Их именитые подопечные поправлялись очень быстро: синяки и царапины исчезали, сломанное ребро Кристофера срасталось, Мэттью отключили от приборов. Огорчало только одно — ни один из участников группы при них ещё ни разу не бодрствовал. Это, конечно, было вызвано большими дозами болеутоляющих лекарств. Накануне их количество резко сократили, и девушки справедливо предполагали скорое окончание своего волонтёрства.
Реальный поначалу медицинский уход за молодыми людьми: перевязки, капельницы и прочее — постепенно превратился в присмотр в отсутствие работников клиники. Девушек это полностью устраивало: видеть таких доступных, уязвимых, по-человечески живых кумиров в непосредственной близости, наблюдать их обычно скрытую от широкой общественности сторону жизни — любовь семьи и друзей, ревностно оберегать их покой от назойливых поклонников и прессы — всё это приносило необыкновенное удовольствие. В то же время надо было постоянно напоминать себе, что для этих людей они — такие же фанатки, что и остальные.
***
Уставшая от утренней беготни и задремавшая в тихий час Маша мгновенно пробудилась от ощущения чужого взгляда. Один из музыкантов, Доминик, приподнялся в кровати и пристально разглядывал её. Девушка поспешно встала, подошла, помогая удобно сесть и откинуться на подушки.
— Голова тяжёлая, блять! — слабо улыбнулся молодой человек и оглядел остальных. — Сколько сейчас времени?
— Два часа тридцать пять минут, — бодро отрапортовала Маша, беря электронный градусник и мысленно затыкая уши.
— Это ты — наша сиделка? — взгляд мгновенно оценил её заспанный вид, и ей почему-то стало неловко.
— Да, меня зовут Мария, — вежливо кивнула девушка.
— Спасибо за заботу, красотка Мэри, — лучезарно улыбнулся Доминик, возвращая градусник.
Не успела Маша задуматься о том, насколько заученной была эта улыбка, в палату вернулась с обеда Аня. Серые глаза с интересом перенеслись на новое лицо.
— Ты тоже медработник?
— А?.. Ага, — Аня присела на стул возле кровати Мэттью и осторожно просунула в его сомкнутые губы электронный термометр.
— А третья, для меня? — спросил хрипло Кристофер, пытаясь повернуться на кровати лицом к остальным и держась за бок.
Девушки почти синхронно развели руками.
Удовлетворив первое любопытство, молодые люди захотели привести себя в порядок. В это время в палате появились Томас и лечащий музыкантов доктор. Пока врач осматривал молодых людей, менеджер позвал девушек в коридор.
Мужчина не скрывал радости: его подопечные шли на поправку куда быстрее, чем он мог ожидать. Рад он был и тому, как выбранные девушки ловко справлялись со своей задачей. Том не любил фанаток и не верил им, но интересы группы были для него всё же важнее. Поэтому по отношению к сёстрам он проявлял (как он считал) известную терпимость. Девушки хорошо осознавали его важную роль в жизни группы и даже были благодарны ему за заботу о музыкантах, видя, что молодые люди были для него не просто бизнесом, а членами семьи. Так же хорошо они помнили и о том, что, согласно договору, должны будут немедленно уйти, как только музыкантов будут готовить к выписке.
Совсем скоро врач вышел с довольной улыбкой. Дав сёстрам очередные указания по уходу за пациентами, он удалился. В палате Доминик не очень успешно пытался добраться до ванной; Маша охотно помогла ему. Когда юноша, провожаемый её озабоченным взглядом, скрылся за дверью санузла, она машинально потёрла плечо: для такого хрупкого телосложения у молодого человека было необычайно много сил.
— Эй, как Вы там? Не утонули? — тихонько окликнула она запертую дверь через некоторое время, так как в ванной было необычайно тихо.
— Да нет, — тут же откликнулся спокойный голос музыканта, сосредоточенного на процессе подготовки к водным процедурам. — Если хочешь — заходи. Душ вместе примем…
— Ну уж нет, — нашла в себе силы беззаботно ответить Маша и невольно покраснела под смеющимся взглядом Криса.
— Ебать, ты же меня уже видела в неглиже, — с трудом расслышала она сквозь шум льющейся воды и подавила сильное желание выскочить из палаты под каким-нибудь благовидным предлогом. Вместо этого она занялась уже увядающими цветами, чтобы только не смотреть на уже откровенно хихикающих свидетелей этого смущающего разговора. Томас, слава Богу, к тому времени уже ушёл, пообещав вернуться завтра.
— Я же не разглядывала Вас, — пробормотала она вполголоса, отчего делавшая Мэтту перевязку Аня тихо фыркнула. — Я — девушка скромная…
Тони, с костылём неуверенно и осторожно вышагивающий по палате, тоже не удержался от смешка и тут же скривился от сильной боли в боку.
— Оно и видно, — произнёс вышедший с саркастической улыбкой Ховард.
Он сменил больничную рубашку на пижаму с уточками, от которой в палате с разных сторон раздался сдавленный кашель, побрился и теперь вытирал мокрые волосы мягким большим полотенцем. Небрежно кинув его на ручку двери, он покосился на Машу и, не прибегая на этот раз к её услугам, попытался самостоятельно добраться до кровати.
Неожиданно он споткнулся о край ковролина, и от падения его спасла вовремя обхватившая его талию девушка. Юноше пришлось вновь опереться на её плечо. Глаза их встретились; Маша, только оправившаяся от сильного смущения, вновь раздражённо ощутила, как горят её щёки: ощущения от признательного взгляда, запаха ментолового шампуня и близости мужского тела смешались внутри неё. Застыв на месте аки соляной столп, она испуганно смотрела в озорные глаза. Музыкант слегка улыбнулся, отстранился и медленно побрёл к своей кровати, преувеличенно внимательно смотря перед собой. Товарищ помог ему забраться в кровать и продолжил чтение журнала.
Аня быстро ухватила ещё находящуюся в растерянности сестру за руку и повела за обедом для молодых людей. Доминик задумчиво проводил девушек взглядом и слегка улыбнулся чему-то в мыслях.
========== Глава 7 ==========
Прошло ещё несколько дней. Кристофер и Доминик уже поправились настолько, что вовсю пользовались полученной свободой, разгуливая по больничным коридорам. Несмотря на наличие постоянной подруги у одного и на кажущееся пренебрежительное отношение к появлению оной второго, в палате периодически толпились и мило щебетали одна или две прехорошенькие представительницы слабого пола.
Аня всегда охотно присоединялась к их разговорам, набираясь опыта и даже с ограниченным словарём становясь душой любой компании. Маша же неизменно ссылалась на работу и просто уходила с нетбуком в свой укромный уголок: с одного из лестничных пролётов открывался изумительный вид на город.
Возвращалась она только после того, как посетительницы уходили. При этом она обычно оставалась в палате во время визитов родственников и коллег. Музыканты совершенно спокойно реагировали на её отсутствие, но Аня наедине недоумённо вопрошала сестру о причинах такой неприязни. Маша чувствовала, что её оправдания прозвучат жалко и неубедительно, и только отшучивалась.
Молодые люди очень тосковали по музыке. Если бы не запрещение персонала, они давно бы уже перенесли в палату свои инструменты. Томас пообещал сразу же после выписки возобновить работу над новым альбомом и рассказывал о пропущенных из-за болезни репетициях, интервью и фотосъёмках, которые ему с превеликим трудом удалось отложить.
Девушки молча выполняли все пожелания выздоравливающих, так как понимали: времени оставалось всё меньше и меньше. Как-то так постепенно получилось, что Аня зачастую коротала досуг рядом со спавшим всё время солистом, а Маше приходилось возиться с нарочито капризным драммером, частенько требовавшим внимания. Кристофер же, наоборот, старался всё делать сам, несмотря на очевидно сильную боль. Её немного облегчало общество любимой Келли.
***
И вот настал тот день, когда Беллами, в конце концов, проснулся окончательно. Рядом с его кроватью сидела Аня и, по обыкновению в это время, читала вслух. Остальные под присмотром Маши занимались в тренажёрном зале.
