— В манге, быть может… — сказала она, не зная, куда деваться от его поцелуев.

— Посмотрим, чем же я смогу тебя вознаградить… — тихо сказал он, подобравшись к её раскинувшимся ножкам.

— Только не надо больше делать ничего сильно смущающего! — она зажала ноги, сообразив даже отодвинуть его голову.

— Эрогенных точек на теле много, — отреагировал он спокойно, присаживаясь на колени. — Они есть даже на кончиках твоих пальцев…

Май закатила глаза и запрокинула голову, Оливер так приятно гладил её ноги, что она совсем потеряла бдительность. Волна же мурашек пробежалась холодной волной, когда он коснулся её большого пальца. Он, то мягко разминал, то целовал, и не ясно отчего, это вызвало такое восхищение. Она очнулась от ласк лишь тогда, когда поддалась его силе и наполовину скатилась с кровати.

— Нару! — закричала она, думая, что сейчас удар придётся на голову.

— Не бойся, — сказал он, придерживая её за бёдра. — Голова не успеет заболеть. Мы быстро закончим…

— Чего закончим?! Мне неудобно! — ругалась она, пока не ощутила влажность его поцелуев в ямочке на животе и быстрое соитие тел.

— Ты всё скоро поймёшь… — пообещал он, говоря сдавленно, и она поняла, что действительно неудержимо краснеет и даже не оттого, что кровь приливает к голове, а от его страстных выпадов и неконтролируемых ею движений.

В двенадцатом часу ночи миссис Аддерли свалил сон, и игроки, находившие увеселение в компании друг друга, разбрелись по комнатам, поглощённым сумраком.

— Куда ты суёшь свой нос? — бухтела грозным шёпотом Матсузаки.

— Я тихонько! Не бойся! — Такигава приоткрыл дверь в комнату Нару и Май, сообщив о себе кротким стуком. — Они спят… — сказал он, довольствуясь увиденным. На полу валялась одежда. Май почти целиком спряталась под телом Оливера, который заботливо её во сне обнимал.

— Ещё бы им не спать! — прошипела жрица, заметив за собой лёгкое опьянение. Скотч миссис Аддерли оказался хорошим, но крепким.

— Ну знаешь, Оливер выглядел странным, я думал, что они обязательно переругаются, — сказал он, укладываясь спать. — Ладно, не обращай на меня внимания. Доброй ночи, — он, как и всегда закутался в одеяло и отвернулся. Матсузаки же присела на край кровати и застыла. Всё в комнате казалось каким-то неправильным, жутким. Тени в углах слишком тёмными, голые деревья за окнами жуткими, а поскрипывающая кровать вовсе для сна невозможной.

Вот она потрясла головой, уставилась в потолок и синяя тьма, окутывающая его, принялась размеренно обгладывать её крепнущий страх.

— Такигава, — она воспользовалась редким случаем и обратилась к нему по фамилии.

— Не извращенец и даже не Монах, — им одолело любопытство, и он повернулся. — Что случилось?

— Тебе не кажется этот случай с Май странным? — спросила она, не собираясь говорить в лоб о своём страхе.

— Джон сказал, что это стресс. Я верю ему. А ты что, тоже ощущаешь чьё-то присутствие? — спросил он без шутовства, но голосу придал смехотворности.

— Ничего! — обиделась она, хотя и не на что было. — Забудь и спи! — сказала она отвернувшись.

— Слушай, в таких случаях надо просто сказать: обними меня, ни то не засну! — он посмеялся над ней.

— Только попробуй голову ко мне повернуть! — разнервничалась она, прячась под одеяло.

— Уверен, сегодня ты не станешь распускать руки, — сказал он, улыбаясь, после чего прижался и обнял. — Не злись, иногда можно быть слабой и от кого-то зависимой. Если тебе будет от этого легче, то так спать и мне гораздо спокойнее.

— Глупый монах… — чуть слышно сказала она, подавив в себе дрожь.

— А ты высокомерная мико, но это не мешает нам хорошо ладить друг с другом, — сказал он шутливо, приняв во внимание то, что она высунулась из-под одеяла и, подкравшись к его руке, с минуту тыкаясь, наконец набралась храбрости, чтобы коснуться. Улыбаясь и этому, он спрятал её маленькую ладонь в своей, услышав уже в полудрёме громкие звуки её сердца.

XVII

25 февраля. Воскресенье — день седьмой. Утро, дом миссис Аддерли.

Самое невероятное, тёплое и сердечное — это совместное пробуждение. Когда Май открыла глаза, Нару уже какое-то время не спал, он лежал и внимал тому, как Танияма досматривает свои последние сны.

— Доброе утро… — смущённо сказала она, оборачиваясь в сторону окна. — Если ещё утро… — пасмурная погода за стеклом говорила не о многом, то могло было быть утро или день.

— Сейчас около десяти, — сказал он чуть хрипло. Пусть он проснулся, но ещё не говорил. — Мы уезжаем в обед.

— Сегодня? — она не ожидала, что этот день настанет так быстро.

— Да. Завтра профессор будет ждать нас на кафедре. Я бы хотел посмотреть те материалы, которые наработал Уилбер в моё отсутствие, — сказал он, говоря о том, что будет занят сегодняшним вечером.

— Наверняка за неделю он сделал немало, — Май попыталась быть остроумной.

— Я упустил из вида лишь то, что он делал вчера, — поправил её он.

Да, вчера был слишком насыщенный день… — решила она про себя. — Но если мы уезжаем сегодня, то надо успеть вернуть все плёнки пастору Куинси…

— Ты куда-то собралась? — он спросил потому как Май вся задумавшаяся оставила его в кровати одного, приступая к сборам.

— Я совсем забыла, что хотела записать пару рецептов миссис Аддерли, — засмеялась она фальшиво. — Да и вещи надо собрать. Ты не предупредил, и теперь я не знаю, за что взяться.

— Ты можешь попросить о помощи, — он сделал милость, намекнув на свою возможную эксплуатацию.

— Это будет лишним, — рассмеялась она, начёсывая себе голову нервно.

— Ты какая-то возбуждённая, — Нару напряг лоб и сомкнул брови. Май вела себя странно.

— Это потому что ночью было много всего смущающего! — она чудом сдержала крик, но не скрыла полыхающей краски в щеках. — Ты заставил меня быть сверху и не только это…

— Это королевская поза, — сказал он ни много ни мало, а надменно.

— С чего это она королевская?! — ей внезапно стало обидно.

— Потому что ситуацией полностью владеешь ты, — ответил он, исключая всякую робость.

Это я-то владею им?! — у Май даже челюсть от таких заявлений свело.

Спорить можно было долго, а тем временем в соседней комнате разыгрывалась другая сцена.

— Я ничего не видел! Честно! — Такигава влетел в гостевую спальню без стука, застав Аяко в юбке и бюстгальтере.

Чёрт возьми! Кружевной… и цвет как у хорошего вина, мне дурно, кажется, я опьянел! — соврав нагло, но деликатно накрыв глаза ладонью, он попятился к выходу.

— Да ладно, смотри! — заявила она, оставив взгляд долгий и удивлённый.

Чой-то с ней сегодня?! — остолбенел он. — Откуда столько щедрости?!

— Ты всё равно видел меня в нижнем белье, забыл? Когда мы напились китайской водки, — напомнила она.

— Ну тогда что… — простонал он смешливо. — Тогда я был, как и ты, в стельку пьян.

Но в онсэне ты пьян не был, — подумала она, но сказать вслух не решилась. — А там я была и вовсе без белья. Удивлена, что он не спрашивает можно ли и потрогать. Уж за ним бы не заржавели шутки такого рода! — ухмыльнулась она, почувствовав, что ей в ухо пыхтят.

— Ты чего? — обернувшись, она с немалым трудом сохранила при себе дар живой речи.

— Так если смотреть, то лучше поближе, — заявил он, кладя ей подбородок на плечо. — Вблизи всё видится лучше! Тем более что ночью ты так прижимала мою руку к груди, что я уснул с немалым трудом! А это что, родинка?

— Извращенец! — закричала она, бросившись оборонять свою честь и достоинство.

— Аяко, мы уезжаем сегодня, вам надо бы до обеда собраться, — перед уходом Май зашла в комнату друзей, став свидетельницей странной картины.

Матсузаки сидела на смеющемся и упирающемся Монахе верхом, совершая акт прямого удушья, продолжая трясти его, что есть мочи и повторять «извращенец».

Май застыла в дверях, выпустив ручку и дверь в свободное плаванье.