Скотт и Элисон в безопасности.

Отец идёт.

Хейлы идут.

Впервые с тех пор, как он здесь, лампы на потолке включаются одна за другой. Они яркие, и Стайлз поднимает руку, чтобы прикрыть глаза.

— Это правда, — говорит Джерард Арджент, подходя к краю бассейна. — Во время большого стресса человеческое тело способно на невозможное. Люди поднимают машины, чтобы спасти тех, кто застрял под ними. Бегут быстрее, чем когда-либо, чтобы избежать опасности. И даже калеки умудряются вылезти из ямы. Не думал, что в тебе это есть, Тряпичный Энди.

Стайлз судорожно втягивает воздух и не отвечает.

— Что? Эта отсылка тебе не знакома?

— Нет, я понял, — выдавливает Стайлз. — Лоскутки и швы. Забавно.

По крайней мере, Джерард смеётся, а потом его лицо снова становится жёстким.

— Попробуешь ещё раз, Стайлз, и я прикажу своему помощнику всадить в тебя пулю.

Как по команде, один из охотников в маске подходит к краю бассейна, в поле зрения Стайлза.

— Точно, — говорит Стайлз. — Больше не пытаться. Понял.

— Хорошо, — говорит Джерард. — Лично я не хотел бы видеть, как ты умрёшь. Не тогда, когда у меня запланировано кое-что куда лучше.

Сердце Стайлза замирает.

— Держу пари, он боится огня, — с улыбкой говорит Джерард. — Ты так не думаешь?

Стайлз слышит жужжание, как будто что-то быстро разворачивают, и не знает, что это, пока металлический конец пожарного шланга не лязгает над краем бассейна. Через секунду из него начинает капать жидкость.

Его сердце замирает, когда он ловит резкий запах.

Это не вода.

Это бензин.

========== Часть 17 ==========

Стайлз пытается перевернуться на бок и подтянуть колени, но не может. Под головой липкое пятно крови, но, что более тревожно, позвоночник словно сделан из зазубренного стекла, нервные окончания обвиты вокруг него, как колючая проволока, и каждая попытка пошевелиться вызывает ослепляющую боль, которая разрывает на куски. Он плохо приземлился — как будто есть способ приземлиться на бетон удачно? — и не может двигаться. И даже если бы он мог, куда он пойдёт?

Дальше в глубокий конец?

Потому что в прошлый раз, когда Стайлз проверял, жидкость текла именно туда.

Он подтягивает ноги, когда поток бензина приближается, и делает глубокий вдох, чувствуя, как намокают джинсы и кеды.

Раздаётся лязг шланга, но его не убирают, а лишь перемещают. Стайлз едва успевает закрыть глаза, когда на него начинает литься бензин. Там, где он касается кожи, жжёт. Пары́ душат. Нарастающая паника душит ещё сильнее.

— Думаешь, он это сделает, Стайлз? — насмехается Джерард. — Думаешь, он прыгнет в огонь, чтобы спасти тебя?

Глаза Стайлза горят, и он качает головой. Отказывается отвечать. Даже не может думать об этом из-за давящей паники. Кислая желчь поднимается по горлу, но он не хочет открывать рот, чтобы выплюнуть её, потому что вкус бензина будет хуже.

— Давай выясним, а?

Стайлз вздрагивает, когда слышит рёв. Не вой, не крик боли, а ярость. Звук эхом отдаётся в помещении, в бассейне, и Стайлз, подняв голову, видит, что он стоит на краю бассейна.

Питер.

Но не тот Питер, каким он его знает. Этот Питер не человек и не волк. Этот Питер застрял между ними. Он голый, покрытый чёрно-коричневой шкурой. На груди она тонкая и становится толще, спускаясь ниже. Его лицо морщинистое, гротескное, уши заострённые. Он снова рычит, и его рот полон клыков.

Он ужасающий.

Он похож на чудовище.

Его глаза вспыхивают, когда он смотрит на Стайлза, и сердце Стайлза сжимается. Жёлтые глаза. Глаза Римуса. Стайлз открывает рот, чтобы что-то сказать, сам не зная что, но вместо этого из него вырывается отвратительное рыдание.

Питер поворачивает лохматую голову и угрожающе рычит. Он, ощетинившись, ходит взад и вперёд по краю бассейна. Его пальцы — когти. Он смертельно опасен.

— Ну же, Хейл, — издевается Джерард. — Или ты трус?

Питер снова рычит.

— Не надо, — говорит Стайлз хриплым шёпотом. — Не спускайся сюда.

Питер поворачивает голову и смотрит на него с поникшими плечами. Их взгляды встречаются, и Питер вздёргивает подбородок.

— Не надо, — снова шепчет Стайлз.

Питер прыгает в бассейн.

***

Чудовище становится человеком, когда Питер подходит к Стайлзу. Клыки исчезают, когти втягиваются, шерсть редеет, и над ним склоняется Питер. Питер с его покрытым шрамами лицом и голубыми глазами.

Он скользит рукой под шею Стайлза, и боль начинает отступать. Затем Питер наклоняется, приближаясь, и Стайлз рефлекторно закрывает глаза. Губы Питера прижимаются к его левому глазу, а потом… это язык?

Что?

Прежде чем Стайлз успевает это осознать, Питер уже вылизывает правый глаз.

Одежда Стайлза пропитана бензином, а Питер голый. Как ещё, чёрт возьми, он должен был смыть с него бензин? Логично для волка.

А потом Питер поднимает его, просунув одну руку под спину, другую — под колени. Он несёт его дальше к глубокому концу, оставляя за собой след бензина, который впитывается в слой пыли на бетонной поверхности бассейна.

— Они просто сожгут нас обоих, — шепчет Стайлз.

— Знаю, — шепчет в ответ Питер. — Мне очень жаль.

— Мой отец не успеет вовремя, да?

Питер не отвечает. Не лжёт ему.

— Ты всё ещё можешь выбраться, — говорит Стайлз.

— Что? — Питер поднимает брови. — И упустить ещё несколько минут с тобой?

Он знает почему.

Он знает, что если Питер сейчас попытается выбраться, то его всё равно пристрелят. Весь смысл предоставленного ему Джерардом выбора в том, что это на самом деле не выбор. Или в том, чтобы заставить его принять решение умереть в огне, как хотела Кейт шесть лет назад. Но ведь пули предпочтительнее огня? Не только для кого-то с историей Питера, потому что это? Это, блять, варварство.

Он поднимает руку и кладёт её на плечо Питера. Впивается дрожащими пальцами в бесполезной попытке удержаться.

Он так много хочет сказать, ему так много нужно передать Питеру прямо сейчас. Как он напуган, как ему жаль, что всё закончится вот так, как он чувствовал себя в безопасности с Питером, как он был счастлив. Так много нужно сказать, но Стайлз не может найти слов.

Будет больно.

Будет больнее, чем когда-либо.

Разве они оба не заслуживают лучшего?

Стайлз судорожно вздыхает и плачет.

— Закрой глаза, лапушка, — говорит Питер. Его улыбка дрожит. — Закрой глаза и засыпай ради меня.

***

Когда он был маленьким, Стайлз надевал мамины юбки — достаточно длинные, чтобы казаться платьями, — и они с мамой танцевали в гостиной, притворяясь балеринами. Обычно всё это заканчивалось задыхающимся хихиканьем, оба смеялись на диване и щекотали друг друга.

Стайлз как-то прочитал, что, когда люди видят, как их жизнь проносится перед глазами перед смертью, это не какая-то нарезка лучших моментов, чтобы облегчить смерть. Это мозг отчаянно пытается установить связи, найти что-то, что угодно, в прошлом, что можно будет применить для спасения.

И тот факт, что всё, что у него сейчас есть, — это воспоминания, как он и его мама кружатся и заставляют их юбки развеваться… ну, это просто означает, что его мозг пуст, верно?

***

— Держи глаза закрытыми, милый, — шепчет Питер. Стайлз клянётся, что слышит щелчок зажигалки. — Держи их закрытыми для меня.

***

Всё происходит так быстро.

Глаза Стайлза распахиваются, когда он слышит внезапный удар, и он смотрит через плечо Питера на мёртвого охотника, лежащего в бассейне. Из его горла торчит арбалетный болт.

Джерард стоит на краю бассейна. Его рука, держащая зажигалку, дрожит. Это заставляет пламя танцевать.

— Эллисон? Какого чёрта ты делаешь?

Стайлз её не видит, но её голос звучит отчётливо.

— Изучаю семейный бизнес. Разве ты не этого хотел?

Джерард смеётся и держит зажигалку над краем бассейна.

— Вот чего я хотел.

Раздаётся выстрел.

Свист ещё одного болта.