— А тебе надо бы объяснить! — обиженно, сквозь сочащийся слёзы, Танияма перекричала его тихий и приятный голос.

— Кхм, — прокашляться он. — Церковь предполагает некоторый конформизм. Для свадьбы требуется от года до трёх лет после обручения, при этом проживать совместно не разрешается. Можешь считать этот срок проверкой.

— Я говорила не об этом! — снова перебивала она и от обиды сжала зубы. — Через неделю я стану замужней женщиной. А узнаю об этом только сейчас! Тебе не кажется, что надо извиниться?

— Не вижу в том какой-либо надобности, — не разделяя её негодования, Нару деланно закатил глаза. — У тебя ветреный характер. Мои опасения очевидны. Жди я три года, и ты ускакала бы к любому, кого бы увидела в своём сне.

— У-у-у! — затряслась Май. — Всё! Довольно! Я требую развода! — отвернувшись от него вовсе, она притопнула ногой, углубляясь в свою обиду.

— Я могу принять твои требования, — говоря тихо, Нару подошёл к ней как можно ближе и заключил её талию в свои тёплые объятия. — Но ты же выслушаешь, если речь пойдёт о желании на день рождения? — положив подбородок к ней на плечо, он полностью растопил сердце, наполняющееся недопустимым для невесты чувством.

— Сейчас ты скажешь, что хотел бы услышать от меня «да» возле алтаря, — дрожа в голосе из-за приближающихся слёз, Май схватилась за пальцы Оливера, стараясь их разжать.

— Я хочу проснуться рядом со своей женой, — не ослабив хватки, он ласково прошептал. — Это единственный подарок, который я приму от тебя, — говоря громче и серьёзнее, молодой профессор сделал сердцу Май больно. Она всхлипнула. Покраснела. Затряслась.

— Нечестно! — задыхаясь и одновременно цепляясь за его мягкие руки, Танияма дала волю чувствам. — Ты всегда… Всегда выбираешь самые хорошие моменты. Не даёшь времени, когда я бы могла признать свою ошибку. Я хочу… Хочу за тебя замуж! Хочу проснуться рядом утром в твоих объятиях, зная, что это навсегда. Мне очень хочется этого, а ещё мне страшно.

— Странно слышать это от тебя, — посмеялся он тихо-тихо. — Попадать в нелепые ситуации, бороться с призраками и с чем-то страшнее этого выходит у тебя не так уж и плохо. И после такого ты говоришь, что боишься выходить замуж.

— Да! — воскликнула она. — Я не представляю, какое платье мне выбрать, как я пойду к алтарю и о чём разговаривать со священником. Кроме того, я беспокоюсь о том, какой будет наша жизнь. Я в Токио, ты в Кембридже… Три года, Нару… Что я буду делать без тебя и охоты на призраков? Теперь, когда ты уволил меня из SPR, что я?!

— Ты девушка, которая ворвалась в мою жизнь со рвением самого заклятого вандала. Ты разбила камеру, стала виновницей травмы моего ассистента… Ты кричала на меня, донимала и обвиняла каждый раз, когда не понимала моих методов, — перечислил он ту немногую часть страстей, коими Май украсила его жизнь.

— Я почти хочу пересмотреть своё решение по поводу брака, — начала вырываться она. — Тебя послушать, так крайняя лишь я.

— Именно! — вновь удержал он. — Поэтому у тебя не такой большой выбор. Ты можешь выплатить компенсацию или взять на себя ответственность другим образом.

— Надо думать, сумма будет настолько возмутительной, что мне и жизни не хватит, чтобы выплатить тебе её, — поёрзала она для приличия.

— Это естественно, — улыбнулся Нару приятно, целуя тонкую шею возлюбленной.

— М-м-м, — промурлыкала Танияма. — Приятно-то как! Ты становишься намного любезнее, когда примешь алкоголь. Здорово знать, что опьянение не сносит тебе голову. А ведь ты бы мог болтать без умолка или разбрасывать вещи. Но, кажется, твой педантизм распространяется даже на тебя выпившего. И да, мне показалось или я слышала, как ты смеялся? Нару? Ты куда? — не успела Май опомниться, как молодой профессор Дэвис отложил нежности и подался в сторону дома. — Подожди! Я не договорила!

— Наш сын меняется рядом с Май. Небеса были щедры, когда послали ему эту девушку, — сказала миссис Дэвис, поглядывая в щёлку через зашторенное окно в кабинете своего супруга.

Мартин Дэвис сидел в темноте кабинета с закрытыми глазами. Он слушал девятую сонату Бетховена для фортепьяно и скрипки через граммофон, редко улыбаясь её лирико-бытовому плану, походящему на разговор мужчины и женщины, который усиливал слова жены.

— Ты приложила все возможные силы, чтобы воспитать его хорошим человеком. Будем гордиться этим. Пойдём спать, дорогая. Не будем мешать им, — оставив вечернее прослушивание музыки, он предложил жене руку, и как то было лет тридцать назад, они вдвоём в шаге лёгком и плавном прошли по уютному коридору, ведущему в тихую спальню, где жил домашний комфорт и тепло.

V

18 сентября 2007 года. Церковь Святой Маргариты.

Последние тёплые деньки, выдавшиеся в Лондоне, привели в движение множество гостей, съехавшихся сегодня к позднеготическому белоснежному строению на территории Вестминстерского аббатства, где венчались многие поколения аристократии.

Автомобили, люди и храм, облицованный светлым портлендским известняком. Вход украшали множество белых цветов: лилии, розы и хризантемы. Толстые пурпурные дорожки простирались на пути гостей, жениха и невесты.

— Какое счастливое событие! — радостно объявил пожилой святой отец. На его голове было уже не так много волос. В бровях виднелась седина; во лбу глубокие морщины. Крупный нос удерживал аккуратные круглые очки, и поверх чёрной рясы была надета праздничная, белая. — Я очень давно знаю эту семью. Когда Оливер пришёл ко мне прошлой осенью и сказал, что намерен жениться, я право не знал, как реагировать. Нынче молодые люди мало задумываются о ценности брака, но слава всевышнему, эта замечательная семья является образцом для многих из нас… — священник начал произносить приветственную речь, чтобы снять излишнее напряжение.

— Кто бы мог подумать, но сейчас я нервничаю даже больше, чем когда мы подъезжали к церкви… — подёргивая ножкой и тихо-тихо стуча каблучком, Май сдерживала себя от какой-либо глупости. Она ожидала своего выхода в другом зале, вместе с Аяко, Мадокой, Лином и родителями жениха.

— Подними голову повыше. Мой сын сейчас стоит там и ждёт тебя. Думай об этом, — к ней подошёл мистер Дэвис, веля взять себя в руки. — Не бойся. Ты не упадёшь и не споткнёшься, — предложив ей для опоры локоть, он прокашлялся и выпрямился.

Совсем как Джин, — порадовавшись про себя, Май собралась с силами, зажав в левой руке бело-зелёный букет из амариллисов. Лепестки этих белых цветов, похожих на лилии, иногда вздрагивали, точно вся предсвадебная лихорадка передавалась от невесты им. Когда запел орган, двери, ведущие в главный зал, отворились.

Яркий свет ослепил Танияму. Всё было совсем как в том сне. Орган напевал свадебный марш Вагнера. Из фигурных витражей разноцветными бликами падал похожий на туман свет. И где-то там, возле деревянного алтаря ждал Нару.

Первой в свет вышла маленькая светловолосая девочка. Она несла корзиночку с цветами, символизируя чистоту и невинность невесты. Сразу за ней по дорожке к аналою прошла миссис Дэвис. Вместе с Лином она улыбалась гостям, искренне радуясь свадьбе единственного сына. Подружки невесты: Аяко и Мадока были одеты в одинаковые молочно-розовые точно лепестки пиона платья, неся в руках букеты из красных амариллисов. Всё выглядело очень уравновешенным, серьёзным и степенным.

— Пойдём, — услышала Май приятный голос отца Оливера и не заметила, как её нога ступила на этот путь.

Очень длинное платье, без кричащих подъюбников и кринолинов, как и прозрачная вуаль волочилось и чуть шуршало при медленной ходьбе под свадебный марш. Округлые плечи чуть открывал плавный вырез, идущий вдоль ключиц и напоминающий своими изгибами борт лодки. Белые рукава почти доходили до косточек на запястьях, когда Май нервничала и натягивала их; сейчас она держала в руках цветы и опиралась на крепкую руку мистера Дэвиса.

Естественный свет разливался и скользил по белым колоннам с частыми арками. Низко свисающие золотые люстры с лампочками похожими на свечи красиво сверкали. Нарядившиеся по такому случаю гости, стояли и доброжелательно смотрели, как молодая невеста приближается к жениху.