Самого побоища Алексей не видел – Баграт приоткрыл калитку и втянул Алексея внутрь. С улицы раздавались крики и сытые чавканья литой резины по летней беззащитности тел. Кричали ученые невыразительно, тонко. Даже не ругались, а скорее скулили от собственного бессилия.

– Это новый хозяин, – представил Баграт Алексея начальнику поста, державшему оборону ворот, – прошу любить и жаловать.

– Пожалуем, – ответил охранник и обмял Алексея взглядом.

Баграт проволок Алексея мимо поста у входных дверей и впихнул в холл первого этажа. С застекленного стенда на Алексея уставились фотографии передовиков, пожелтевшие от времени. Перед фотографиями на затянутом красной материей стояла огромная голова Ленина и пялилась на вошедших мраморными бельмами. Голова смотрела далеко в будущее поверх жирных комьев грязи, втоптанных в мраморный пол рифлеными подошвами штурмовиков.

Операция подходила к концу. Оставшихся сотрудников выводили через боковой выход, под конвоем людей в черном доставляли к воротам и оттуда, тщательно обыскав, выпроваживали на улицу. Коридор первого этажа был зачищен – из кабинета в кабинет деловито ходили человек с блокнотом и сопровождающий его фотограф. Деловитый человек что-то записывал, фотограф взблескивал вспышкой, потом они пропадали внутри и через пару минут повторяли действо у следующей двери.

– А вот и наши герои, – радостно заулыбался фотограф. – Позвольте ваш портрет на фоне Ильича. Прекрасная получится композиция. Даже подпись уже придумал: «Вожди новой эпохи».

Фотограф находился в том возбужденно-восторженном состоянии, которым часто прикрывают смущение люди по воспитанию приличные, но вынужденные участвовать в деле не совсем красивом. Когда Алексей был богатым, он не раз наблюдал восторженный стыд рафинированных знаменитостей, привлеченных для украшения банкетов жрущих руками нуворишей.

– Меня не надо, а вот представителя акционеров, пожалуй, зафиксируй. – Баграт отошел в сторону.

– С удовольствием. – Фотограф прицелился в Алексея и сложился локтями и коленями в охоте на нужный ракурс. – А теперь на фоне передовиков производства.

Вспышка сверкнула еще пару раз. Баграта позвали, и он заспешил по коридору частым перебором коротких ног.

– Ой, да вы уже в передовиках! – продолжал радоваться фотограф.

– В смысле? – удивился Алексей.

– Да вот, фотография ваша на стенде.

Алексей обернулся и увидел фотографию с подписью «Бальшаков». Не свою, конечно, фотографию, а отца. На той фотографии отцу под сорок, почти как сейчас Алексею. Отец с фотографии глядел строго, жестко, как и другие снимки, – осуждающе.

– Не надо больше фотографировать, это не я, – попросил Алексей, загородился портфелем от новой вспышки и бросился по коридору догонять Баграта.

– Да как же не вы? Одно лицо! – не верил фотограф.

– Не я! – кричал из глубины коридора Алексей.

Алексей поднялся на два лестничных марша и заглянул в коридор – Баграта нигде не было. Алексей побежал на четвертый этаж – там охранники ломились в какое-то особо укрепленное помещение – возможно, кассирша забаррикадировалась за сейфовой дверью.

У входа на пятый этаж была пара охранников, но штурм сюда еще не докатился. Около охранников стоял Баграт и командовал в трубку прислать подкрепление для штурма директорского этажа.

– Камилла заперлась, – пояснил он Алексею. – Придется дверь выбивать.

– Это ужасно! – возмутился Алексей. От быстрого подъема по лестнице дыхание его сбилось, выкрик получился каким-то писклявым.

– Ничего, выбьем, – успокоил Баграт.

– Ужасно, что происходит вокруг. Это зверство!

– Не спеши с выводами, – предостерег Баграт. – Восторженную оценку событий даст завтра пресса.

– Мы не имеем права!

– Хорош истерить. – Баграт посмотрел на Алексея с презрением: – Ты, похоже, так и не вырос.

– Пустите, я должен сам. – Алексей протиснулся между охранниками и побежал к кабинету Камиллы. Охранники вопросительно посмотрели на Баграта, но тот только пожал плечами: «Пусть ломится».

Алексей добежал до тяжелой двойной двери приемной и постучал. Ответа не было. Алексей загромыхал кулаком. Тишина. Тогда Алексей пихнул дверь ногой и закричал:

– Откройте! Это я!

Замок щелкнул. Потом еще один, и навалившийся на дверь Алексей влетел в помещение. Там стояла Камилла Андреевна. Одна. Прижимая к груди тяжелую картонную папку, будто собиралась обороняться ею от захватчиков.

Женщина была бледна, но собранна. На Алексея смотрела с тем же презрением, что и Баграт.

Баграт в это время совещался с телефоном и посматривал на директорскую дверь.

Дверь эта распахнулась через пару минут, и Алексей вылетел в коридор. Бросился к Баграту. Схватил его за кожаную куртку свободной рукой:

– Прикажи охране уйти.

– И солнцу остановиться. – Баграт ударом по запястью скинул руку Алексея.

– Это беззаконие!

– Или торжество закона. – Баграт смотрел мимо. – Я убью тебя. Проводите товарища, – он показал взглядом на Алексея, – велите на воротах, чтобы выпустили.

Охранник что-то сказал в рацию и, жестко прихватив Алексея за плечо, подтолкнул к лестнице. На первом этаже распахнул дверь и выставил Алексея на крыльцо.

Захлопнул дверь. Внутри проскрежетала задвижка.

Алексей, растирая плечо, пошел к воротам, охранник его узнал, но на всякий случай переспросил рацию. Видимо, Баграт был занят, новых инструкций не последовало, и охранник выпустил Алексея равнодушно – без того уважения на лице, которым он встречал нового акционера, но и без унизительной процедуры обыска, которому подвергались остальные сотрудники.

Новый собственник выбежал за ворота, когда мостовую уже очистили от бунтовщиков. Было много мусора. В мокрый бордюр некрасиво вцепилась вставная челюсть. От дородной дамы остался растоптанный зонт. Высоко на ветке висела одинокая галоша. Сложно было представить, как тучный бунтарь мог вскарабкаться на такую высоту. Вокруг валялось много раздавленных оправ.

Силуэты в черных шлемах еще двигались по полю сражения. Стражи порядка подошли к джипу Баграта, проверили номера и ничего не сделали.

Алексей оглянулся на здание – оно приняло капитуляцию белыми полотнами жалюзи. Осмотрелся и метрах в ста увидел, как уминают в автобус последних демонстрантов. Трое пихали в салон грузного человека в галоше. Он что-то орал и упирался растопыренными конечностями. Потом наткнулся печенью на черный жезл, съежился и засипел, как надувная кукла, из которой выпустили воздух.

Два милиционера, приняв Алексея за бунтаря, двинулись к нему. Алексей ждать не стал и сам решительно пошел к автобусу, продумывая на ходу вступительную фразу – начало должно быть энергичным, чтобы все поняли, кто тут главный. Замедлил шаг, нащупывая в кармане документ о собственности – без документа они не разберут, кого надо слушать. Подошел сбоку к самому толстому милиционеру – решил, что тот здесь командует.

– Простите, – начал Алексей твердо.

– Тебе, мля, чего? – развернулось к нему широкое лицо.

– Я акционер.

– Да у меня уже три автобуса таких акционеров.

– Вы должны меня выслушать.

– Лезь в автобус, там всех выслушают. – Черная крага больно сдавила плечо. Рация стража порядка нечленораздельно захрипела, и он ослабил хватку.

– Гуляй лесом. – Черная рука оттолкнула Алексея в сторону.

– Как акционер я обязан… – продолжил Алексей, отступив на всякий случай пару шагов к скверу. – Как гражданин… и как порядочный человек.

– Мля, ты сначала сам реши, кто ты. – Собеседник развернулся к Алексею широкой спиной с надписью «Милиция». После влез на подножку, поговорил в рацию. Двери закрылись, колонна тронулась. Алексей сделал еще пару шагов к скверу, обернулся на автобусы, отметил краем глаза Баграта в распахнутом окне – тот по рации командовал зачисткой недовольных.

Алексей подобрал чьи-то разбитые очки. Побежал за удаляющейся колонной. Заорал в никуда: «Вы не имеете права!» Поднял с газона вывернутый кусок дерна, вместе с оправой бросил вслед автоколонне. Задохнулся. Постоял, упершись грязными руками в новые брюки, размазал влагу по потному лицу. Снова побежал. Перешел на быстрый шаг. Остановился и посмотрел назад – погони не было.