Разделённые на квадраты, похожие на средневековые монастыри колледжи с внутренними дворами и живописными садиками на задворках, тянутся вереницей вдоль реки Кэм длиною в милю. Каждый из них как община, где свой устав, библиотека, часовня, общежитие и трапезная.

Тридцать один колледж и, наконец, Тринити-стрит. Здесь в 1546 году король Генрих VIII основал Тринити-колледж.

Белый микроавтобус марки Ford Transit остановился возле главного входа в обитель Святой Троицы точно в полдень, и кучка студентов вывалилась на присыпанный сухим снегом гравий.

Две башни, как две ладьи, объяли большой и малый вход во двор. Во всём этом готическом ансамбле арок и лепнин центральное место заняла статуя основателя колледжа. Прямо под большим гербом, привечая и провожая студентов, каменный Генрих VIII в это воскресенье взирал на иноземных исследователей.

— Май, я готов согласиться с тобой, — просвистел Такигава, вскинув глаза. — Призраки, рыцари, имеющие власть служители церкви и девы, прикидывающиеся невинными — всё это непременно должно таиться по ту сторону стен.

Снова ощущаю себя не в своей тарелке… — она переглянулась с коллегами, оттягивая момент истины в силу повседневных обстоятельств. Нару не торопился отпускать микроавтобус, а косящиеся на них студенты, кучковались в сторонке, там, где обычно на буднях длинной вереницей красовались металлические рамы велосипедов. Эти парни изводили Май без видимой на то причины в течение целой недели, вернувшись, им было о чём подумать.

— Здесь проводят экскурсии, — Аяко подошла к информационному стенду, который приколотили по правую руку от малой арки. — И сколько стоит это удовольствие?

— За три фунта с каждого я готов сопроводить вас, — без лишней скромности сказал юноша, возникший ниоткуда. Он стоял под большими воротами и улыбался одними глазами.

— Питер, — Оливер холодно поприветствовал его и подошёл к Май.

Друзья Блера скромно промолчали. Личные неприязненные отношения без особого труда читались на лицах Нару и Питера.

— Милый шарфик, — как ни странно, а обстановку разрядила Матсузаки, похвалив сине-полосатый шарф Блера.

— Нравится? — обрадовался он, вывернув уголок полосатого шарфа. — Тогда поступайте в наш колледж. Их носят все студенты Тринити.

— Я думал, он на ярмарке, — кружок, где почти клубком скрутились Эдан, Лен, Обин и Нейт, начал гудеть подобно подмороженному улью.

— Стало быть, вернулся! — бурчал кто-то из них. — Как пить дать, назло!

— Столовая открыта! — сообщил Уилбер Барнз, прибежав к товарищам. Он запыхался. Пар застилал нижнюю часть его полукруглых очков. — Охранник сказал, что вы можете оставить там свои вещи, а также пройтись по двору, библиотеке и часовне. Остальные здания закрыты.

— Всё, как и всегда, — сказал Питер, заправив шарф под кожанку. — Тринити открыт для туристов даже зимой. Готовы к экскурсии?

Нару?.. — Май подняла глаза, чтобы увидеть одобрение или порицание на лице Оливера.

— Оставьте вещи в столовой, — секунду подумав, сказал он. — Питер покажет, где можно это сделать. Остальные могут отправляться домой.

— И стоило всё это время под прицелом держать?! — студенты завздыхали, завозмущались, но вместе с тем и расслабились. Всё обошлось! Катаклизм оказался не чем иным, как проделками буйной фантазии.

— А ты с нами не пойдёшь? — Танияма придержала Нару за рукав. — Ни ты ли обещал показать мне колледж?

— Май, да оставь ты его! — Монах любезно встал между ними, возлагая свои массивные ладони на девичьи плечи. — Разве не видишь, он нервничает. Наверняка хочет припрятать весь компрометирующий материал в своей квартирке.

— Здесь же есть общежитие! — Аяко услышала краем уха интересное замечание Такигавы и бросила разглядывать стенд. — Всем бакалаврам его предоставляют. Верно, Джон?

— Да, вроде бы всё так, — подтвердил он, выражая своим видом всяческие сожаления, ведь его для чего-то ввязали в этот разговор.

— Оливер не пользуется общежитием, — улыбаясь до приторности, заявил Питер. — Он снимает квартиру в городе, кстати сказать, на этот счёт есть правила: во время учёбы студенты должны проживать в пределах трехмильного, а преподаватели — двадцатимильного радиуса вокруг церкви Великой Святой Марии. Эта церковь находится в центре Кембриджа, как вы понимаете, это совсем недалеко от Тринити.

Май вновь озирнулась на профессора Дэвиса. Он молчал и лишь изредка прикрывал глаза.

— Я смею заверить, что о месте расположения этой квартиры знать не знаю, поэтому приберегите свои вопросы и пытки до лучших времён, — пошучивал Блер, раз Нару был так любезен, позволяя говорить человеку красноречивому.

— Надо подтвердить бронь, — Оливер изволил сказать что-то внятное, понятное всем. — Я отъеду и через час вернусь.

— Мы же завтра улетаем, — Монах помог в очередной раз внести ясности, в то время как Май смотрела вслед Нару. Он перешёл дорогу, свернул налево и по Тринити-стрит пошёл в сторону сада Всех Святых. — Если мы завалимся в его квартирку, то не видать тебе тепла и ласки.

Кто же о таком говорит вслух?! — у Таниямы уши зажгло. Мало того что на улице гулял лёгкий влажный морозец, так тут ещё и неуместные шутки посыпались на её горемычную голову.

За спиной как комар гудел Хосё, перед глазами мелькала вычурная фигура Оливера, а в голове беспрестанно кружилось: оправдайся, оправдайся!

— Монах, ты о чём?! — засмеялась она громко-громко. — Когда ты видел, чтобы он проявлял к кому-либо тепло или ласку? Он за все выходные в Японии даже кошку ни разу не погладил…

И вот друзья, недруги и как привиделось Май, даже птицы кричащие где-то на голых деревьях под серым небом, умолкли.

Кажется, я перестаралась с оправданиями… — Танияма по многолетней привычке прикрыла глаза, вскинула брови и зачесала свою щеку, говоря тем самым, «извините».

— Ладно, выворачиваем карманы! — Аяко отдала приказ как какой-нибудь командир полка. — Надо наскрести фунтов этому вымогателю. Прогуляемся по колледжу и в гостиницу.

— Да, я непременно хочу знать, куда поступает моя малышка! — плаксиво сказал Монах и зажал Май подмышкой. — Ты и представить себе не можешь, как мы будем скучать… — он изливал душу, а Танияма тем временем пыхтела и скребла ногами; и надо же было оказаться в подобном положении: голова торчит, зубы скрипят, волосы топорщатся, попа выпячивается с другой стороны! Вот новое усилие, и Май со вздыбленной причёской на свободе.

— Ну вот, развёл здесь сопли! — Аяко и не намеревалась ругать улыбающегося Джона или посмеивающегося Питера, она обнажила нападки против своего ярого соперника в спиритическом и экстрасенсорном мастерстве.

— А ты не подтрунивай! — Монах важно задрал нос. — Тоже скучать будешь!

— Я возьмусь присмотреть за кошкой, — рассказала Матсузаки о планах, не имея намерения браниться. — Она скрасит мою печаль.

— Как? Вообще-то, я хотел попросить Май об этом! — Такигава не постеснялся и закричал во весь голос.

— Ты музыкант, тебе хомячка-то доверить нельзя! — Аяко закатила глаза, выставила вперёд левую ручку и демонстративно взмахнула кистью, вывернув ладонь к небу.

— А вот здесь я с тобой не соглашусь! — Монах сощурился. — Предлагаю нести вахту по очереди! — он ухватил её за руку и настойчиво посмотрел в глаза.

— Отказываюсь! — вывернулась она, прокашлявшись и чуть заметно покраснев.

— Тогда как насчёт совместного проживания? Ради Каори мы можем пойти на такие жертвы? — предложил он торопливо, обсуждая дальнейшую жизнь кошки, которой, по сути, было месяца четыре.

— Говори за себя! — она взмахнула волосами, обиженно отворачиваясь.

— Чёрт, ну и где её чувство юмора?! — Монах не мог прекратить жеманиться, во всяком случае, вот так просто, по щелчку высокомерной мико, которая, превознося себя любимую, вручила скалящемуся юноше билеты, приобретённые в кассе на входе.

— Что ж, плата внесена, — бодро заявил Блер. — Давайте приоткроем завесу тайны этих древних стен!