— Думаешь, что сможешь запугать меня, Кристофер? — спрашивает Джерард, и в его голосе, как всегда, слышится насмешка. — Ты бесхребетный мелкий ублюдок. Ты даже не вступился за Кейт.

— Я следую кодексу, — говорит Крис. — Как и Виктория.

Он поднимает руку, направляет пистолет прямо в лицо отца и стреляет.

Стайлз моргает и смотрит, как тёмная кровь течёт из черепа старика и собирается в лужицу.

Ну что ж.

С хорошими парнями такого не бывает, верно?

========== Часть 18 ==========

Стайлз дремлет на заднем сиденье «камаро», прислонившись к Питеру. Он дёргает мягкую ткань спортивных штанов, которые сейчас надеты на Питере, и бормочет что-то отдалённо похожее на: «Откдаштны?».

— Ты спрашиваешь, где я нашёл эти штаны? — спрашивает Питер. — После всего, что сегодня случилось, ты думаешь о моих штанах? — Он понижает голос: — Или их отсутствии.

Кора на переднем сиденье хихикает.

Стайлз изо всех сил пытается держать глаза открытыми, пока Питер забирает его боль. У него трясутся руки. Он не может их остановить.

— М-м-м.

— У Дерека в багажнике есть запасные, — говорит Питер. — Это единственная разумная предосторожность для оборотней, учитывая неумолимую природу законов о непристойном поведении.

Стайлз пытается улыбнуться, но не может вспомнить, как должны двигаться губы, и дышать становится всё труднее и труднее.

— Питер, — зовёт Дерек с водительского сиденья. — Ему нужно в больницу?

При мысли об этом у Стайлза перехватывает дыхание. Холодный воздух, вонь антисептика, анализы, иглы, сканы, наркотики, то, как все смотрят на него, прикасаются к нему.

— Он в порядке, — говорит Питер. — В данный момент немного под кайфом, и чёртова шишка на затылке, но никаких новых переломов.

Значит, только старые? Только те, от одной мысли о которых Стайлзу может стать плохо, но Питер избавляется от боли ещё до того, как она его коснётся.

— Почти приехали, — тихо говорит Питер. — Мы отвезём тебя домой, согреем. Ты в порядке, лапушка.

— Не отпускай меня, — бормочет Стайлз.

— Не отпущу, — отвечает Питер. — Не отпущу, Стайлз.

***

Стайлз едва обращает внимание на смущение, когда Питер несёт его в ванную комнату на третьем этаже. Требуется вся его концентрация, чтобы стоять на ногах. Он едва успевает почувствовать вспышку стыда, как Питер укладывает его в ванну. Стайлз подтягивает колени и сгибается. Питер смачивает мочалку и выжимает тёплую воду на волосы, на плечи. Это немного щекотно, но в то же время успокаивает, и он закрывает глаза и растворяется в ощущении.

Отталкивает все мысли о голом, уродливом и высмеянном Джерардом Тряпичном Энди.

— Со Скоттом всё будет в порядке? — спрашивает он, когда дрожь наконец проходит.

Питер садится на колени и наклоняет голову, словно прислушиваясь к чему-то. Он слегка улыбается.

— Да. Он жив, и он превращается.

— Откуда ты это знаешь?

— У нас есть узы стаи, — говорит Питер. — Это похоже на то, словно всё вокруг меняется, освобождая место для кого-то нового, как трещины, которые появляются в грязи, прежде чем новый побег пробьёт поверхность.

— Но с ним всё будет в порядке? — давит Стайлз.

Питер скользит мочалкой по его плечам.

— С ним всё будет в порядке. Талия — хорошая альфа. Она научит его контролю.

— Ему стреляли в грудь, Питер! — При воспоминании о Скотте, лежащем там и кашляющем кровью, к горлу подступает желчь.

— И его волк исцелит его, — мягко говорит Питер.

— Он это может? — Стайлз моргает, и вода стекает по его лицу.

— Очень мало ран, которые мы не можем исцелить, — говорит Питер. Он на мгновение прикасается к своей щеке. — Если бы Кейт не добавила в горючее волчий аконит, у меня бы даже шрамов не осталось.

— Вау. — Стайлз тоже поднимает руку — вода капает с его пальцев — и касается щеки Питера. Кожа там более гладкая, чем кажется. Потом, спохватившись, он краснеет и одёргивает руку. — Прости.

— Я не против.

— Лжец, — твёрдо говорит Стайлз. — Если тебе всё равно, как ты выглядишь, почему ты проводишь так много времени волком?

— Я никогда не говорил, что мне всё равно, как я выгляжу. — Питер улыбается и пожимает плечами. — Но я не против, если ты касаешься меня.

Лицо Стайлза горит, и он опускает голову, чтобы разорвать зрительный контакт.

— О.

Питер встаёт и снимает с вешалки полотенце.

— Давай высушим тебя и уложим в тёплую постель.

Когда Питер помогает Стайлзу вылезти из ванны, тот дрожит, как новорождённый жеребёнок. Вытираясь, он отходит в сторону, смущённый и в то же время довольный близостью Питера. Сейчас он не доверяет собственному равновесию, но это ещё не всё.

Они были так близки сегодня… так близки к смерти, и Стайлз не хочет быть один.

Питер помогает ему надеть чистые спортивные штаны, которые ему немного большеваты и грозят вот-вот соскользнуть с его бёдер, а затем ведёт обратно в спальню.

Одеяло на кровати Питера откинуто, и Стайлз, не колеблясь, шагает вперёд и сворачивается калачиком на кровати.

— Пойду приму душ, — говорит Питер, — а потом принесу тебе что-нибудь поесть и попить. Не засыпай пока, ладно?

— Ладно, — бормочет Стайлз в подушку, но он такой лжец. Кровать тёплая и удобная, и он уплывает под шум воды в ванной, пока Питер принимает душ.

***

Уже темно, когда он просыпается и оказывается прижатым к Питеру. Его голова покоится на груди Питера, а рука Питера его обнимает. В животе урчит.

— Я говорил тебе не засыпать, — говорит Питер, и Стайлз слышит улыбку в его голосе. Питер ёрзает, вытягивает свободную руку и тянется к чему-то на прикроватной тумбочке.

Это тарелка с яблочными дольками.

Стайлзу слишком лень сидеть. Он берёт ломтик и жуёт. Сок льётся на язык, сладкий и ароматный, и желудок снова урчит. Стайлз съедает ещё два кусочка и отмахивается от тарелки.

— С отцом всё в порядке? — спрашивает он.

— Все уже вернулись, — говорит Питер. — Не о чем беспокоиться.

— Кроме того, что Эллисон убила тех парней? — спрашивает Стайлз, сердце снова начинает колотиться. — И Крис застрелил своего отца! И того, что будет делать мой отец? Он не может потерять работу, но и сказать правду не может! Что, если, узнав о вас, он подвергает себя опасности? Он может пострадать.

Питер нежно проводит пальцами по его волосам.

— Он не пострадает, Стайлз. И не потеряет работу.

— Откуда ты знаешь? Мой отец — это всё, что у меня есть!

— Стайлз, даже если бы это было правдой… — Питер медленно выдыхает. — Ты беспокоился о подобных вещах до того, как тебя ранили?

— После… после смерти мамы. Потом стало лучше. Потом… — Он зажмуривается, чтобы предотвратить панику. — И я даже не знаю, что это такое. С тобой. Я даже не знаю, каким ты меня видишь.

— Открой глаза, Стайлз, — твёрдо говорит Питер.

У Питера такие красивые глаза…

— Я не вижу жертву, — говорит Питер. — Я не вижу ребёнка.

— Кого тогда?

Улыбка Питера самоуничижительная, возможно, сожалеющая. Он фыркает от смеха.

— Если я скажу, ты сбежишь.

В животе Стайлза трепещет, и его лицо вспыхивает.

— А может, нет.

Питер по-прежнему молчит. Вместо этого он берёт Стайлза за подбородок и поднимает его лицо вверх. Затем наклоняется и нежно прижимается губами к губам Стайлза. Это короткое прикосновение, и оно кончается так быстро, что Стайлз даже не уверен, можно ли назвать это поцелуем.

Питер выпрямляется.

— Меня потянуло к тебе в тот момент, когда я встретил тебя в лесу. — Стайлз хмурится.

— Но?

— Но ещё вчера ты думал, что это был волк. — Питер нежно сжимает его шею. — Давай не будем торопиться.

— Люди, которые говорят что-то вроде «Давай не будем торопиться», не знают, что над их головами висит меч, который может упасть в любой момент.

— Стайлз. — Питер запускает пальцы в его волосы. — Этого не случится. Это не случилось сегодня, и это не случится в будущем.