Гарри лишь мысленно усмехнулся. Волдеморт явно любил поговорить, и сейчас, когда он думал, что его пленник не уйдет от него живым, вполне мог проболтаться о чем-то важном.
— Это могила моего отца, — продолжал тот. — Моя мать влюбилась в простого магла, но он сбежал от нее, едва узнал, что она ведьма. Она же была слишком слаба, хоть и происходила из рода самого Салазара... Единственное, что она смогла сделать, — добраться до магловского приюта, родить меня и умереть. Забавно, правда? Наши матери умерли, чтобы дать нам жизнь, Гарри, а наши отцы были убиты одной рукой. Да, да, я убил своего папашу, как только смог найти его... А теперь его плоть послужила для моего возрождения! Судьба любит пошутить, правда, Гарри?
— Ты даже не представляешь, насколько, — с трудом открывая рот, ответил Гарри.
— О, ты еще можешь огрызаться... — Волдеморт усмехнулся. — Да, я еще в первую нашу встречу понял, что ты смелый мальчик. Что ж, это я ценю...
Ветви деревьев зашумели, словно от ветра, хотя воздух оставался неподвижным. Волдеморт удовлетворенно кивнул и повернулся к Бэгмену.
— Они прибывают, — сказал он. — Надень маску, Людо. Сейчас в этом уже нет особого смысла, но негоже нам нарушать традицию, верно?
Бэгмен послушно достал из-за пазухи белую маску, приложил ее к лицу и накинул себе на голову остроконечный капюшон. В тот же момент послышалось несколько хлопков и среди могил начали возникать одетые в такие же одеяния волшебники. Осторожно, словно не веря своим глазам, они подходили к Волдеморту, опускались перед ним на колени, шептали «хозяин, хозяин», целовали край мантии и все так же на коленях отползали назад, становясь в круг.
«Неужели ему самому это не противно?» — удивленно подумал Гарри.
Он попытался представить себе Гриндевальда, стоящего точно так же в кругу раболепствующих прихлебателей с мокрой от поцелуев мантией, и не смог этого сделать. Тот человек, которого Гарри видел в воспоминании Дамблдора, мог легко уничтожить ради своих целей миллионы невинных людей, но того, кто захотел бы обслюнявить полы его одежды, он скорее угостил бы смертельным проклятием. Волдеморт же явно наслаждался подобным выражением преданности, хотя внешне и старался выглядеть строгим хозяином, недовольным провинившимися слугами.
— Кажется, все в сборе, — произнес, наконец, Волдеморт. — Все, кто жив и на свободе, пришли ко мне, за исключением двух предателей, тешащих себя глупой надеждой на то, что я не смогу до них дотянуться. Что ж, с ними я разберусь потом... Но вы, мои верные друзья, конечно же не такие! Вы пришли по первому моему зову, вы демонстрируете мне свою верность... И я спрашиваю себя, почему же вы высказали ее только теперь, когда я уже вернул свою былую силу? Почему никто из вас за эти тринадцать лет не сделал попытки найти меня? Может быть, вы не настолько верны мне, как пытаетесь это показать?
Он медленно прошелся вдоль замерших в ужасе пожирателей.
— Вот ты, Эйвери, — сказал он, остановившись возле одного из них, — сколько раз ты говорил, что готов пойти хоть в ад, стоит мне лишь приказать? Почему же ты не пошел за мной, когда меня не стало? Круцио!
Эйвери закричал от боли, Волдеморт несколько секунд смотрел на его муки, прежде чем отвести палочку, и пошел дальше.
— Крэбб, Гойл... ладно, вы оба слишком тупы, вас и наказывать-то бесполезно. Макнейр, я слышал, ты теперь убиваешь не моих врагов, а каких-то жалких животных? Как же так вышло, а? Круцио!
Следующим за Макнейром был Нотт, который тоже удостоился от Лорда живительного Круциатуса, а вот после него Волдеморт надолго замер, глядя на пустые места в круге.
— Здесь должны быть те, кто остался верен мне до конца, — тихо произнес он. — Троих... четверых уже не вернешь, остальные в заключении... Ну ничего, им недолго осталось терпеть. Как только дементоры Азкабана перейдут на мою сторону, мои вернейшие слуги снова встанут рядом со мной и будут вознаграждены... Ну а вы все...
Волдеморт встал в центр круга и оглядел склонившихся перед ним пожирателей.
— Так почему же вы не пытались меня найти? — снова спросил он. — Быть может, вы боялись кого-то, кто показался вам сильнее меня? Вы забыли, какую мощь я вам демонстрировал, какие силы мне удалось подчинить? Или вы решили, что если я исчез, побежденный годовалым младенцем, то я не настолько силен?
Он резко развернулся, взметнув полами мантии, сделал широкий шаг в сторону Гарри и ткнул корявым пальцем в его шрам. Гарри напрягся, предчувствуя боль, но ее почему-то не было. В горящих огнем глазах Волдеморта мелькнуло удивление, которое, впрочем, он тут же попытался скрыть.
— Этот шрам оставило мое смертельное проклятие, — зашипел он. — Старая магия, примененная грязнокровной матерью этого мальчишки, защитила его... Да, я не боюсь этого признать, я ошибся, но это была лишь мелкая помеха моим планам... Круцио!
Гарри закричал и забился в путах, стараясь изобразить невыносимую боль. Собственно, ему и вправду было больно, и все же ощущение не шли ни в какое сравнение с тем, что он испытывал три года назад, при встрече с Квирреллом. И, кажется, он уже начал догадываться, почему так происходит.
— Неужели кто-то из вас решил, что это корчащееся в муках ничтожество способно одолеть величайшего волшебника из тех, что рождались под этим небом? — патетически воскликнул Волдеморт. — Нелепая случайность, ставшая причиной моего исчезновения, заставила вас подумать, что я пал, не сумев убить ребенка? Ну так смотрите на этого «победителя», смотрите, как сходит с ума от боли тот, кого когда-то называли Мальчиком-Который-Выжил...
— О повелитель! — воскликнул пожиратель, стоящий ближе всех к Гарри. — Прости нас, мы все ошибались, мы не верили, что вам удастся победить смерть... Но если бы вы подали нам хоть какой-то знак...
Волдеморт отвернулся от Гарри и действие Круциатуса прекратилось.
— Люциус, мой скользкий друг, — прошипел он, — ты всегда был сообразительнее прочих. Ты ведь уже понял, что за ваше неверие последует наказание... Круцио!
Малфой повалился на землю, крича и извиваясь от боли.
— Встань!
Волдеморт отвел палочку, и Малфой-старший с трудом поднялся на ноги, бормоча: «Простите, простите, мой Лорд».
— Я ничего и никого не прощаю, — ответил Темный Лорд. — Тринадцать лет вы жили в сытости и достатке, пока я скитался в виде бесплотного духа! Теперь служите верно, и если я буду доволен вами, что ж... может быть, через тринадцать лет я вас помилую. Но до тех пор помните, вы все живете лишь потому, что я позволяю вам это.
— Да, милорд! Благодарю вас, милорд! — забормотали пожиратели.
Гарри снова стало противно. В Хогвартсе он видел портреты предков тех, кто скрывался сейчас под масками: профессоров и министров, судей и дельцов, полководцев и дипломатов... Далеко не все из них были хорошими людьми, судьба некоторых была весьма печальной, но Гарри почему-то ни секунды не сомневался, что тот же Абраксас Малфой с презрением отвернулся бы от своего сына, увидь он его распростертым ниц перед самозваным Лордом.
Может быть, именно поэтому среди пожирателей не осталось никого, кто помнил бы того, старого Тома Риддла? Гарри твердо решил выяснить, что стало с каждым из тех, кто был рядом с Волдемортом в сороковые и пятидесятые годы. Правда, для этого ему надо было сперва выбраться отсюда живым...
— Кое-кто из вас уже смог оплатить часть своего долга, — продолжал между тем Волдеморт. — Хвост, который предал своих друзей и которому некуда было больше идти, нашел меня и помог вернуть тело... Ты не раз разочаровывал меня, крысеныш, но все же ты был полезен, и за это я награжу тебя.
Он взмахнул палочкой и из обрубка руки Петтигрю словно вытекла струя жидкого серебра, отлившаяся в форме кисти. Питер поднес новую руку к глазам, согнул и разогнул пальцы и с обожанием посмотрел на хозяина.
— Она прекрасна, мой Лорд! Лучше, чем была... — прошептал он.
— Служи верно, Хвост, — Волдеморт отвернулся и, в отличие от Гарри, не заметил в глазах Питера мелькнувший и тут же погасший огонек.
