В город Алексей вывел бизнес в начале девяностых, в сопровождении вполне уважаемых людей, так что мелкая шпана торговле не мешала. С уважаемыми людьми, и даже, не всуе будь помянут, с майором, познакомил Алексея тот же Баграт, который обзавелся очень весомыми связями через спарринг-партнеров своей борцовской секции.

Десять лет встречал Алексей Новый год чинно, с бизнес-партнерами. Выпив, любили гадать, как все вместе встретят новое тысячелетие. И вот для Алексея век начался в совсем незнакомой компании.

– Знакомьтесь, это Андрей, – заявила Ольга громко и вытянула Алексея в гостиную.

– Андрей – это для близких, – поправил Бальшаков, – в миру я Алексей. До первого брудершафта можете меня так и называть.

– Оригинально! – восхитилась женщина в золотых очках. – А как вы зовете Ольгу?

– Зайчик, – соврал Алексей.

– Вы романтик! – изумилась женщина.

Ольга затолкала Андрея обратно в прихожую. Маленький тамбур был завален шубами, пуховиками и обувью. Тяжелые тупомордые сапоги Алексея стояли у самого входа и уже успели напустить под себя лужу.

– Какой зайчик! – прошипела Ольга.

– А какой Андрей? – возразил Алексей Павлович.

– Вам что, тяжело один вечер побыть Андреем?

– Зачем?

– Ну не могу же я с порога признаться, что в соседнем магазине нашла незнакомого мужика.

К ним втиснулась дама, собранная из полусфер: тяжелый купол волос, налитые щеки, окатыши плеч. Грудные полусферы были утянуты алым вечерним платьем без бретелей. Из жесткого треугольного корсажа торчали ушки серебряного зайца-аппликации.

– Это Марина. Со школы дружим, – представила Ольга.

– Надеюсь, для меня вы тоже станете Алексеем, – Марина предоставила руку для приветствия.

Руку она подала скорее для пожатия, но Алексей, освобожденный новым именем от условностей, зафиксировал на запястье продолжительный поцелуй.

– Ох, какой вы галантный! – Марина сделала паузу для взволнованного вдоха. При этом корсаж пополз вниз, и зайчик подмигнул из-за жесткого бордюра. – Прошу к столу.

Гости уже расселись. Большинство моложе Алексея лет на десять-пятнадцать. Красивые, раскрасневшиеся от ощущения праздника, которое к двадцати пяти годам еще не успевает потускнеть. Подвигав стульями, Алексея впихнули между Ольгой и дамой в очках. Все торопливо представились. Имен Алексей, конечно, не запомнил, но расклад был самый обыкновенный.

На дальнем конце большого стола расположились: инициативный дурак, перекрикивающий всех; красавец-спортсмен, добродушный от уверенности в собственном превосходстве; парочка, которой ни до кого нет дела. В середине сидели молодые родители, достаточно интересных дам, пара одиноких кавалеров, определивших свой интерес на сегодня, и стайка холостяков, еще с планами не определившихся. Все холостяки проявляли живой интерес к притулившемуся на Марининой груди зайчику. В компанию зайколюбов входил даже один женатый, маневренность которого серьезно ограничивалась супругой, повисшей на локте.

Провожали старый год. В суете не заметили, как приблизилась полночь. Спортсмен долго боролся с упрямой пробкой – тряс бутылку и целился в люстру. Хозяйка делала испуганные глаза, но напрасно – шампанское переморозили, пробка вылезла с трудом. Инициативный дурак схватил пробку, изображая полет, побежал вдоль стола, бросил корковым спутником легонько в люстру. Все закричали: «Бабах!»

Новогодний тост разливали второпях, широко наполняя из бутылки сгрудившиеся над центром стола узкие бокалы. Чокались практически одной пеной. В этой суете пропустили смену власти в стране. Телевизор включили с первым ударом курантов.

– С Новым годом! С Новым счастьем! – кричали гости и старались потереться бокалами каждый с каждым. После первого тоста молодежь ожидала чуда, и все, кому полагалось по статусу, начали целоваться. Застыла в показательно-долгом поцелуе женихающаяся парочка, строго соединились губами молодые родители. Женатый ловелас быстро поцеловал жену и, имитируя порыв восторга, впился губами в Марину, которая возмущенно махала ладонями, как застывшая у поилки колибри, и так же, как колибри, тянула вперед вытянутые трубочкой губы.

По любопытному взгляду инициативного дурака Алексей понял, что от него с Ольгой тоже ждут чего-то подобного, и он развернулся, повинуясь подсказке ее рук. Ольга приложилась к губам Алексея плотно сжатым ртом, косила глазами на собравшихся и больно прикусила кончик нахального языка, когда заместитель Андрея попытался проскользнуть за границы дозволенного.

Потом было весело. Алексей даже ощутил неловкость перед старыми товарищами, на Новый год к которым не доехал. Представлял себе, как сидят те сейчас в большой московской квартире, осоловев от обжорства и алкоголя, который на четвертом десятке лет уже не добавляет веселья, а лишь тяжело тянет ко сну. А он тут, дезертир, сбежавший с обязательного ежегодного мероприятия, хохочет на шуточной викторине, сгибается в три погибели, протягивая за руку через ручеек незнакомую подружку, залихватски распевает «Бояре, вы зачем пришли» и обнимает Ольгу, не сумевшую разбить схваченные замком руки.

Кидались снежками, лепили снежную пару с ненужными детям подробностями, соревновались, кто оставит лучший отпечаток в белой целине. Сложность заключалась в том, чтобы упасть наотмашь спиной в глубокий снег, а затем встать так хитро, чтобы не обвалить форму. Тут требовалась помощь, и Алексей поспешил протянуть руку рухнувшей на спину Ольге. Тут же помощь предложила другая рука, в ярко-оранжевой перчатке. Ольга выбрала руку Алексея, и он с силой выдернул ее из сугроба. Дернул, пожалуй, даже слишком сильно, отступил, чтобы поймать равновесие, обо что-то споткнулся и завалился на спину, увлекая за собой Ольгу с ее невозможным «ооох». Их лица оказались совсем рядом. Они затаились от всех на дне глубокого снежного окопа. Алексей залюбовался снежинками, вплетенными в веер Ольгиных ресниц, она очень по-свойски стряхнула снег с его белой бороды и засмеялась:

– Да ты и впрямь настоящий Дед Мороз!

– Будешь моей Снегурочкой?

Ольга не успела ответить, она вдруг начала отдаляться, полетела вверх и оказалась на плече инициативного дурака, который схватил пленницу оранжевыми перчатками и, подражая бегу оленя, поволок в дом.

С мороза отогревались чаем, потом время раскрошилось на фрагменты, с танцами, глубокомысленными беседами, откровениями малознакомых собеседников. Сказать надо было многое, и поэтому собеседники для надежности вцеплялись Алексею в лацкан пиджака.

Вначале Алексей держался вровень с молодежью. Но к концу новогоднего марафона разница в возрасте дала о себе знать, он то и дело проваливался в сон, невпопад отвечал на вопросы. Ближе к трем задремал на плече дамы в очках во время слишком уж медленного танца. Обнаружив свою голову на женском плече, не придумал ничего лучше, как оттолкнуться от сухой шеи быстрым поцелуем.

– Андрей, – сказал дама недостаточно укоризненно.

– Для вас Алексей, – сократил он дистанцию.

– Вы же пришли со спутницей!

– Женщины непостоянны, – громко пожаловался Алексей в сторону Ольги.

Ольга не отреагировала. Она смеялась в танце с кем-то из неопределившихся холостяков.

Когда все потихонечку успокоились, Алексей выбрал себе кресло в дальнем углу и перестал бороться со сном.

Первый раз его разбудил настойчивый шепот и рывки за бороду.

– Я тебе говорю – настоящая, никакой это не костюм.

– Не может быть настоящей, Ольга говорила, что Андрей младше ее.

– Спорим, что настоящая?

– На что?

– Кто проиграл, завтра весь день дежурит по кухне.

– По рукам?

– По рукам. Кто разобьет?

Судя по голосам, спорили спортсмен и дурак.

Второй раз он проснулся в кресле от жаркого спора уже под утро.

– Да пусть человек спит, – убеждала Ольга.

– Ты чего, Оль? Знаешь, чего мне стоило освободить для вас отдельную спальню?