. Но старик с сухими покрасневшими глазами уже ушел.

Марио пришлось обнаружить, что у Ралстона Эбери было много врагов. Знакомых у него накопилась целая толпа, но друзей не было. Кроме того, возникало впечатление, что один бледнолицый субъект продолжал существовать лишь для того, чтобы преграждать Эбери путь и, брызжа слюной от ненависти, выкрикивать оскорбления и угрозы – Арнольд, бывший работник одной из исследовательских лабораторий компании «Аэромобили Эбери».

Пару раз Марио игнорировал Арнольда. В третий раз он предупредил, чтобы тот больше к нему не приставал: «Смотрите, я позову полицию!»

«Мешок дерьма! – наслаждался ситуацией Арнольд. – Не посмеешь! Гласность тебя погубит – и ты это знаешь!»

Марио с любопытством присмотрелся к этому субъекту. Он явно был болен. От его дыхания разило внутренним разложением. Под мешковатой серо-коричневой курткой можно было заметить впалую тощую грудь, кости его плеч торчали вперед, как дверные ручки. У него были странные, блестящие черные глаза – настолько темные, что зрачки почти сливались с радужной оболочкой, и глаза выглядели, как большие черные маслины, вдавленные в блюдечки со скисшим молоком.

«Вот идет патрульный, – протянул руку Арнольд. – Зови его, ничтожный подлец, зови!»

Марио быстро отвернулся и ушел; Арнольд расхохотался ему в спину.

Марио решил расспросить об Арнольде Луиса Корреаноса: «Почему бы я не посмел жаловаться на него в полицию?»

Корреанос бросил на него один из уже привычных долгих вопросительных взглядов: «Разве вы не знаете?»

Марио напомнил себе: Корреанос был уверен, что перед ним – Ралстон Эбери. Устало растирая лоб ладонью, он объяснил: «Я становлюсь забывчив, Луис. Расскажите мне об Арнольде».