— Не вижу в этом особых проблем, — Нару грозно покосился, чтобы Такигава не нарушал порядка в салоне автомобиля. — Сделаем гражданство нашей страны.

Как у него всё просто! — Хосё плюхнулся обратно, скривив кислую мину.

— И куда мы сейчас? — не очень долго думая, Монах спросил по новой.

— Я отвезу вас в отель, — сказал Оливер. — На Май у меня другие планы.

— Свидание! — вскричал Такигава, чем вынудил Аяко морщиться. Мало того что он пихал её локтями, так теперь ещё и орал. — Да неужели это случилось!

— Не надо так, Монах, — Май смутилась, попыталась даже спрятаться под ремнём безопасности, но от истошного взгляда Оливера на переднем сидении было не скрыться. — Уверена, у Нару какие-то рабочие обстоятельства.

— Мы прогуляемся, — разуверил он в тот же момент.

Так всё-таки свидание?! — Май подобно оставленному у печки желе растеклась по кожаному сидению.

Со Стейшен-роуд, не доезжая железнодорожного вокзала, они свернули в сторону Тенисон-роуд и остановились у сто сорок восьмого дома, с красной вывеской и опрятными кустиками в металлических горшках, где светился по-домашнему уютный гостевой дом Tenison Towers. От центра это около двух километров, но у Нару были свои причины, чтобы заселиться в этот отель. Два номера: двухместный — для Аяко и Май; трёхместный — для него, Джона и Монаха.

— Вечером будьте на связи, — Оливер приоткрыл окно, посматривая на выгружающихся коллег.

— Да я думаю, что мы пройдёмся. Не в четырёх же стенах сидеть, — Такигава передал Джону последний чемодан, рассказав о планах.

Нару не стал советовать места для экскурсии, надавил на педаль газа и только его и видели.

— И куда мы пойдём? — Джон настороженно спросил.

— Как это куда?! — Монах скривил губы в улыбке и повис на маленьком Брауне. — Конечно, по пабам!

— Предлагаешь начать со здешних? — Аяко сладко ухмыляясь, сцепила руки у груди.

— Какая муха тебя укусила?! Мы вызовем такси и попросим отвезти нас в самый лучший! — не поскромничал Хосё.

— Я предлагаю не медлить, — сказав это, она застучала каблуками по серым плиткам, выложенным к порогу гостевого дома.

— А если у Оливера другие планы на вечер? — Джон не мог не думать о будущем. — Он сказал быть на связи…

— Мы в его планы не входим! — Монах с размаха ударил Брауна по спине, да так, что тот сделал лишний шаг вперёд. — Время каникул!

IV

В четвёртом часу на улицах Кембриджа по-прежнему парило спокойствие. Бурые стены и чугунные решётки — Май издалека видела их, опираясь на каменные границы одного из мостов. Они тянулись вдоль берегов Кэм, открывая вид на живописные задворки старейших колледжей Великобритании.

— Как самочувствие? — проделав буквально триумфальную работу над собой, а это выражалось в спокойной получасовой прогулке по парку, где кроме них наслаждались воздухом и видом другие люди, Оливер нашёл важным справиться о её здоровье.

— Лучше, — мотнула она головой, продолжив мерить невероятными шагами прибрежную зону. — Мне понравился этот город… — Май выпростала руки и покружилась на месте. В голове замелькало, внутри грудной клетки что-то вибрировало — тревожно и вместе с тем неописуемо хорошо.

— Ты эмпат, — с лёгкостью Нару объяснил её состояние. — Ты восприимчива к чувствам других людей.

— Да. В деревне обстановка угнетала, — она и спорить не стала, что как только прогулка по Тринити-колледжу состоялась, ей сделалось легче и это несмотря на то, что Питер действовал на нервы. — Мне не объяснить это чувство, — воспоминания о деревне заставили Май содрогнуться. Она остановилась и обняла своё тело руками. — То место будто окутал зловещий туман. Оно напоминает трясину, где всё медленно уходит ко дну…

— Пойдём, — Нару не намеревался обсуждать это и дальше, он знал не хуже других, лучшее лекарство сейчас — это отвлечь Май.

В зимние дни бескрайнее небо, кажущиеся непостижимо высоким, часто заволакивали серые облака. Этот день не стал исключением. Снег практически сошёл. Плакучие ивы, растущие вдоль берегов Кэм, тускло серели, но архитектурный ансамбль нисколько из-за этого не потускнел.

— Что касается платы за обучение, то постарайся — это будет лучшей благодарностью, — когда они подошли к границе Тринити-колледжа, где окна на Кэм выходили из библиотеки Рена, Оливер опять-таки сказал несколько слов.

— Как будто я когда-то не старалась?! — Май от обиды закрыла глаза и приподняла подбородок, вскинув маленький носик. — Это ты не склонен замечать моих успехов. Другие давно говорят, что мне можно многое доверить! Ты чего?! — едва не испустив дух, Танияма уткнулась носом в плечо Оливера и не по своему наитию.

Он редко делает нечто подобное… — постояв некоторое время в обнимку, Май притихла. — От него приятно пахнет и мне так спокойно, что поневоле хочется плакать…

— Летом погуляем подольше, — разомкнув обруч своих объятий, он взял слово и руку Май.

Чтобы я вот так просто гуляла с Нару за руку?! — ей ничего не оставалось как зажать рот ладонью и следовать за ним.

— У воды холодно, хотя температура воздуха плюсовая, здесь можно подхватить простуду, — он рассуждал здраво. Впереди их обоих ждали экзамены.

— А если бы я заболела, ты бы со мной возился так же, как и сейчас? — начав бодро и закончив гнусаво, Май замедлила шаг, остановив тем самым Нару.

Его прямой взгляд завертел и закружил. У Таниямы участился пульс и поднялось давление. Уши и щёки зардели, глаза заслезились и в том не был виновен лёгкий колющий ветер.

— Только дети добиваются внимания таким неразумным способом, — выдал он тщедушно, незамедлительно провернув свой излюбленный номер — надменное опускание век на глазные яблоки.

— У-у-у! Ну если я такой ребёнок, — Май притопнула ногой и затряслась, — то я хочу сахарную вату! Вон ту! — она ткнула пальцем на палатку, возле проката лодок, ожидая чего угодно, сказать к слову, ручной медведь, такой же, какой был у лорда Байрона, выскочивший сейчас на подмостки, был бы реальнее, чем Оливер идущий покупать сахарную вату.

Замашки, может, и детские, но работают! — спустя десять минут, Танияма шла с огромным кулькообразным облаком сахарной ваты розового цвета, светясь и наедаясь.

— А себе, почему не купил? — чувствуя, что на душе тепло, играет свирель и царит воспетый шекспировскими пьесами праздник, Май ретиво излилась на вопросы.

— Я возьму у тебя, — сказал он, не оробев ни на секунду.

— Э? — изрекла Май невольно, глядя на него такого обворожительного. Чёрное пальто поверх тёмного костюма, из-под которого выглядывала белая сорочка, строгий серый шарф, прикрывающий, ту искрящуюся консервативную прелесть, о которой речь шла ранее и светлая красивая ладонь, попрощавшаяся секундой ранее с кожаной перчаткой.

— Нет уж! — заявила она, тут же развернув корпус примерно на девяносто градусов.

Поверили бы ей школьников для экскурсии, и она бы не отказала; сказали бы оседлать английского скакуна чистокровной породы — и она бы испугалась, но от нечего делать согласилась бы; сказали бы переодеться в костюм эльфа — и это бы дело сошло с рук, однако есть в этом мире вещи, которые напрашиваются на слово «нет».

— Свою купи! Будь моя воля я бы и эту есть не стала, её надо в музей, как редкий экспонат! — Май поняла, вести себя по-детски — значит, добиться результата. Да и что можно поставить против закоренелого прагматика — озорство, нелогичность, чистой воды оптимизм!

В ту минуту Май была очень довольна собой. Ей казалось, что она слышит его ровное дыхание, чувствует его пристальный взор. Он смотрит на неё. Не на студентов проплывающих, как смрадные тени; ни на туристов, опустивших свои головы в карты, а на неё… Её ужимки, вращения торса на ровном месте и вот будь у неё на затылке глаза, то они бы дерзко внимали, ожидая от него действий.

Я до одури хочу на него посмотреть! — Танияма щипала сладкую вату, продолжая вроде бы кокетливо, а на деле нервно покручивать бёдрами и плечами из стороны в сторону.