— Ты думаешь, я не вижу, какими глазами ты на меня смотришь? — Рэй попытался было усмехнуться, но даже его насмешка получилась немыслимо горькой.

— И какими же? — мне и в самом деле было интересно. Никогда не замечал за собой, что гляжу на Рэя как-то по-особенному.

— Ты смотришь на меня, как на отца. Когда я работал в лаборатории, ты часто ко мне заглядывал. Куда чаще, чем к Нике и даже к твоей девчонке Ингрид. И не просто заглядывал. Ты часами сидел возле меня и смотрел… Может, ты и сам не до конца это осознаешь, но ты пытаешься проецировать мою любовь к Фригге на себя и совершаешь ошибку! Ты ждешь от меня чего-то… Ждешь душевного тепла и моральной поддержки, которых тебе в свете последних событий так сильно не хватает. А я не могу тебе этого дать, потому что не умею. Я всегда жил во зле и жестокости и никогда не сталкивался ни с чем подобным. Чтобы кто-то ждал от меня каких-то светлых чувств… Это же просто смешно, в конце концов. И эта твоя «внезапная» вспышка гнева… Я ждал её, Локи, я её очень долго ждал. Ведь я не оправдываю возложенных на меня надежд, оттого ты и злишься. Ты сам себе выдумал, что я должен тебе сострадать и о тебе заботиться, как это делала Фригга, а теперь возмущаешься, потому что с моей стороны этого нет. Но я не подписывался на должность мудрого старшего товарища, который всегда поможет. Я понимаю, тебе нужен кто-то в таком роде, но это не я. Я не смогу заменить тебе маму, Локи, ты уж… пойми. — На какую-то секунду мне показалось, что изначально Учёный хотел сказать «прости», но резко передумал, решив, что извиняться передо мной — это чересчур. — Я могу мастерски притворяться, что очень о тебе беспокоюсь, но подумай, нужна ли тебе такая фальшивка?

— Не нужна, — с ходу отрезал я. — Я за честность и прямоту, Рэй, и я ценю, что сейчас ты говоришь со мной откровенно.

— Вот и я думаю, что не нужна. Поэтому прошу тебя, перестань ждать от меня того, чего я не могу дать. Перестань думать, что я заменю тебе Фриггу. Я бы мог заменить её как политического лидера, но как родителя — никогда. Знаешь, мне самому не хватает её любви и тепла. Я чувствую себя замерзшим астероидом, летящим в бескрайнем космосе… А ты ещё ждешь, что я смогу согреть и тебя. Наивно и глупо.

— Я всё понимаю, Рэй, и всегда понимал, что ты за человек, но… у меня больше никого не осталось.

— Не могу ничем помочь. — Мужчине надоело откровенничать, и он вновь перешёл на свой привычный надменно-насмешливый тон.

— А хотел бы? — я по-прежнему оставался серьёзным, и Рэю волей-неволей пришлось вновь сбросить привычную маску беззаботного весельчака.

— Да. Наверное. Хотел бы, — чуть слышно прошептал он на выходе.

— Для меня это уже немало. — Мой голос прозвучал тихо, но отчетливо.

— Ну давай теперь вдвоем разрыдаемся и бросимся друг другу в объятия, как в сопливой мелодраме! — презрительно рассмеялся мужчина.

— Рэй, ну вот зачем ты это делаешь? — осуждающе спросил я.

— Прости. Меня учили скрывать настоящие чувства.

— Это не всегда нужно и правильно. По себе знаю.

— Привычка.

— Понимаю.

Затянулась напряженная пауза. Мы с Рэем сидели возле кровати моей матери и смотрели куда угодно, только не на Фриггу и не друг на друга. Возможно, со стороны это смотрелось комично, вот только нам было совсем не смешно.

— Локи, можно задать один вопрос? — Учёный первым отважился нарушить тишину.

— Слушаю.

— Пока я был… ну, ты меня понял… Так вот, она хоть раз говорила обо мне?

— Нет, — поколебавшись пару секунд, соврал я. Мне казалось, что если я расскажу Рэю о том, в чём признавалась Фригга, находясь в бреду, это будет сродни… предательству.

— Я так и думал. — Мужчина подавил тяжелый вздох. — Мне интересно твое мнение, как стороннего наблюдателя: у меня… есть какие-то шансы?

Этот вопрос поверг меня в шок: впервые в жизни Рэю была интересна моя точка зрения. Конечно, свой вопрос он задал как бы шутя и развлекаясь, но я-то видел — мой ответ был ему по-настоящему важен. Может быть, он думает, что я лучше других разбираюсь во внутреннем мире моей матери? Если так, то он глубоко заблуждается. Душа Фригги всегда была для меня тайной.

— Даже не знаю, если честно, — протянул я, глядя в сторону.

— А если у нас все же что-то получится… как ты это воспримешь? Меня твои чувства не тревожат, даже не обольщайся. Но ты очень важен для Фригги…

— Я не стану мешать вам. Даже наоборот, буду, скорее, счастлив, потому что желаю своей матери только добра. К тому же, мне всегда казалось, что вы с Фриггой — интересная пара. Странная, необычная, но… не то, чтобы невозможная.

— Жаль, что твоя мама эту точку зрения не разделяет. — И опять Учёный попытался скрыть за смехом печаль.

Я кивнул, но тут произошло нечто, к чему я оказался совсем не готов: Фригга очнулась.

— Локи? Рэй? — слабым, дрожащим голосом спросила она, щурясь от яркого медицинского света.

— Да, это мы, — кивнул я, уже догадываясь, что последует за всем этим.

— Рэй… Спасибо, что пришёл. Я ждала тебя. Прости за все, Рэй. Вина лежит на мне, прости! Мне очень… очень нужна твоя помощь. Помоги мне, пожалуйста. Я… люблю тебя, и всегда любила.

Я поспешно перевел взгляд на Учёного: мне была интересна его реакция на столь неожиданное заявление. Но Рэй отреагировал на удивление спокойно, будто заранее знал, что Фригга так скажет.

— Конечно, я спасу тебя, — тихо произнёс он, слегка касаясь рукой тусклых и выцветших волос моей матери. — Я сделаю всё, что в моей власти. Жаль только, что когда ты снова станешь собой… ты такого не скажешь.

Комментарий к Кто виноват?

Пыталась придумать стихотворение в тему. Получился только отрывок альтернативного монолога Ричарда, да и то кривовато:

Воевать - это всё, что вы можете!

Я уверен: не ровен час

И вы сами себя уничтожите,

Заодно уничтожив и нас.

Вам - Великим, конечно, не важно,

Сколько жертв будет в вашей войне,

Сколько выйдет на битву отважно,

Сколько будет гореть на огне!

Вы хотите свободы, верно?

Но Компьютер ведь прав - вы…

Недостойны её, наверно.

Он спасёт нас, её отобрав.

========== Узник Цереры ==========

Этой ночью я так и не смог заснуть. Я лежал лицом к стене, а сзади тускло горела настольная лампа: Рэй, которому тоже не спалось, пытался восстановить утерянные материалы. Мне с трудом удавалось сдерживать слезы, ведь я понимал, что претензии Учёного абсолютно справедливы: недели изнурительной и напряжённой работы пошли прахом из-за меня. Из-за того, что я позволил себе сомневаться и мешкать. В самом деле, уж лучше бы я поднял ложную тревогу и выставил себя паникёром, чем такое.

— Прости, — надломленным голосом произнёс я, даже не повернувшись к мужчине лицом.

— Ты тоже, — вполголоса отозвался Рэй, потушив свет.

Не прошло и пятнадцати минут, как непроглядный мрак понемногу начал рассеиваться: освещение на Церере было настроено таким образом, что по утрам всегда светлело постепенно — автоматика имитировала восход солнца, чтобы условия жизни на станции были максимально приближены к планетарным.

Я поймал себя на мысли, что все эти хитрости, в сущности, ничего не меняют. Как ни изощряйся, а станцию планетой не сделаешь. Это поначалу величественные металлические конструкции пленяют и завораживают, но проходит немного времени, и глаз устаёт от этого холодного однообразия, а сердце зовёт домой. Жаль только, что домой я, по-видимому, попаду ещё не скоро, и долгое время мне предстоит довольствоваться искусственными рассветами и прочим безжизненным суррогатом.

Когда электронные часы показали семь ноль-ноль, Рэй, накинув пиджак, отправился в свою лабораторию. Я хотел последовать за ним, но вовремя остановил себя и остался в каюте. Учёный ведь просил, чтобы я не таскался за ним по пятам, и я был намерен выполнить его просьбу.

«Дался он мне!» — сказал я себе, взявшись за ту самую книгу, которую так и не прочитал вечером. — «Пусть знает, что я давно уже не ребёнок, и никто мне не нужен!»