— Уже иду! — зная свою работу, Танияма на ходу начала записывать в пустые колонки. — Чердак, коридор, жилая комната…

— Подожди, пусть Лин пойдёт с тобой, — вняв голосу своего разума, Нару не велел идти одной.

— Ладно, — Май пожала плечами и поджала губы. — Лин, начнём с чердака…

Двое ассистентов покинули базу, и Оливер снова устремил свой взор на изображение, поступаемое с видеокамер. На улице начинало смеркаться. По этой простой причине Нару планировал закончить с последними мелочами как можно скорее.

— А она бесстрашная, — Барри обмолвился, выказывая своё восхищение о Май немного ни тому человеку. — Я бы не отважился пойти один, а она и не подумала, что надо взять кого-то.

— Это наша работа, — тускло сказал Нару, не намереваясь говорить о легкомысленности и ветрености Таниямы вот в таких, опасных ситуациях.

— Ну да, да… — согласился мистер Олдридж, будучи человеком приличествующего положения, впрочем, как и Оливер, но немного другого склада ума.

— И ещё, — заговорил он, успевая решать уйму дел. — Если вам нравится Май, то не надо гоношиться. Вам дозволительно иметь такие чувства.

— Разве так можно?! — в панике засмеявшись, Барри обернулся, чтобы убедиться в приватности их разговора. — Вы же муж и жена… Моё восхищение вашей супругой, должно быть, показалось вам излишним, но я из самых лучших побуждений…

— Мы не муж и жена, — покончив с кое-какими записями, Нару встал ровно и посмотрел мужчине в лицо, оборвав того на полуслове.

— Что? — Барри широко раскрыл свои серые глаза и замер как вкопанный. В помыслах у него не было ничего предосудительного.

— Моё имя Оливер Дэвис, её зовут Май Танияма. Я босс, она моя подчинённая. Это всё, — сказал он сурово, отворачиваясь обратно к мониторам.

— Вы как-то ошарашили меня, я право не знаю, что сказать… — догадаться было не очень сложно, Барри не сдержит улыбки.

Снисходительности к нему было и без того чрезмерно много, поэтому Оливер апатично продолжил.

— Сумасбродство свойственно и вам, и ей. Держите себя в руках. Особенно, учитывая заинтересованность Дарена, — Нару напомнил Барри о погибшем сыне и о безрассудном поведении, которое являлось частью его, Барри и, к большому сожалению, Май. Уж если им чего-то захотелось, то придётся показать чудеса проницательности и предвидения, чтобы предотвратить всё разрушающие последствия.

— Я понял вас, — опустив глаза и голову, мистер Олдридж собрался признаться. — Сказать по правде, Май очень милая девушка и вы правы, она понравилась мне, думаю, любой мужчина, оказавшись в моём положении, заинтересовался бы ей. Она как ангел! Светлое и сияющее в конце моего тоннеля. Но если рассуждать здраво, то я не могу выкачать из себя такое количество эгоизма. У нас с Май очень большая разница в возрасте и хотя я не чувствую себя на свои годы, документ об этом утверждает. Поэтому извините, что вам пришлось всё это слушать и говорить, — договорил он жалобливым голосом, не осознавая, что все мурлыканья Нару на счёт Май — это её страховой полис. Дарен напал на неё потому, что Барри из хорошего чувства симпатии вымесил не льстящее ему раскаяние и неприязнь.

— Как бы там ни было, вам не за что себя винить, — Оливер едва подавил в себе нетерпение. Он почти поставил во всей это платонической симпатии точку.

— Да, — Барри убедительно кивнул, ощутив, что уже заскучал по этому чувству давно забытой влюблённости.

— Мы закончили! — спустя считанные секунды в комнату без стука залетела Май. — На чердаке двадцать градусов тепла, в спальне — семнадцать, как и здесь, — она щёлкнула кнопочкой на своём дорогостоящем пульте и записала данные. — Ой, подождите, восемнадцать… — пришлось зачёркивать и переписывать. — На лестнице — девятнадцать и на всём первом этаже по пятнадцать градусов. Всё! Можно ехать! — она отдала документ Нару.

— Да, вернёмся сюда завтра, — приняв папку-планшет с записями, нацарапанными на белом листе Май, он сказал своё решающее слово, решив не дожидаться темноты в заброшенном доме.

V

19 августа. Воскресенье. Объект исследования.

Вернувшись на следующий день, а приехали во второй половине дня, так как с утра у Нару были свои планы, первым делом измерили температуру и взялись за просмотр плёнок с инфракрасных камер. Освободившись, Лин засел за прослушивание записей со звукозаписывающих устройств.

— И сколько времени это займёт? — у Барри спина затекла, стоять согнувшись в пояснице и смотреть на одну и ту же картинку, которая не менялась. Всё это показалось ему утомительным.

— Мы поставим на перемотку, надо смотреть очень внимательно, — сказала Май, нажимая с немого позволения Нару соответствующую кнопку.

Запись оживилась. Появились полоски отматываемых кадров.

— Стоп! — Оливер что-то заметил. — Вот здесь. У стены.

Май и Барри вытянули головы, всматриваясь в монитор. Нару сомкнул руки на животе.

— Девушка… — Танияма первая ткнула пальцем в экран. — Ты уже видел её? — она вопросительно посмотрела на Нару. В ответ он прикрыл глаза.

Призрак неподвижно стоял у колонны в гостиной, точно пытался слиться с интерьером. На подоле её белого платья были видны засохшие следы от крови. Она наклоняла голову так, чтобы чёрные растрёпанные волосы полностью закрывали его. Вспоминая те вспышки гнева, которые обрушились на Агнесс, Нару мысленно предполагал, что именно по этой причине девушка прячет лицо. То кровавое месиво, в которое оно превратилось, наверняка было отвратительно ей самой. Спустя какое-то время, подол её платья зашевелился, точно по обветшалой гостиной гулял сквозняк.

— Нару, обрати внимание на записи с чердака, — предупредил его Лин. — Там есть подозрительные шумы. Всхлипывания…

А почему он Лину ничего не говорит, когда тот называет его Нару?! — возмутилась про себя Май.

— Хорошая работа, Лин, — оживился исследователь, переключая кассеты.

— Смотрите! — выкрикнул Барри. — Девочка! Маленькая! Вот здесь… — из-за двух ящиков, стоящих вертикально, выглядывали худенькие ножки, понять, что это была девочка можно было по платью, которое едва-едва прикрывало обгорелые коленки, а ещё по кукле, которая лежала на полу без одной пластмассовой туфельки.

— Это она плачет… — сказала Май, когда Лин включил звук. Горькие короткие всхлипывания заскребли на сердце Таниямы.

— Должно быть, это Зои, — сообразил Барри, сказав об этом самозабвенно. — А на первом этаже — Агнесс. Невероятно! Роуз не была сумасшедшей… Боже! — он проехался растопыренными пальцами по волосам, начиная ходить по комнате. Мужчина так нервничал, что сам того не желая, начал действовать на нервы Оливеру. — Но где же Валери? Три девочки. Самой старшей было шестнадцать, младшей шесть и одиннадцать… — речь мистера Олдриджа прервалась, она не могла не прерваться. На записи, сделанной с чердака, появилась Валери. Иссохший и серый призрак, олицетворяющий ныне когда-то здоровое тело, повис вверх ногами перед самой камерой, с любопытством заглядывая в объектив.

Май вместе со стулом отодвинулась от стола. Глаза её были большими. Дыхание редким.

— Нару, что это? — медленно поднявшись и подойдя к нему, она взяла его за руку чуть ниже плеча и прижалась. У девочки были абсолютно чёрные дёсны и измазанные чем-то угольным маленькие зубки. Длинные светлые волосы как старая длинная тряпка, забытая во дворе на верёвке, шевелились, и улыбка, зловещая и игривая, раскрыла её тёмно-синие губы.

Всхлипывания прекратились. Послышался причмокивающий звук, выделяемой слюны.

Валери высунула свой сине-чёрный язык и облизала объектив, после чего уронила камеру со стойки и громко-громко рассмеялась. Изображение стало транслировать с пола.

— Куда они делись? — Барри сильно изменился в лице.

— У призраков нет связи с землёй, поэтому чаще всего ног не видно, — ответила ему Май, находясь вне меньших тисках страха. — Судя по звукам, они там…

— Но почему на камере нет никаких следов? А как же эктоплазма? — вздрагивая от грохочущих звуков, исходящих из записи Лина, мистер Олдриж продолжал задавать вопросы и действовать на нервы Нару.