— Оливер, пожалуйста, закрой глаза и не смотри, — миссис Дэвис не отпускала его руки, прекрасно зная, что сейчас никакие слова не возымеют на него действие.
Осмысливая очередное зелёное видение, Нару мог думать лишь о том, что кем бы ни был этот призрак, он его сотрёт с лица этой и любой другой земли, не будет ему никакой земли обетованной, покоя или даже ада. Забвение — вот и всё, чего он заслужил. Око за око, зуб за зуб.
Кодзё так и сидел рядом с телом Май и, прижимая руку к губам, тяжело восстанавливал своё дыхание. Когда боль в горловине утихла, он снова наклонился над ней. Время ещё было, но мозг мог не выдержать.
— Лин, — его позвал Мартин Дэвис. Он посмотрел в лишённое сильных эмоций лицо профессора и, увидев в голубовато-серых глазах серьёзность, несколько раз кивнул, после чего выпрямился.
— Оливер, давай выйдем, — уговаривала его мать. — Ты весь мокрый… — стоило ей договорить, и Лин занёс руку за голову, после чего с огромной силой ударил Май в центр груди. На какое-то мгновение все ощутили холодный удар полупрозрачной энергетической волны. Этот удар можно было сравнить разве что с дефибриллятором.
Тело Май изогнулось дугой и её глаза, как и глаза Нару, широко раскрылись. Последовал рваный и очень тяжёлый кашель. Лин помог Май перевернуться набок, чтобы она откашляла воду, которой успела наглотаться.
— Это был не Олби… — говорила она сквозь кашель охрипшим голосом. — Это не он… — повторяла она, вспоминая мальчика, которым недавно был одержим медиум.
В голове Нару её слова виделись какой-то ахинеей и он не выдержал.
— Думаешь, сейчас это кого-то волнует? — чувствуя, как от скорости своего дыхания готов взорваться, он пронзил Май жестоким вопросом.
Она, имея сил, сколько это возможно в такой ситуации, замолчала и сократила частоту своего дыхания. Лин продолжил сидеть за спиной, придерживать её за живот и наблюдать. Пиджак Нару прикрывал всю её лицевую часть, но с тыльной стороны защищал один только Кодзё, который, на её счастье, был слишком занят, чтобы разглядывать её как девушку; ему хватило возни с реанимационными действиями, которые он продолжал бы ещё минут пятнадцать, если бы понадобилось, но это уже происходило бы без главного свидетеля, так как ожидать многого даже от молодого мозга — чересчур самонадеянно. При всех самых удачных стечениях у Май было минут пять-семь, прежде чем клетки головного мозга начали бы умирать, а через двадцать клиническая смерть переросла в настоящую.
— Оливер, выйдем ненадолго, — вспышку гнева перекрыл старший Дэвис, и, имея на то желание или нет, Нару отдышался и собрался с силами, чтобы достойно последовать за отцом.
— Напугалась, бедняжка! — миссис Дэвис сняла с крючка белый халат и, укатав в него Май, заменила Лина.
Танияма обрушилась на её шею и едва не взорвалась из-за слёз. Если бы не грудная клетка, которую до беспощадности ломило, то она бы так и сделала.
Ассистент Нару наконец поднялся и перекрыл воду; она дошла до самого верха и начала переливаться через другой сливной шланг.
— Лин, надо бы помочь, — Луэла Дэвис привлекла его внимание. Май следовало донести до кровати.
— Да, — согласился он, видя, что ноги Таниямы, будучи раскинутыми на полу, без конца трясутся.
— Я совсем не понимаю, что произошло! — Май не стала противиться, когда её подняли с пола, но не смогла смотреть в лицо Лина, поэтому, когда оно оказалось до невозможности близко, она закрылась широким рукавом халата. — Я позвала его, думая, что это Олби, но он не отозвался. Просила его остановиться, когда он топил меня, а он не останавливался… Не понимаю, откуда у этого ребёнка столько ненависти ко мне! — растирая нижние и верхние веки до опухания, она не успокоилась, даже когда ванная комната осталась позади.
— Мы разберёмся с этим, — добравшись до кровати, Лин опустил её на постель и позволил себе успокаивающе коснуться её головы.
Посмотрев на его улыбку и почувствовав спокойствие, исходящее от него, Май покивала и поняла, что главное сейчас наполниться душевной радостью и благодарностью за подаренную жизнь.
— Спасибо, — она придержала его руку на своей мокрой голове и точно подпиталась от него спокойствием.
— Рано благодаришь, — усмехнулся он. — Если будет тяжело дышать, зови. Женщинам и детям не делают такого массажа. Кости более тонкие. Я мог сломать тебе рёбра. Сейчас у тебя стресс, поэтому ты сразу не поймёшь этого, но если почувствуешь боль или тошноту, то будем госпитализировать. Если всё в порядке, то дело ждёт. Утром отвезём тебя на рентген.
— Главное, что я увижу новое утро, — Май закинула голову на подушку и закрыла глаза.
— Лин, ты можешь идти, — миссис Дэвис принялась выгонять мужчину. — Я помогу Май переодеться…
Кодзё вдруг понял, что теперь оставаться в комнате девушки неловко и немного растерялся.
— Лин, а ты можешь постоять за дверьми? — попросила Май голосом очень измученным. — Мне ещё страшно…
— Хорошо, — согласился он подождать, став свидетелем и того, как всполошились в доме слуги.
Это руки так от перенапряжения дрожат? — стоя за дверьми, Лин раскрыл свои ладони и не сразу понял отчего. Реанимировать должен не только опытный, но и смелый человек, кроме того, требуется очень и очень много сил, по крайней мере для непрямого массажа сердца. — Нет… — покачал он головой и улыбнулся. — Я, как и все, напугался. Это было очень близко.
XIII
Скрывшись вместе с сыном в своём кабинете, Мартин Дэвис присел на диван и, наклонив голову набок, посмотрел на него. Белая рубашка Нару была вся в воде; особенно пострадали рукава и передняя часть — ткань буквально облепила его руки и живот.
Залетевшая без стука горничная тут же получила задание:
— Принесите моему сыну свежую рубашку.
— Какую желаете, сэр? — спросила молоденькая особа, не особо поднимая глаза.
— Любую, на ваш вкус, Тилли, только не чёрную, — попросил хозяин дома, провожая взглядом смутившуюся девушку. — Первым делом приведёшь себя в порядок. Итак, скажи, почему ты разозлился?
— Я не уверен, — ответил Нару, куда-то косясь. Он на самом деле не сильно понимал, почему закричал, да и не особо хотел понимать. Одно он знал наверняка — чем дольше копаешься в самом себе, тем больше злишься.
— Ты напугался, как и все мы, — ответил за него отец. — Поэтому не смог сохранить хладнокровие, а ещё ты видишь в Май ребёнка. Её действия кажутся тебе необдуманными, горячными.
— Её детские поступки вместе с легкомысленностью — причудливая смесь, от которой я и сам не знаю, что испытываю: гнев или пыл, — признал он свою необъяснимую тягу.
— Она живая и этим чем-то сильно походит на Джина. Знаю, от этого ты только сильнее боишься потерять её. Но всё необязательно закончится так. Займись её воспитанием, — посоветовал мистер Дэвис.
— У меня нет на это времени и я не имею понятия как это сделать, — Нару согласился с тем, что здесь бессилен. Он не представлял, как обуздать горячный характер Май, если все напасти, которые сыпались на её голову, ничему её не научили.
— В таком случае ты должен знать, что главное в воспитании, — сказал ему отец.
— Я не знаю… — ответил он без радости или большой горести; этот вопрос никогда не интересовал его.
— Последовательность! — сказал Мартин Дэвис громко. — Будь последователен, и она услышит тебя, — стоило ему достучаться до сына, как горничная принесла светло-серую рубашку — вполне приличную для того, чтобы носить дома. — Отлично, теперь ты будешь выглядеть подобающим образом, — он легко улыбнулся горничной и отпустил её. — Не забывай о кодексе, если не можешь следовать кодексу, который делает тебя джентльменом, то не забывай о том, который помог тебе вернуться. Следуя учениям адептов, ты не имеешь права на эмоции, которые окружили тебя сегодня. Отныне для тебя это роскошь. Ответственность за свои действия также ложится на твои плечи. Крайних нет, вся суть внутри тебя. Ты должен больше времени уделять тренировкам с Лином. Твой организм будет испытывать перегрузки. Без физической подготовки ты не сможешь повышать свой энергопотенциал, как и тратить своё время на пустопорожние вещи. Май станет для тебя хорошей парой. Это, конечно, потребует от неё похвальной самоотверженности, однако самый крепкий брак — это брак в котором муж и жена работают вместе. Жена будет твоей опорой, правой рукой. Время от времени у вас могут возникнуть конфликты на почве различий в ваших способностях. Ты всегда будешь на виду: семинары, конференции, твои книги и исследования. Однако рано или поздно вы оба поймёте, что брак — это союз двоих, это единое целое, где нет заслуг мужа или жены, есть заслуга общая, семейная. Всё, чего я достиг, я бы не смог достичь без своей жены; моя радость — это её радость. Так создаются крепкие семьи. Пока это всё, что я скажу тебе. А сейчас, — профессор поднялся и вынул из стола хрустальный графин. На дне бултыхался напиток тёмного кедрового цвета.
