— Это бесполезно, — сказал Нару сурово, — дверь не откроется, и мы не проникнем в комнату, пока дух сам нам этого не позволит. Май придётся разбираться самой…
— РИН-ПИО-ТОУ-СЯ… — разлетелось сквозь чьи-то стоны вновь.
— Да иди ты! Я не оставлю её одну с этим! — не сдался Хосё и вынул из одежд ваджру*. Стоило ритуальному оружию вонзиться в дверь, и барьер пал. Дверь рухнула на пол, оставив в себе острую ваджру, и прибежавшие на помощь затаили дыхание.
Чёрные отпечатки маленьких детских рук покрыли серые стены мастерской от пола до потолка; хозяйка этого дома сидела на коленях и, обхватив голову руками, продолжала молить прекратить, а Май тяжело дыша, смотрела круглыми глазами на пришедших на помощь людей.
— Что за психический садист был этот Кента Хосино?! — Аяко первой подала признаки возмущения, но входить не решилась.
— Наверняка молодой паре хотелось иметь детей, — понял Джон.
— Но не думаю, что их хотелось ему… — сказал Монах на редкость серьёзно и выдрал своё оружие из двери. — Уже всё хорошо, вам не о чем волноваться, — он помог женщине подняться, но её даже ноги не слушались. По её разбитому виду всем стало понятно, что ещё бы ночь, максимум две, и она бы сдалась, предоставив погибшему мужу своё тело.
— Май, ты как? — спросил Нару, понимая, что удар Хосё и борьба Май ничуть не спугнули духа, он всего лишь играл на чужих нервах, теша своё бесчеловечное эго.
Танияма кивнула, но от микрофона не отцепилась. Как только всё закончилось, она вцепилась в металлическую подставку словно клещами, стараясь медленно дышать. Крики женщины во время нападения призрака разбивали её сердце. Она чувствовала, как страдает Минори от появляющихся на стенах отпечатков, осознав, что нет ничего хуже одиночества и жизни в большом доме без желанных детей и любимого мужа.
— Если ты ударишь им призрака, то толку не будет, — подошёл он и попытался разжать её руку. — Отпусти микрофон…
Почему не злится? Почему не кричит и не унижает меня? Я же ударила его на глазах у посторонних… — она вспомнила о пощёчине в торговом центре и посмотрела на бледное лицо Нару. Видя его синие грустные и направленные на неё глаза, тонкие губы и даже с учётом его строгости пухлые щёки, она едва сдерживала себя, выворачивая из глубины подсознания остатки не погибшего оптимизма, благодаря вовремя нахлынувшей отходчивости Сибуи.
— В следующий раз я попрошу кого-то сопроводить тебя, расслабься немного, — посоветовал он, освободив последнее живое оборудование от уничтожающих, преимущественно его технику, рук Таниямы, и плавно передал её Аяко. — Джон, позови Лина и попроси приготовить для всех чай, он знает, что нужно…
— Да, сейчас мы всё сделаем, — вышел Браун, и уже на лестнице все услышали беготню юноши, который угрожал им не так давно.
— Минори! Минори, что этот ублюдок с тобой вновь сделал? — он схватился за плечи полусознательной женщины и, проявляя трезвости ума не намного больше, устремил на неё бегающие в горячке глаза.
— Парень, ты бы полегче! — отстранил его Такигава, понимая в отличие от Рюу Утиямы состояние защищаемой ими особы. — Дай ей отдышаться, твой бывший дружище такое там учудил, мне бы плохо стало, не то что слабой женщине.
— Чего ему ещё надо?! — не выдержал он и побежал в мастерскую, заметив, валяющуюся на полу дверь.
Сибуя в который раз с подозрением проводил юношу взглядом и, дождавшись бранных воплей, спустился вместе с остальными в гостиную.
Рюу прилетел к исследователям раньше, чем Нару добрался до прилюбовавшегося ему кресла, а там вопли продолжились.
— Этот Кента! Скажите мне, как и я убью эту мразь без всякого сожаления! — он начал кидаться взглядами то на Такигаву, то на Нару, а затем и на пришедшего Джона. — Если вам жалко марать руки, то я возьму этот грех на себя! Вы не представляете, какие унижения он заставил испытать Минори и наверняка собирается продолжить этот психологический бред!
— Убить призрака невозможно, по крайней мере, такому человеку, как вы, — сообщил ему Нару бесстрастно. — А мы занимаемся исключительно изгнанием. Убийство — не по нашей части…
— Да идите вы, белоручки городские! — махнул он на всех рукой, после чего упал на колени перед диваном, где сидела закутанная в одеяло хозяйка. — Минори, давай уедем отсюда? Можно ведь всё это бросить и забыть… — мягко уговаривал он, не имея шанса на ответ. Женщина до сих пор находилась в шоке, ей бы и до дивана не дойти, не будь рядом Хосё.
— Это вашей проблемы не решит. Дух последует за вами… — сказал Нару.
— Да чего ты знаешь? — разозлился тот и, поднявшись с колен, схватил директора SPR за пиджак.
Такигава тут же подключился разнимать, но Нару просигнализировал рукой, и Хосё придержал паузу.
— Я знаю то, что если этот дух мстит, то ни вы, ни госпожа Хосино, так просто не отделаетесь, тем более, если ваш приятель наслаждается, издеваясь над людьми, — сказал он, привставая на цыпочки. Напавший на него юноша был немного выше в росте, но тут скорее подействовал неполный аффект. Рюу вцепился довольно-таки сильно, приподнял и в силу скупой реакции Сибуи потерял интерес.
— Да вы и сами ничего толком не знаете, а тыкать пальцем в небо я и без вас могу! — фыркнул он и отпихнул равнодушного исследователя от себя. Я сам защищу Минори, а этих нужно в шею гнать! — решил он и следом услышал глухой звук.
— Нару! — очнулась Май, когда увидела упавшего на пол Сибую.
— Что ты с ним сделал? — Хосё преградил юноше дорогу и самого взял за грудки.
— Он убил его? — спросила Аяко, побаиваясь приближаться к кому-либо.
— Нет, он без сознания, — обрадовал Джон, подбежав на помощь Май.
— Да не трогал я вашего напыщенного идиота! — Рюу схватился за руки Такигавы и от изумления округлил глаза. — Отпусти меня! Я никого не убивал! Тем более вашего директора! До Кенты я бы с превеликим удовольствием добрался, а этот мне и даром не нужен!
— Монах, отпусти его, — попросила Май, заметив, как бедную хозяйку снова штормит. — А вы прекращайте нападать на Нару! У него слабое сердце! Если он сказал, что так будет для всех лучше, значит, так оно и есть! И вообще, я не сомневаюсь даже на секунду, что он изгонит этого ужасного духа из нашего мира, и надеюсь, попадёт он не в лучший мир, так как нельзя измываться над теми, кто тебя любит! — она вдруг выговорилась, ввергла в шок окружающих и доставила исключительное удовольствие Такигаве.
Слышал бы это сейчас Нару, так точно бы от гордости распластался, — прослезился он от потерянного удовольствия сразу после того, как отпустил юношу.
— Плевать я хотел на его сердце! Нечего тогда заниматься такими вещами раз нервы ни к чёрту! Я всё равно спасу Минори сам!
— Вот же дубовый, — разочарованно сказала Аяко.
— Хотя бы его спасать не надо, а то мне совсем этого делать не хочется, — призналась Май, пытаясь приподнять Нару и переложить на диван.
А кажется он совсем лёгким… — покраснела она, вцепившись в подмышки босса.
— Пуп сейчас вылезет! — передразнил её Хосё. — Не лезь туда, где мужская сила нужна! — сказал он, и они вместе переложили упавшего в обморок директора на диван.
X
Пухлый красно-коричневый диван приютил выбывшего из строя директора Лаборатории Психических Исследований. Аяко и Джон ушли с хозяйкой на кухню, Хосё велел навести ей горячего чая с мёдом или чем-то сладким, чтобы немного привести её в чувства, а сам убежал за автомобилем. Внедорожник следовало перегнать ближе к дому, да и к тому же он там свою рабочую одежду забыл, да и Матсузаки не потрудилась свою забрать, один Джон оказался на этот раз расторопным. Лин же отошёл настроить микрофон, который Май так и оставила в мастерской.
Снова одни… — Май сгорбилась и сжалась. Нару лежал на диване и мерно дышал: вдох и протяжный выдох.
— Аяко сказала, что тебе лучше дать поспать, — заговорила она, отслеживая реакцию босса — изменений никаких. Тогда Танияма вздохнула, словно немота и глухота Сибуи облегчает ей жизнь. — Лин ушёл доделывать мою работу, а Монах побежал под дождём за автомобилем, хорошо, что ты сейчас ничего не видишь, а то наверняка бы нервничал и злился. Скоро он вернётся и тогда мы приступим к изгнанию, надеюсь, ты знаешь, что делаешь, а то этот Рюу мне совсем не нравится, на тебя накинулся, да и самой Минори надоедает, такой приставучий, не понимает, что какой бы ни был муж, а горе этим не прикроешь, — Май говорила совсем не то, что хотела сказать. Её добродетель требовала породить перед незаслуженно оскорблённым боссом раскаяние, а она пусть и чувствовала себя виноватой, но выжать слово «прости» никак без подготовки не могла.
