Наверное, наладить отношения с Ричардом мне было так важно оттого, что я тоже ощущал себя на Церере одиноким. Фригга лежала без чувств, Рэй прямо попросил к нему не лезть, про бездушную Нику можно даже не вспоминать. Оставались только Ингрид, Майкл и Джаред, но они всего лишь мои друзья, и только. А мне нужно было больше. Мне нужна была семья. И Ричарду нужна была тоже, но мальчишка вбил себе в голову, что его единственная и настоящая семья стала жертвой глобальной галактической войны, и новой у него уже никогда не будет. Подросток не признавал во мне отца, в то время как я считал его чуть ли ни родным ребёнком: всё-таки Сэм и Кайса были моими лучшими друзьями.

После разоблачения Ричарда жизнь на Церере снова вошла в привычную колею. Фригга в медицинском отсеке, Рэй в лаборатории, Ника возится с Майклом, Ингрид — с Джаредом, я слоняюсь туда-сюда, периодически оказываясь у темниц, Ричард целыми днями молчит и не снимает наушники. Дни тянулись медленно и однообразно, и это угнетало. Мне казалось, что ещё немного, и я сойду с ума от бесконечно повторяющихся действий. Церера представлялась мне одной огромной темницей, из которой не вырваться.

«Хуже быть уже не может», — мысленно говорил я себе перед сном. Как оказалось, я ошибался, и главная беда, о существовании которой мы и не подозревали, поджидала нас впереди.

***

День начался, как обычно. Скудный завтрак, чтение, беглый просмотр новостей (Ника поручила мне следить через СМИ, как далеко смог зайти Искусственный Интеллект в своей экспансии), сеанс связи с Гордоном, который, как и всегда, доложил, что ничего плохого на базе не случилось, как, впрочем, не случилось и ничего хорошего; болтовня с Ингрид и Джаредом, обед, прогулка по до ужаса опостылевшей мне Церере, снова чтение и, наконец, вечерний поход к темницам.

«Ну пусть мне хоть на этот раз повезёт», — умолял я неизвестно кого. За все те дни, что я приходил к Ричарду, я так и не смог до конца привыкнуть к тому, что парень никак не реагирует на мои попытки заговорить с ним, и мне, если честно, до сих пор было страшно вновь натолкнуться на ледяную стену равнодушия, за которой прятался от меня подросток. Да и артефакт с утра вёл себя как-то подозрительно — то резко вспыхивал, то затухал. Я, боясь повторить свою недавнюю ошибку, ещё утром заглянул к Рэю и сообщил о странном поведении Пересмешника. Мужчина серьёзно кивнул и сказал, что он будет начеку. Ни о какой благодарности за информацию речи, разумеется, не шло.

И вот я у темниц. Ричард сидит на койке, скрестив ноги, и, разумеется, слушает свой любимый плеер.

В этот раз нужные слова почему-то не шли мне в голову, и потому я просто стоял и смотрел на такого родного и такого чужого ребенка, который старательно делал вид, что меня не существует. Наверное, со стороны это выглядело глупо, но мне было плевать. Я хотел быть рядом со своим сыном, когда ему тяжело, и ничто не могло меня остановить. Ну почему, почему он не хочет понять, что дорог мне? Почему он упорно от меня отгораживается своим безразличием? Почему не хочет увидеть, что я ему не враг? Как же тяжело на сердце… И Рич ведь, наверное, даже не понимает, какую боль мне наносит своим молчанием, ведь он отрицает мою любовь.

Секунды складывались в минуты, минуты — в часы, а у темниц так ничего и не происходило. Случайный наблюдатель мог бы подумать, что мы с Ричардом попали под парализующее заклятие: парень неподвижно сидит на койке, глядя в сторону, я, застыв как изваяние, стою у перегородки.

Я знал, что так не может продолжаться вечно. Знал, что должен сказать хоть что-нибудь, но не мог. Мне мешал тугой комок в горле и слёзы, застывшие в глазах. Но в этот раз, как ни странно, ледяную тишину нарушил Ричард. Он поднял на меня усталые блёклые глаза и произнес одно лишь только слово:

— Сзади.

Инстинкт воина сработал быстрее разума. Я резко развернулся и отскочил в сторону. И вовремя. В сантиметре от меня пролетел тонкий и, вероятно, очень острый нож, срезав цепочку с Пересмешником, который, противореча всем законам физики, не упал, а оказался в руке того, кто метал в меня кинжал.

— Майкл?! — в первые секунды я просто не мог поверить в то, что этот абсурд происходит в реальности: ну не может же легкомысленный трикстер тоже оказаться предателем! — Какого чёрта?

— Я сам не знаю, Локи, честно, не знаю! — взглянув на перекошенное от ужаса лицо Майкла, я понял, что скорее верю ему, чем нет. — Оно само как-то получается, я себя вообще никак не контролирую, только голос остался! — на этом Майклу пришлось оборвать свой сумбурный и сбивчивый монолог, потому что его рука метнула в меня нож во второй раз.

И снова я уклонился — что бы там Рэй ни говорил, а четыре года мучительных тренировок не прошли для меня даром. Но противник был силен, и это удивляло: я был уверен, что Майкл не имеет даже приблизительного представления о том, как нужно сражаться. Хотя, если верить трикстеру, то сражался со мной не сам Майкл, а нечто… внутри него.

Моё и без того незавидное положение усугублялось ещё и тем, что я понимал: нельзя наносить товарищу серьёзных повреждений. Да и оружия у меня с собой никакого не было, и потому отбиваться приходилось исключительно врукопашную. Чтобы получить преимущество, мне нужно было сблизить дистанцию с противником, но Майкл не давал мне этого сделать, по вполне ясным причинам предпочитая атаковать издалека.

Не имея возможности наносить ответных ударов, я был вынужден просто уклоняться, но с каждой секундой делать это становилось всё сложнее и сложнее. Растратив все имевшиеся у него метательные ножи, Майкл стал атаковать посредством отобранного у меня артефакта. Я вспомнил, что ещё при знакомстве с ним удивлялся, что навыки владения Пересмешником были у него словно в крови, и вот, настал момент, когда это обернулось для меня серьезной бедой. Сказать, что я был напуган этой внезапной стычкой, значит не сказать ничего. Но мой страх не шёл ни в какое сравнение с тем ужасом, что испытывал бедняга Майкл.

— Локи! Локи, прости меня! — без конца тараторил он, не прекращая атаковать. — Это не я! Это правда не я! Я не знаю, что происходит со мной! Ты мой друг, я не хочу тебя убивать! Но… не могу остановиться! Мне что-то мешает.

— Я понял, не кричи. Лучше сконцентрируйся и попытайся вновь обрести контроль над своими действиями! — посоветовал я товарищу, вспоминая, что сам переживал подобное, когда демонические силы чуть ли не целиком заполонили моё сознание.

— Я не могу, Локи! Я правда стараюсь! Но не выходит! Оно сильнее меня! Думаю, будет лучше, если ты позовёшь кого-нибудь на помощь, вы меня свяжете и бросите в изолятор!

— Да как я позову, Майкл? Я средство связи с собой не взял, а кричать, учитывая размеры Цереры, попросту нецелесообразно.

— Попробовать стоит! Или ты хочешь дождаться, когда я тебя убью? Не забывай, артефакт-то у меня! — напомнил Майкл и сам крикнул во все горло: — Кто-нибудь на помощь! Срочно! Локи в беде!

Я был уверен, что это крик в пустоту, и потому удивился, когда почти сразу послышались быстрые шаги, и через пару секунд за поворотом показалась Ингрид, растрепанная и взволнованная.

— Что случилось? — на одном дыхании выпалила она.

Больше она ничего не успела сказать, потому что Майкл с истошным воплем: «О нет, только не это!», метнул в неё смертоносный луч, вырвавшийся из его руки. Девушка никак не ожидала агрессии со стороны человека, который позвал её на помощь, и потому не успела защититься.

Я видел, как её тело безжизненно сползает по стене, но ещё не осознавал сути произошедшего — слишком тревожился за свою жизнь. А вот Майкл сразу почувствовал, что натворил. Из глаз юноши брызнули слёзы, а с губ не сходило слово «прости».

Драка продолжилась. Майкл протянул руку, и валявшийся на полу нож сам прыгнул к нему в ладонь.

— Долбанные суперспособности! — психанул трикстер, но поделать ничего не мог: тело ему не подчинялось. — Я же говорил, мне нужна помощь!

— Сейчас помощь нужна по большей части мне. — До этого момента меня спасала только моя поразительная реакция: я вовремя успевал уклоняться от атак Майкла, и трикстер не мог в меня попасть. За время сражения я успел сотню раз мысленно поблагодарить Фриггу за то, что та не щадила меня на тренировках и заставила отработать уклонение до автоматизма.