— Ты всё? — Танияма поднялась со стула, когда увидела профессора Дэвиса; он вышел из кабинета, держа в левой руке бумажный коричневый конверт, судя по толщине туда поместилось около сотни отпечатанных страниц.
— Да, — подтвердил он. — На этом всё.
Ура! — Май приоткрыла от восторга рот, всматриваясь в Оливера глазами полными блеска.
— Куда хочешь пойти? — чувствуя, что за плечами образовалась целая бездна времени, Нару двинулся в сторону выхода, заводя нехитрый разговор.
— А я могу выбрать? — теряясь от разнообразия своих счастливых мгновений, Май расцвела до того, что в голову не пришло ничего того, что могло бы удовлетворить высокие вкусы английского джентльмена.
Оставив её вопрос без ответа, Оливер сделал паузу и пристально посмотрел в светящееся лицо Таниямы. Как ему не хватало её наивных детских черт, простой беседы и чистой души, в которой нет места мелочности и скрупулёзности.
— Нару? — получая от её компании подлинное удовольствие, он немного перестарался. Май забеспокоилась. Молчание Оливера напоминало моменты, когда он проводил сеансы психометрии. В эти минуты он погружался в чертоги своих видений, отключаясь от всего физического мира.
Заметив беспокойство Май, Нару заговорил:
— Я бы предпочёл отдых дома.
— А-а-а… Ага, это тоже неплохо, — не показала она своего разочарования, радуясь тому, что есть.
— Прокатимся, — сказал он спокойно и вышел из здания Ассоциации.
— Правда? — обрадовалась Май и побежала за Оливером. Догнав его у машины, она пристально посмотрела ему в лицо; вопросы любопытства читались в её глазах.
— Да, — подтвердил он свой ответ, глядя на девушку с той же любовной отдачей.
— И куда? — чувствуя озорство, Танияма спросила.
Май открыла тёмно-синюю дверцу автомобиля и вопросительно посмотрела на юного профессора.
— Выбери: Вестминстерский и Букингемский дворцы; Трафальгарская и площадь Пикадилли; Вестминстерское аббатство или Тауэр.
И почему нельзя выбрать всё? — подумала она про себя, понимая, что просить от него больше не только эгоистично, но и бесполезно.
— Э-э… — она застучала пальчиками по губам и вскинула глаза к небу. Сегодня на нём даже облака были редкостью. Лазурное и искрящиеся.
Конечно, Оливер драматизировал. В свои личные выходные он мог позволить себе и свидание, и обычную прогулку. Не так важно, куда предложила бы пойти Май будь то кино или парк развлечения Alton Towers. Нару пошёл бы в любое из этих мест. Танияма многое сделала. Он чувствовал себя обязанным ей. Однако, несмотря на всё это, Оливер желал провести это время только с ней, без участия в их жизни третьих лиц.
— Раз вознамерился удрать, значит, надо было удирать быстрее, — услышав знакомый бойкий голос, Май обернулась. Возле входа в Ассоциацию они увидели уже знакомую худую и серьёзно настроенную блондинку; она достала из внутреннего кармана пиджака пачку сигарет и, не успев закурить в свой не столь продолжительный и злополучный перерыв, пошла им навстречу. — Ты уже забыл о ежегодной конференции в Британском университете?
До неё же больше месяца, — удивилась Май, но только про себя.
— К тому времени я буду готов, — ответил Оливер, не воспринимая слова Глории настолько серьёзно, насколько хотелось бы ей.
— А я сейчас не о тебе говорю, — решила она освежить его воспоминания. — Профессор Артур Фейн. Этот старикашка считает себя видным знатоком всего паранормального. Письма игнорирует, ссылаясь на свою занятость, а меня и слушать не станет. Посылать кого-то с сединой в волосах нет никакого смысла, такие люди, как он привыкли работать на публику, однако и у публики должны быть мозги. Проще говоря, он хочет, чтобы его позвал ты. Молодой и весьма видный исследователь, думаю, он ждёт именно тебя. Иди, ему польстит твой приход. Затягивать с приглашением мы никак не можем, ты же знаешь их, потом не оберёшься, мол заранее не предупредили и подготовиться-то они не успели…
Оливер молча выслушал претензии и с вопросом в глазах посмотрел на Май.
— Поезжай! — сказала она, посмеиваясь, понимая, что вопрос важный, требующий только его.
Приняв строгий и в какой-то мере удручённый вид, Нару счёл нужным предупредить:
— Я вернусь поздно.
— Не моли ерунды! — махнула рукой Глория. — Профессор старый человек. Он быстро утомится.
— Чем они старше, тем больше времени это занимает, — Оливер знал, что впереди ожидает долгая беседа, от которой профессор Фейн хочет получить целебный массаж, щекочущий его мумифицированное тщеславие.
IV
Нару направился в Вестминстер, на улицу Керзон-Стрит. Керзон-стрит находилась в престижном районе Лондона — Мейфэр, к северо-востоку от станции метро Грин Парк, мимо рынка Шеперд до Парк-Лейн. Дома на Керзон-Стрит были известны тем, что служили резиденциями для членов пэрства. Лорды, графы, коллекционеры… А сейчас просто дорогая недвижимость. Гостиницы, посольство и люди, чьи семейные древа включали звучные фамилии. Профессор Артур Фейн был нормандских кровей, одним из потомков тех великих мужей, кто высадился на берега Англии вместе с Вильгельмом Завоевателем в 1066 году.
Сообщив о своём приезде, Нару знал — выйти сухим из воды не получится. Этот уже преклонных лет профессор был весьма занудным коллекционером, какими обычно бывали люди его лет.
Оливера проводили в залу, где было велено ждать профессора. Это была большая комната, проходившая на галерею. Декоративная монументная живопись, украшающая эту комнату и источающая неукротимую энергию и динамику, уже говорила о многом — искусство барокко, отличающееся пышностью и взвихрённостью, которое должно было произвести впечатление на Оливера, едва ли не кричало о намерении профессора занять день юного исследователя рассказами об искусстве Пуссена, Боттичелли и Бенвенуто Челлини.
— В этом ограниченном мире есть не так много удовольствий, одно из них — искусство. Как вы считаете, мистер Дэвис? — с другого конца зала послышался немолодой голос, и Нару увидел невысокого, лысоватого, но и по сей день ухоженного мужчину. Профессор Артур Фейн был худ, а потому кожа на его щеках висела, а когда он улыбался, как это происходило сейчас, она собиралась в толстую складку. Седые и редкие волосы профессор старательно зачёсывал, прикрывая желтоватую от загара голову; в последнее время он неважно себя чувствовал, поэтому много времени проводил в саду. Этим днём он постарался сделать своё появление эффектным, вышел точно из-за стены. Заметить дверь на стене расписанной пёстрой картиной мог не каждый, во всяком случае, не старец преклонных лет с испорченным зрением.
Соль всего была в том, что профессор был не только знатоком искусствоведения, но и его большим любителем. Оставив залу с искусством барокко, которым удивить Оливера он никак бы не смог, профессор повёл туда, где были собраны настоящие музейные экспонаты.
— А как вы находите мавританскую архитектуру? — спросил профессор Фейн, у которого какое-то время язык нестерпимо чесался. — На эту тему у меня собрано немало картин и вас обязательно должна заинтересовать одна голова, знаете, я считаю, что это непременно голова древнего хетта! Как вы считаете, мистер Дэвис? Похож этот могучий воин на представителя индоевропейского народа бронзового века?
Оливер посмотрел на приплюснутое широкое лицо воина, учёл квадратную форму вьющейся бороды и не найдя ничего мужественного в этом сером куске камня, закатил глаза и попытался абстрагироваться.
— Профессор Фейн, мы надеялись, что вы выступите на ежегодной конференции этой осенью, — он намеренно перевёл тему. Пришёл, походил по этим странным, заваленным барахлом комнатам, и вот настало время для серьёзных вещей.
— Да-да, в Британском университете, — помахал он рукой, продолжая всматриваться в эту самую каменную голову, подходя к ней ближе и ближе, в общем, если бы голова этого самого хетта могла дышать, то у профессора запотели бы очки! — Я в курсе, но надо ли оно? Знаете, я являюсь членом Ассоциации уже довольно давно, взносы я вношу исправно, а выставки, которые я устраиваю, всегда имеют успех. Только подумайте, где ещё в Англии вы найдёте такого знатока и любителя мавританской готики?! Знаете, у нас куда больше любителей ганноверской династии. А сердца молодых людей до сих пор тревожат войны Алой и Белой розы. Да, мой дорогой друг, это именно так. Однако кругозор нужно постоянно расширять! И, несмотря на неизъяснимую симпатию к тому же барокко, я утверждаю, что саморазвитие — это путь к самоуважению, без которого нельзя появляться в высшем обществе.
