Сибуя не стал говорить с Май, стоя к ней спиной. Он развернулся и, узрев её прежний настрой, тихо отпустил прошлые тайны.
— Мой старший брат.
Ответ Нару прозвучал для Таниямы как смертельный приговор. Вся его фигура в чёрном костюме поплыла. Ноги Май налились тяжестью, и она присела на пол.
— Джина сбила машина почти два года назад. Японская полиция не нашла преступника, как и тело погибшего. Я приехал в Японию, чтобы разыскать и вернуть домой тело Джина. Ты видела не меня… Твоим проводником оказался мой старший брат, — Нару своими холодными объяснениями едва не забил последний гвоздь в крышку гроба Май Таниямы.
Значит, в своём сне я видела не его… Это его брата сбила та женщина, а затем сбросила в озеро. Его он искал, поэтому просил меня показать это место на карте… Но почему он молчал? Почему не попросил о помощи остальных? Вместе мы бы разыскали Джина! — Май забила свою голову бесполезными вопросами. Ответ на них крылся в элементарном нежелании Нару принять помощь от окружающих.
— Когда тебе начали сниться эти сны?
— С нашего первого дела…
— И поэтому ты подумала, что влюбилась в меня? — Нару без труда раскусил те девичьи заблуждения, которыми Май окутала себя ещё в средней школе.
Я обманулась?.. — она не могла поверить в то, что её чувства к Нару — это ошибка.
— Закономерно будет спросить: кого на самом деле ты любишь? Меня или Джина?..
Сибуя не отличался деликатностью. Слова Мадоки о том, что этот мальчик не знает хорошего тона, были бы сейчас вполне кстати. У Май дыхание перехватило, а Нару в таком её состоянии ещё умудрялся ждать ответа.
— Можешь не спешить. Мы здесь застряли. Кроме того, как только ты разберёшься с этим, то сможешь найти ответ и на главный вопрос: возвращаешься ты со всеми или остаёшься здесь.
IX
Между тем время шло… Температура стремительно опускалась. Комната, где сидели Нару и Май, обросла колючим инеем. Татами, стены и потолок… Всё засверкало от белых острых кусочков льда.
Танияма сжалась от холода, продолжая сидеть на полу. Она прижимала колени к груди, руки прятала в широкие рукава кимоно. Нару же продолжал стоять возле двери, прислушиваясь к происходящему в доме.
Было тихо…
Вскоре и его ноги подогнулись. Почувствовав слабость, он подошёл к Май и обнял её со спины, стараясь хоть как-то закутать в свой пиджак.
— Я говорил, что может стать холодно…
Танияма с большим трудом повернула к нему голову и, видя на его бледном лице сожаление, прижалась ухом к его плечу.
— Зачем… ты пошёл за мной… если знал? — её голос дрожал, руки сводило от холода. Она не могла не взять Нару за руку, не могла упустить его сейчас. Во всяком случае, когда он приблизился, стало намного теплее. Не сразу… но впоследствии.
— Хотел извиниться… — признался он, глядя большими глазами в замёрзшее окно. Он догадывался о пристальном взгляде Май, намеренно избегая его. — Я был неправ, когда накричал на тебя. Ты хотела помочь мне, но я не мог сказать о брате, как и взять с собой в больницу. Сейчас мне жаль.
— Злись я на тебя за такое, то давно бы ушла, — она пригрела свой взор на его чёрной рубашке, немного понимая, откуда такой цвет одежды, его печальные глаза и странные отъезды. — Та женщина… Актриса, она узнала тебя и испугалась. Это как-то связано с твоим братом?
— Да, она сбила его и напугалась, поэтому скрыла преступление. Увидев меня, она подумала, что её преследуют прошлые грехи.
— Она сказала, где Джин?
— Не успела…
— Значит, ты снова отправишься на его поиски?
— Мы уже нашли озеро, — сказал он. — В больнице Лин провёл сёкон. Её дух отпустил этот грех и ушёл. Водолазы уже начали поиски. Я был вынужден оставить их и вернуться сюда.
— Извини, что из-за этого дела у тебя столько проблем…
— Ничего. Это не так далеко. Мне сообщат, как только будут результаты.
Неловкое признание подтолкнуло к безмолвию. Затишье дало шанс для размышлений над поступками друг друга. В объятиях им становилось теплее и, вместе с тем, сон резонно счёл вмешаться в их отношения.
Узнав знакомую тяжесть сонной пелены, Май встрепенулась. Нару пришёл в себя следом.
— Нару, ты простил её? — Танияме требовалось говорить, ни то слабость завладевала каждой частью её тела.
— Я не знаю… — ответ Сибуи нисколько не удивил Май. Она не представляла, как такое можно простить или принять, ежели речь шла о трёхдневном сроке. — Ответ на этот вопрос не приходит в мою голову. Я всего лишь хотел найти брата. Всё остальное не должно иметь значения…
Даже я… — Май поняла причины его чёрствости в отношении к окружающим и не смогла дальше винить.
Нару не просил жалости к себе, не утопал в её тёплой неге, презирая сочувствие к слабости и бездействию. В его понимании выражение сочувствия не могло приносить удовольствия, оно состояло в части формального и уважительного, а посему требовал сохранять самообладание и от остальных.
— Но всё закончилось, — Май дотронулась пальцами до его лица, и Нару, наконец, посмотрел на маленькое тело возле себя, которое старался не прижимать слишком сильно. Танияма улыбалась, и оттого её карие глаза сверкали живым блеском. — Ты сделал всё, что мог. Скоро эти двери откроются, и мы сможем принять тёплую ванну. Удивительно, что мы просидели здесь всю ночь…
Я сам удивлён, только если нападать не стали при ней… — признал он свою сбитость с толку.
— Нару, твоё лицо холодное… — Май обнаружила, что ей, в отличие от Сибуи, совсем тепло, и это показалось ей несправедливым. — Ты можешь прижаться ко мне, в этом ничего такого нет. Здесь холодно!
— Совсем не понимаешь, о чём говоришь! — Нару довёл себя до изнеможения. Постоянно отталкивать её, когда хочется прикоснуться, — эта привычка тянула его в небытие. Водрузить на свои плечи такую ношу — это заслуживало уважения, как и одновременного порицания. Иногда желания для того и нужны, чтобы бездумно им поддаваться. И он поддался…
Май полагала, что он обнимет её, спрячет лицо в её волосах, а он заместо этого заключил её голову в объятия своих рук. Его пальцы массировали её голову, и Танияма закатывала глаза, сбиваясь в дыхании.
Нару смотрел, как приоткрывается её маленький рот, как из него выходит тёплый пар — это соблазняло его и лишало бдительности Танияму. Он приблизился… Новое движение наградило Май лёгкой тяжестью. Сибуя коснулся её лба своим, продолжая смотреть на её влажные, покрасневшие губы, и он бы с лёгкостью накрыл их поцелуем, как снова кто-то им помешал.
Стены дрогнули… Ледяная крупа посыпалась с потолка и тех же стен. Что-то приближалось…
— Май, мы должны подняться, — Нару помог ей принять вертикальное положение, озираясь то и дело по сторонам. Температура вновь скакнула и не в сторону увеличения.
— Не могу! Ноги… — она повисла на его руке, страдая от мелких игл, бегающих по ногам.
Всё затекло… Она слишком долго сидела… — Сибуя оценил все её шансы и пришёл не к лучшему выводу.
— Встань за меня! — он прикрыл её собой, разрешая временно повиснуть на его шее.
За полчаса до рассвета комнату посетил разгневанный дух.
Стеллаж с деревянными сандалиями задрожал. Обувь попадала на белый пол. Зашуршали и зонты в металлических подставках, а из стены показался призрак.
Нокаи… — Сибуя тут же узнал полную фигуру личной помощницы хозяйки и раскинул в сторону руки. Этим жестом он незримо пытался обезопасить Май, хотя и понимал, что пришли не по её душу, а по его.
В голове застучали барабаны, зубы стиснулись. Будь у Нару открытая дверь, то он бы вышвырнул Танияму, невзирая на последствия.
Женщина узрела его и, скрипнув короткой шеей, затаилась на долю секунды в стене, выплыв уже в следующий момент из пола.
Знойный мрак рассеял неприятный ядовитый свет: от призраков всегда исходили голубовато-сиреневые свечения. Май зажмурилась, уловив это, перестав дрожать лишь благодаря Нару.
— Что бы сейчас ни произошло, не двигайся, — голос Сибуи прозвучал серьёзно. Танияма не могла противоречить ему в такие моменты, как и согласиться со всем.
