– А не отправиться ли нам ко мне в квартиру? Там выпьем по бокалу хорошего вина, всласть покурим в удобных креслах. – И подмигнул Молотову, тот сразу встал и быстро вышел.

Кода вождь с Черчиллем прошли в комнату, в которой жил Сталин, там уже были и Молотов, и, как говорится, полный стол со всевозможными закусками: черной, красной и паюсной икрой, зажаренным поросенком, всевозможными колбасами и, конечно, фруктами. Отдельно красовалась батарея бутылок всевозможных вин и коньяков с водками.

Сталин стал открывать бутылки и наливать в бокалы красное вино, а Молотов, подняв бокал и посмотрев и на Сталина, и на Черчилля, немного заикаясь, произнес:

– Предлагаю первый тост за пример-министра правительства его величества, господина Черчилля.

Не успели они еще осушить бокалы после первого тоста, как Молотов произнес следующий:

– Теперь предлагаю выпить за товарища Сталина!

Тот стал вновь наполнять бокалы, но уже из другой бутылки. Показывая рукой с полным бокалом на Молотова и обращаясь к Черчиллю, ухмыльнувшись, дружески произнес:

– Вы знаете, с ним нужно быть осторожным, умеет пить и произносить тосты. Но давайте, чтобы не обидеть Вячеслава, осушим бокалы за сказанное.

Потом выпили и за второй фронт, что точно, как сказал Черчилль, будет открыт в сорок третьем году. Затем осушили очередные бокалы за предстоящую в Африке операцию «Факел». Черчилль предложил тост за успешные бомбардировки немецких городов королевскими военно-воздушными силами, которые сотрут их с лица земли и немецкому народу мало не покажется.

Сталин, дослушав переводчика, ухмыльнулся и полушутливо сказал:

– Молотов на себе испытал ваши бомбы, когда в сороковом году был с визитом в Берлине, вы, господин премьер, тогда чуть его не угробили. Поведай нам, Вячеслав, как было дело.

Молотов с бокалом в руке, как бы дирижируя им самому себе, начал рассказывать.

– Дело было в кабинете Риббентропа. Он меня все убеждал в том – передаю дословно его слова, господин Черчилль, – «что Германия уверена в том, что никакая сила на земле не состоянии предотвратить падения Британской империи. Англия уже разбита». И в этот момент вбегает помощник министра и предлагает спуститься в бомбоубежище, так как начался налет англичан на Берлин. Уже там, на глубине нескольких десятков метров, Риббентроп под доносившиеся и под землю глухие взрывы бомб продолжил свою сказку: «Вопрос в том, когда она признает себя окончательно побежденной, если не в этом, то обязательно в следующем году. Так как ситуация в Англии ухудшается с каждым днем». На мой вопрос, а не странно ли, герр Риббентроп, о победе над Великобритании говорить под аккомпанемент ее бомб, он так толком и не ответил.

Сталин тут же предложил тост:

– Давайте выпьем за то, что вы, господин премьер, оставили в живых Молотова, я ведь без него, как без рук!

Затем было немало выпито и за победы Красной Армии над врагом. Все как-то расслабились, Сталин с Черчиллем безбожно курили, и в комнате, как говорится, дым стоял коромыслом.

В какой-то момент дверь открылась, вошла девочка подросток и вскрикнула:

– Ну, пап, как вы накурили, топор можно вешать. – И продолжила, обращаясь к Молотову: – Дядя Слава, откройте, пожалуйста, форточки, а то вы все скоро задохнетесь здесь.

– Это моя дочь, Светлана, я ее зову «хозяйка», вот она и командует, – с теплотой в голосе объяснил Черчиллю вождь.

А тот в ответ с грустью произнес:

– Такая же рыженькая, как моя дочь Дайана, как она там под немецкими бомбежками?

– А нас немцы тоже пытались бомбить, даже Кремль, да мы их почти всех посбивали. Правда, пара бомб упала на его территории, не принеся никого ущерба, – ответил вождь.

Застолье продолжилось почти до самого утра, когда подошло время вылета. Черчилль, пожимая руку Сталина, произнес:

– Я твердо обещаю вам, что следующий коновой PQ-18. с необходимыми для нашего общего дела грузами выйдет в Архангельск в первые дни сентября. Я полностью осознаю его необходимость и нужность для общего дела.

– А я, в свою очередь, – ответил Сталин, – осознал важность операции «Факел» и желаю вам в этом удачи!

На том два руководителя стран, объединенных борьбой против нацистов, расстались до следующей встречи в 1943 году.

Но и в 1943 году также не был открыт второй фронт. Однако обещание по конвою PQ-18 Черчилль выполнил. 2 сентября он, в составе тридцати девяти грузовых транспортов с военной техникой и стратегическими материалами для военной промышленности, вышел из Англии. Через семнадцать дней пароходы пришли в порт Архангельска, доставив сто пятьдесят тысяч тон грузов, которые были крайне важны в Сталинградской битве. Конвой и на этот раз также понес потери: тринадцать транспортов были потоплены. Но и немцы недосчитались при борьбе против PQ-18 сорока четырех боевых самолетов, четырех подводных лодок. Соответственно, погибли и их экипажи – сто шестьдесят пилотов и штурманов и двести пятьдесят подводников оказались на дне Северного Ледовитого океана в своих железных могилах.

В Полтаве, в «Пасторском особняке», где также размещался штаб 6-й армии, 19 августа Паулюс собрал командиров дивизий, а от люфтваффе присутствовал генерал-полковник барон фон Рихтгофен.

– Господа, мы должны, как можно быстрее выполнить приказ нашего фюрера и на первом этапе захватить Сталинград. Но войска противника, безусловно, уже создали вокруг него глубоко эшелонированною оборону и плацдармы для контратак, накопив для этого силы, в том числе и танковые бригады. Исходя из данной ситуации, надо быть готовыми к упорному сопротивлению врага и преодолеть его. Для этого мы двумя классическими обхватывающими ударами с севера и юга должны создать «котел» и запечатать город, отсекая красных от его защитников. После этого ворваться в него и там ликвидировать остатки войск врага! Мной получена телеграмма от начальника Генерального штаба сухопутных войск генерал-полковника Гальдера с приказом о том, что после овладения Сталинградом все его мужское население предстоит уничтожить, а женщин вывезти на работы в Германию. Генерал, – обратился Паулюс к Густаву фон Виттерсгейму, командующему четырнадцатым танковым корпусом, – вашим людям придется напрячь все силы в боях в городских условиях. Предполагаю, что сражения будут вестись за каждый квартал и даже за отдельные дома. Исходя из этого, предполагаю, что основная нагрузка по овладению городом в основном должна лечь не на танки, а на пехотные механизированные дивизии и корпус штурмовых орудий. Генерал-полковник, – теперь Паулюс обратился к Рихтгофену, – прежде чем ворваться в Сталинград, его надо подвергнуть массированной бомбардировке, расчистить путь бравым солдатам генерала Виттерсгейма. Тем более что фюрер, приказал стереть его с лица земли.

– Наш штаб планирует,– начал Рихтгофен, – использовать все имеющиеся в нашем распоряжении бомбардировщики и штурмовики количеством шестьсот самолетов, причем экипажи в сутки выполнят по нескольку боевых вылетов, общее количество которых составит более двух тысяч за один день, то есть 23 августа, когда ваша армия перейдет в наступление. – генерал замолчал, достал из папки фотографии и передал их Паулюсу, а затем продолжил: – Все экипажи бомбардировщиков получили вот такие аэрофотоснимки, что я вам передал для ознакомления, тех объектов, которые они должны уничтожить. Основные цели – это заводы, нефтехранилища, вокзалы и подъездные пути к ним, пристани. Пикировщики будут работать конкретно по боевым порядкам русских на передовой, расчищая дорогу нашим бравым солдатам.

Воскресным утром 23 августа 14-й корпус, пробив в обороне сталинградской армии узкий коридор шириной всего восемь километров, вышел к Волге практически рядом с тракторным заводом с целью захватить его, так как, несмотря на то, что линия фронта проходила практически рядом с цехами, в них продолжали выпускать тридцатьчетверки, которые здесь же комплектовались экипажами, боеприпасами и вступали в бой.