— Нет, — он отсёк предложение своего ассистента, уже подумав об этом варианте. — Поездка и знакомство с людьми займёт время. Появятся любопытные. Пока я не уверен, что здесь вовсе что-то есть, — решая первым делом убедиться, Нару превратил работу в такое суетное занятие, что и сам был не рад, однако даже сейчас он не мог вывернуть себя наизнанку и показать, в какую изощрённую форму превратились слова маленького Дарена, попавшие в опалу его бесстрастного ума.

II

Всё затянувшие тучи лишили дом естественного света. Видимость напоминала ту, которая опускается на лес во время вечерних сумерек. Нару отправил Май за фонариками, и ей снова пришлось бежать к фургону, помогая заодно Лину; солнечные щиты устанавливались на улице, а вот со всем остальным пришлось бы повозиться в доме. Май прихватила сумку с автоматами, контроллером и инвертором, оставив старшему ассистенту аккумулятор, который она не смогла захватить ввиду его веса. Бросив всё это у входа, она включила фонарик.

— Какой большой дом! — Танияма округлила глаза и повела фонариком вдоль стен. — Я никогда не видела такой гостиной! Какой высоты потолок? Метра четыре? — она поводила рассеивающимся белым светом по потрескавшемуся потолку, возвращаясь обратно к каменным стенам, которые походили на те, что были в средневековых замках. Древесины при строительстве дома использовали мало, поэтому спустя почти двенадцать нежилых лет здесь было влажно, пахло плесенью и отсыревшей пылью. Привычного холла тоже не было. После двери шли ступеньки, ведущие примерно на метр вниз, и оттуда сразу начиналась гостиная. За грязными чехлами Май различила образы мебели: обеденный стол, четыре стула, два дивана, стоящие друг против друга, журнальный стол между ними и на этом всё.

— Да, потолок здесь высокий, — согласился с ней Барри, продолжая окунаться в воспоминания. Первые месяцы женатой жизни протекали беззаботно, поэтому мистер Олдридж охотно проводил экскурсию. — А ещё камин! Вы когда-нибудь видели такой? — он подбежал к камину, вошёл в него и даже приподнял руки. Это прямоугольное жерло открытого типа показалось Май чудовищным. Метра два с половиной в ширину и метр восемьдесят в высоту… На каменном алтаре, где сжигали поленья, ещё виднелись чёрные угольные следы. С правой и левой стороны крепко-накрепко стояли два оленя: самка и самец с изумительными рогами. Медные животные покрылись голубовато-зелёной коррозией и грязным налётом.

Мне он совсем не нравится… Совсем! — Май как от приступа тошноты отвернулась. В груди стало жать. Воздуха не хватало.

— Что с вами не так? — Барри поблёк и опустил руки. Улыбка тоже сошла. — Тошнит? Наверное, стоит окна открыть?

— Выйдите, пожалуйста, оттуда! — Май не могла смотреть и не могла слушать, когда с ней разговаривали из камина.

Нару внимательно за всем наблюдал, а когда мистер Олдридж побежал открывать окна, он снял с себя пиджак и накинул на плечи Май. Её тело выпрямилось.

— Мы с тобой плоть от плоти, не забывай, — он приставил палец к губам и иронически улыбнулся.

Май чуть не напустилась на него.

Нашёл, когда издеваться! — её глаза гневно загорелись, а вместе с тем горестно подчинились. Закутавшись в его чёрный пиджак, она представила, будто он обнимает её. Как же ей хотелось быть обласканной сейчас! Нару шёл в направлении камина, а она грезила, как в его объятиях хорошо… Спокойно и трепетно. Как его приятные руки глядят её лицо, растирая чуть тёплые слёзы.

Вот Оливер подошёл к оленям и коснулся одного из них. Май вздрогнула.

Жалобный предсмертный скулёж собаки вонзился в сердце Нару. Рыже-белая сучка, похожая на колли, волочила заднюю ногу, истекающую кровью. Побитая собака жалась к расточающему жар камину, прячась в углу как в какой-то расщелине.

Нару открыл глаза, посмотрел на покрытую тёмным налётом олениху и обернулся в сторону напрягшейся Май. Она не слышала и не видела всего того, что открылось ему, однако душевные муки ощутила, оттого-то её контузило. Закрыв на это глаза, он обратился к закончившему с окнами хозяину.

— Барри, у вас была собака?

Мистер Олдридж спрыгнул со стула и похлопал ладонями, чтобы отбить с них пыль.

— Да. Через неделю после того как мы въехали, я подарил Роуз щенка бассет-хаунда. Ей всегда нравились эти коричнево-белые собаки с короткими лапами и длинными ушами. Щенок был забавным. Мы хорошо покормили его. Когда он ел, его уши как тряпки волочились по полу. В тот вечер мы смеялись… Но он издох. Как и всегда, около десяти часов вечера я уехал на работу, а она осталась с ним. Утром я обнаружил щенка дохлым. Его тело валялось у камина. Она сказала, что он скулил и как пчёлами покусанный бегал по комнате. Моя жена выпустила его в коридор… Я хотел поехать к заводчикам, но Роуз остановила меня. Ей была невыносима мысль о том, что щенка вскроют и будут искать причину его смерти. Мы похоронили маленького Вилли у кромки леса.

— Значит, это была не ваша собака… — Оливер понял, что короткошёрстный бассет-хаунд не может быть английской овчаркой, которую он видел в своём видении и сделал шаг вперёд, приступая ощупывать заднюю стенку камина.

— А другие животные у вас были? — поскольку сердце не унималось, глядя на Нару в пасти этого чудовищного очага, Май занялась расспросами.

— Нет, — ответил Барри спокойно. — У Роуз была аллергия на кошачью шерсть. А позже я заметил, что здесь даже крыс с мышами нет.

— Это очень странно, — Танияма решила использовать весь свой ум и опыт, чтобы поскорее распутать это дело. — Мадока рассказывала мне, что крысы никак не реагируют на призраков…

Нару остановился. На данный момент уже было над чем призадуматься.

Со стороны улицы послышался гром. Молний было не видно, однако громыхало отчётливо. После коротких раскатов разницей в минуты последовал такой грохот, что сигнализация на автомобиле Нару сработала. Май закрыла глаза и уши. Звук напоминал чиркающую спичку, которую поднесли к микрофону, подключённому к сильной акустической системе.

Оливер ничего не сказал, видя проделки природы. Он присел на корточки и дотронулся пальцами до места, где виднелись следы старой гари. Пол точно провалился под ним, и каверза этого зловещего места повисла на балюстраде, как окоченевший труп.

В камине горел жаркий огонь. Языки пламени доставали до верха. Большие поленья сильно трещали. Кто-то поленился как следует их распилить. Вот до Нару донёсся долгий шаркающий звук. Мужчина, у которого он видел одни ноги, волоком тащил толстый свёрток. Хрипя и крича, он забросил свою ношу в камин, и красные кусочки углей столбами взвихрились.

Оливер очнулся.

За окнами безумствовала природа. Шквальный ветер захлопнул окна. Май закричала. Мистер Олдридж тоже напугался, поэтому впился взглядом в дверь и осунулся. В этот момент в дом зашёл Лин. Ему следовало переждать грозу, прежде чем лезть на крышу и устанавливать солнечные панели. Нару потёр глаза. Всё не клеилось. Он не мог заставить своего ассистента залезть на мокрую скатную крышу.

— Поднимемся на второй этаж и чердак. Погреб оставим, — сказал он, когда подумал.

— Да, — согласился с ним мистер Олдридж. — Уж больно страшно. Знаете, там стоят такие огромные бочки для вина… Я спускался туда пару раз. Честно сказать, жутко.

— Пойдёмте… — Нару вылез из очага и посветил фонариком на узкий арочный лаз. Серый и облезший проход вёл к винтовой лестнице в той самой остроконечной башенке, через которую пролегал путь на второй этаж и чердак.

III

Как и все заброшенные чердаки, этот был грязным. Стропилы, вырезанные вручную, полопались, а вот стены… Стены кто-то с большой любовью обшил деревянной вагонкой и покрасил белой краской. Нежилые года беспристрастно позволили старости похозяйничать здесь и местами, где было набито много гвоздей, наблюдались рыжие подтёки. Пол тоже выглядел крепким. Через два напротив расположенных окна пробивался тусклый свет.

В самом дальнем углу стоял трёхдверный шкаф. Имелось некоторое количество забитых наглухо деревянных ящиков, вероятно, с хламом, который остался от прежних хозяев. Светлый диван-книжка стоял весь грязный. Никто не потрудился накинуть на него чехол. Множество грязных разводов уничтожили этот старый атрибут.