— Хотя бы для этого.
— Но в чём смысл?
— А в том, чтобы умереть с чистой совестью, с ясным осознанием того, что ты сделал всё, что было в твоих силах.
— Ну и что, что сделал? Говорю же, галактику я спасти не смогу. Я же не Фригга, и даже не Агент Света, а так, заурядный член организации под названием Звездный Патруль, над которой вся галактика потешается. В этой борьбе нет никакого смысла.
— А я считаю, что мы не должны сдаваться! Уж лучше погибнуть, чем пресмыкаться перед теми, кто отнял у нас судьбы, идеалы и ценности! И лично я буду до последнего бороться с «Чёрным Квадратом», потому что теперь, когда узнал правду, я ненавижу его всей душой.
— Наверное, на твоем месте я размышлял бы аналогичным образом, — не стал спорить брат, — но не будем забывать, что у меня положение на данный момент совсем другое. Ты попал в опалу, и при всем желании не вернешься в «Квадрат», и для тебя вполне логичным будет примкнуть к Агентам, чтобы получить хоть какую-то защиту. Я же пока что — верный шпион Ники, на которого она возлагает большие надежды. И если я справлюсь с порученным мне заданием, я получу повышение и возможность дальнейшего карьерного роста. Для меня это реальная перспектива, и я не собираюсь отказываться от неё в обмен на то, чтобы погибнуть за какую-то там правду, которая никому не нужна.
— Мне противно тебя слушать, — поморщился я. — Видимо, Критерион почти полностью уничтожил в тебе человека, заменив его корыстным и алчным дельцом, который только и думает, где бы сорвать очередной куш. Даже в Рэе, бывшем Лидере «Чёрного Квадрата», и то больше духовности, чем в тебе. Он готов рискнуть всем ради женщины, которую любит, и которая вряд ли ответит ему взаимностью, а тебе лишь бы высокую должность получить.
— Да, ты прав, я действительно такой, — Тор равнодушно пожал плечами. — Раньше, возможно, я был другим и мыслил совершенно иначе, но я живу сегодняшним днем, и на сегодняшний день наиболее оптимальным решением для меня является оставить всё на своих местах.
— Так значит, мы с тобой теперь враги. Я за Агентов, ты за «Квадрат». Все просто, — сквозь зубы процедил я, испытав при этом сильное психологическое напряжение.
— Формально говоря, да, — нехотя признал Тор, которому, судя по всему, совсем не хотелось враждовать со мной. — Но фактически… зачем нам всё это? Да, мы преследуем разные цели, но мы можем преследовать их, не мешая друг другу.
— И каким же это, интересно, образом? — нахмурился я.
— Смотри: огромного вреда твоим Агентам я всё равно не нанесу. Всего одна маленькая диверсия, Локи. Просто закрой на неё глаза, и всё. Выполнив свою миссию, я вернусь на Конкордию, получу повышение, и наши с тобой пути больше никогда не пересекутся. Пойми, мне очень нужна это должность, ну позарез нужна. Что тебе стоит всего один раз пойти мне навстречу? Ведь спас же я тебя от преследования Ники, а мог бы вообще ничего не сказать и бросить тебя там, на Арии, на верную гибель.
— Хорошо, уговорил. Одна небольшая диверсия, я не буду тебе препятствовать. Но потом — убирайся отсюда, чтоб глаза мои тебя больше не видели. А что за диверсия-то, кстати?
— Взорвать корпус детского отделения в Долине Жизни, только и всего.
— И как ты в Долину Жизни попасть собрался? Помню, её в новостях как-то показывали, и диктор сказал, что туда пускают только больных по талонам.
— О, не волнуйся, на этот счёт у меня есть особые указания, — Тор важно усмехнулся. — Завтра утром всё узнаешь. А сейчас пойдем спать, а то уже далеко за полночь. И не забудь, что мы должны держаться естественно.
Я кивнул и направился к штаб-квартире вслед за своим ни то другом, ни то врагом.
========== Глава 7 ==========
Разумеется, Тору я солгал. О том, чтобы закрыть глаза на эту «маленькую» диверсию и позволить брату осуществить задуманное, не могло идти и речи. И дело тут не только в сотнях детей, которые погибнут совершенно напрасно, но ещё и в самом Торе.
Сейчас мой брат по вине Критериона и Ники находится в неадекватном состоянии и, следовательно, не может в полной мере отвечать за собственные поступки. А значит, до тех пор, пока сознание Тора не будет восстановлено, ответственность за них лежит на мне. И я просто не мог допустить того, чтобы мой брат взял на душу такой тяжкий грех.
Я знал, хотя, скорее, не знал, а чувствовал, что когда Тор станет прежним, он ни за что не простит себе этого преступления и будет мучиться угрызениями совести всю оставшуюся жизнь. Я был просто обязан спасти брата от такой ужасной участи, и потому поклялся себе, что предотвращу диверсию любой ценой. Не столько ради Агентов Света и маленьких пациентов Долины Жизни, сколько ради Тора.
Но клятва сама по себе — не более чем пустой звук. Я должен был действовать. И начать я решил с установки бдительной слежки за братом, за всеми его действиями и передвижениями. Но слежки такой, чтобы Тор ничего не заподозрил.
Подумав так, я покосился на громовержца, который уже размеренно сопел, лёжа на соседней полке.
«Наверное, ему повышение снится», — предположил я, испытывая целую гамму эмоций и чувств, настолько сложных, разнообразных и ярких, что их можно было сравнить с палитрой художника, вдохновленного на создание очередного шедевра.
Передать все оттенки эмоций просто невозможно, но преобладали в этой «палитре» такие чувства как отвращение, презрение, искренняя жалость, тревога, страх, досада, грусть, надежда. Я, сам не ведая, зачем, попытался подобрать цвета и образы, с которыми у меня ассоциировались вышеперечисленные ощущения.
Отвращение было буро-зелёным, а по консистенции напоминало вязкую жидкость с неприятным запахом. Одним словом — болото. Презрение вызывало ассоциацию с грязно-серым, и походило на не до конца высохшую после дождя лужу. Над жалостью я думал очень долго, и в конце концов пришёл к выводу, что она малиновая, но не яркая — цвет как бы разбавлен водой, и на картине её должны символизировать мокрые опавшие листья. С тревогой, напротив, никаких трудностей не возникало: горящие пульсирующим красным светом сигнальные огни, возвещающие о беде и призывающие к быстрым, решительным действиям.
Страх почему-то показался мне тёмно-синим и наводил на мысли о Безбрежном океане, воды которого омывают Асгард. Досада… Досада была тёмно-коричневой и ужасно похожей на занозу, крепко засевшую в руке и вызывающую скорее раздражение, чем боль.
Когда я подумал о грусти, в моем воображении возник закат. Грусть была бледно-голубой, блёклой. А надежда пылала в этом закатном небе невероятно яркой золотистой звездой, указывающей мне, путнику, правильную дорогу. Вот такие вот странные, никак не сочетающиеся друг с другом краски, не имеющие ничего общего образы. Художник, изобразивший эту картину, определенно был сумасшедшим.
Эти раздумья заставили меня вспомнить, что я сам уже скоро начну медленно сходить с ума, и породили в моем сердце новые страхи, тревоги и волнения, которые не давали заснуть. Ближе к утру усталость всё-таки взяла своё, и меня сморил сон.
Когда я проснулся, в помещении уже было совсем светло. Первым делом я посмотрел направо, чтобы проверить, на месте ли Тор, и… замер от ужаса. Спальная полка моего брата пустовала: громовержец успел проснуться и куда-то уйти.
Сон слетел с меня в мгновение ока. Я резко, но в то же время бесшумно соскочил на пол, быстро накинул плащ, чтобы не замерзнуть, и поспешно выскочил на улицу. Дверь предательски скрипнула, и я нервно оглянулся назад. Но, по счастью, всё обошлось, и никто из членов команды не проснулся.
Мне нужно было срочно найти Тора, пока он не успел наломать дров. Я огляделся по сторонам, в надежде увидеть своего непутевого брата, но его нигде не оказалось. Зато Агентов Света было превеликое множество. Все они выглядели серьезными, решительными и взволнованными. Никто из них не стоял на месте: все что-то делали, куда-то торопились, лишь изредка успевая обмолвиться парой коротких, но ёмких и содержательных фраз.
