— Я не употребляю спиртное, — Оливер отказался от протянутого ему стакана бренди, желая уже пойти и посмотреть, как там себя чувствует Май. Он всё думал о надобности вызвать врача, хотя и понимал, что в деревне это наделает лишний и никому не нужный шум, который в итоге ни к чему не приведёт; все диагностики сделают утром, не раньше.
— Ты и мясо не ешь, но ради матери иногда делаешь исключения, — профессор повторно протянул стакан сыну. — Сейчас я прошу сделать исключение ради себя. Тебе необходимо это. Ты перенапряжён. В таком состоянии наговоришь лишнего. Не смотри на меня, пей!
Оливер не сомневался в образованности и куда большей опытности отца. И как бы ему ни хотелось остаться самим собой, этого бы никогда не произошло. Согласившись на компромисс, Нару поморщившись, выпил крепкий алкогольный напиток и, отправив отца спать, поплёлся к Май.
XIV
К тому времени, когда Оливер, чуть шатаясь дошёл до гостевой комнаты, там уже никого не было. Прислуга прибрала постель и разбросанные по полу щепки. Он постоял недолго в дверях, выключил свет, закрыл дверь и направился к себе.
Как он и думал: его мама отвела Май к нему и вот уже какое-то время сидела рядом с ней и сушила её волосы полотенцем.
— Оливер здесь, — она услышала стук (тот постучал, хотя уже открыл дверь и увидел их сидящими на кровати). — Я оставлю вас. Теперь всё будет хорошо, — она уложила Май на подушку и успокаивающе погладила её руку, чтобы Танияма улыбнулась перед сном.
— Доброй ночи, — Май попрощалась, а миссис Дэвис подошла к сыну.
— Я подумала, что в той комнате вам будет неуютно. Проследишь за её самочувствием, — попросила она, и Оливер едва заметно наклонил голову. — Спокойной ночи, сынок, — она поцеловала его руки и ушла спать.
Нару, не различая высоты и ровности пола, случайно шаркнул, когда закрывал дверь и, отринув все стыдливые чувства за это, прошёл и упал на свою кровать.
Май посмотрела на его сжатые на краях матраса пальцы, он точно боялся, что кто-то возьмёт и насильно стащит его с кровати, ноги, лежащие на полу в одном тапке, и не смогла промолчать.
— Ты будешь спать так?
— Да, — ответил он, не открывая глаз. Найти согласие с самим собой до сих пор не получилось.
— В рубашке и одном тапке? — Май не имела ничего против брюк, но всё остальное можно было как-то снять, чтобы тело отдохнуло.
— Я не пью, — сказал он, стараясь придать голосу обычный ровный оттенок. — Но сейчас пьян. Не играй с этим.
Думаю, напугать меня сейчас никак не получится! После того, что я видела и пережила… — Май вспомнила, как лежала в полной ванне, когда появился этот призрак и камнем упал на её грудь. Она видела его глаза, те открыто смотрели на неё и за всё время её утопления ни разу не шелохнулись.
— Я уже во второй раз оказался в подобной ситуации, — не дав Танияме углубиться в свои воспоминания, Оливер предался своим. — Ситуации, когда я ничего не могу для тебя сделать. Это заставляет меня испытывать столько ненависти, что я боюсь самого себя.
— Если тебе будет от этого легче, то можешь ненавидеть меня. Я сама понимаю — проблемы тянутся ко мне как намагниченные, — она ругала себя не в первый раз.
— Я ненавижу не тебя, а себя. Себя и людей, которые причиняют тебе вред. Неважно живы они или мертвы, — сказал он, продолжая лежать с закрытыми глазами.
На него давит беспомощность, — Май стало жалко его. — Для обычных людей это нормальное состояние, но не для него. Он профессионал!
— Когда человек уже мёртв, я вижу видение в зелёном свете, — продолжил говорить он. — Этой ночью я вернулся домой, коснулся чашки, из которой ты пила чай, и увидел…
Думаю, у него чуть сердце не разорвалось, а сейчас разорвётся моё! — Май всхлипнула, не зная, кого ей жальче больше: себя или его.
— You’re the love of my life (Ты — любовь всей моей жизни). I want to be with you all my life (Я хочу быть с тобой всю оставшуюся жизнь), — разговаривая с ней обычно на японском, он внезапно перешёл на английский. Изъясняться в любви на этом языке ему показалось проще.
Скажи ещё! — поджав губы, попросила она про себя.
— You’re everything to me (Ты для меня все). You’re my destiny (Ты моя судьба), — продолжил он, за всё время, так и не открыв глаз. Звуков её дыхания вполне хватало, чтобы почувствовать радость.
— Это прозвучало как-то слащаво, — шмыгнув носом, Май захотела всласть насладиться этим моментом, ведь подобного, скорее всего, не повторится. — Попробуй ещё!
— I want to be with you (Я хочу быть с тобой), — сказал он низким из-за лежачего положения голосом, акцентируя каждый слог.
— Правда? Скажи, а ты скучал здесь без меня? — сообразив, что с нетрезвым договориться проще, Май решила воспользоваться этим.
— Я с ума здесь сходил, — вспомнил он, что на самом деле страшно злился, когда узнал о намерении Май поступить в университет Японии и открыл свои глаза. Приглушённый свет настольной лампы показался ему противным. Ощущения трагедии в доме не покидали его. Он смотрел в потолок и почему-то видел чёрный гроб и людей, караулящих его. Эти постылые галлюцинации раздирали его сознание в клочья. Он едва сдерживал ком, терзающий горло.
— Тогда… — нежный голос Май в ту же секунду исправил дело. Он почувствовал тепло мягкого бальзама внутри своего тела. — You make me happy (Ты делаешь меня счастливой), — сказала она, и Оливер перевернулся набок, чтобы посмотреть в сторону изголовья, где покоилась головка Май.
Ладно, признаю! Это было слишком, но когда любишь иногда такие слова говорить можно, — исчерпав всю себя, она, не страдая бессонницей и не имея в то же время сил для сна, смотрела ему в лицо и, как и он, молчала.
Спустя какое-то время, Нару решил прекратить прохлаждаться в изножье и, оставив на полу тапок, заполз к подушкам. Там он со вздохом упал, накрыл глаза рукой и вскоре снова посмотрел в лицо Май. Она продолжала смотреть на него и молчать. Её нос покраснел, как и глаза. Плакать в часы жизни, похожие на эти — можно, но как он устал от всех этих слёз…
— Я буду ждать, когда ты снова будешь кататься на кровати от хохота, — вспомнив минуты, которые отчасти сулили и приносили душевную радость, он расстегнул две верхние пуговицы на своей рубашке и обнял плечи Май. Она уткнулась ему в ключицу и обняла в ответ.
— Я думала, ты презираешь меня за этот смех. Всегда так холодно реагируешь! Никогда не посмеёшься в ответ, — надула она губы.
— Потому что я не привык смеяться над собой, — успокоил он, чувствуя, что вот сейчас Май взорвётся.
— А есть то, над чем ты смеяться привык? — она закричала, и чуть было не подскочила. Всё так бы и случилось, если бы Оливер не задержал.
— Может быть, спи… — сказал он практически без сил, проваливаясь в сон в одночасье.
Блин, и как заснуть-то теперь?! — Май заметалась в душе, называя Нару интриганом. — Уснул… — она посмотрела на спокойные черты лица Оливера и через улыбку сама ощутила чары сна. — Ладно, — позевала она. — Утром он не будет таким милым. Повезёт в больницу. И всё-таки я побывала в его комнате! — радуясь этому, она приняла решение разглядеть всё получше утром, а сейчас отдалась сну.
Продолжение следует…
* Сильфида - в кельтской и германской мифологии - легкое, подвижное существо, являющееся олицетворением стихии воздуха.
* Пюпитр — подставка для нот, а также настольная подставка для книг, тетрадей.
* Портер - национальный Английский сорт пива, объединяющий под своим именем многие подвиды, имеющие общие особенности.
* Синклит - в переносном смысле (обычно иронически) — полное собрание, заседание избранных или высокопоставленных лиц, например, общее собрание акционеров.
* Реанимационные действия - проводятся в случае: отсутствия сердцебиения (непрямой массаж сердца) и отсутствия дыхания (искусственное дыхание). Реанимировать человека есть смысл в течение 20 минут. До наступления кислородного голодания - 5-7 минут, дальше клетки головного мозга начинают медленно умирать. Когда умирает мозг, умирает и человек.
