То есть Майкл был идеален. Подходил мне по всем пунктам. Что еще лучше, он всем понравился. Так что когда он остался играть в гольф с моим отцом и братьями, я поняла, что влюбилась.

Майкл сказал, что чувствует то же самое.

Я только одного не понимаю. Наши отношения складывались абсолютно безупречно. Мы никогда не ругались, все разговоры текли легко, мы выработали предсказуемые и комфортные ежедневные ритуалы. Так что же произошло?

Я прокрутила в уме все наше общение, выискивая признаки неудовлетворенности. Но не нашла ни одного. Или я все же что-то упустила? Вдруг я словно услышала слова Тучки: «Знаешь, если парню регулярно не давать, он будет искать на стороне!»

Я была довольно хладнокровна. А Майкл оказался пылким самцом, он, наверное, мог бы заниматься сексом миллион раз в день с разными женщинами. С худыми и сексапильными. Боже, у меня прямо голова закружилась. Крыша ехала, меня снова охватило неодолимое желание ему позвонить. Мне просто надо было с ним поговорить.

Я полезла за телефоном и поняла, что он выключен. Мои родные и друзья, наверное, уже в панике, возможно, отправили за мной поисковую группу с ищейками на вертолетах, поэтому я отправила им жизнеутверждающее сообщение.

А потом зашла на Фейсбук, сразу к нему на страницу. Там так ничего и не появилось.

В Твиттер. Тоже ничего.

В Инстаграм. И там ничего.

Я набрала его номер, сразу же включился автоответчик, от его голоса меня затошнило.

Сердце заколотилось, выступил холодный пот. Волнами накатывала паника.

Я набрала еще раз. Автоответчик.

И еще раз. Автоответчик.

И еще раз. Автоответчик.

Стоит ли оставить сообщение? Но что сказать-то?

«Привет, Майкл, это я, Лили, просто хочу узнать, какого хрена ты бросил меня у алтаря, чертов уродский ублюдок. Ладно, до скорого, пока».

Я обрадовалась, когда в дверь постучали, восприняв это как знак, что мне надо оставить идею дозвониться. Я еще не высохла после ванной, так что подошла к двери, обернувшись полотенцем, а Дэмиан в это время как раз поднимался по лестнице.

– Добрый вечер, – поприветствовал нас обоих мужчина в черном костюме. – Ужин готов.

– Какой ужин?

– Романтический ужин на пляже, который мистер Эдвардс, – он повернулся к Дэмиану, – заказал на первый вечер вашей супружеской жизни.

– Отлично, а то я уже умираю от голода, – сказал Дэмиан.

– Нет, я не хочу! – свирепо возразила я, и мужчина в костюме удивился.

– Но все уже подано. Накрыли очень красивый стол.

– Нет, спасибо! – выпалила я.

Встрял Дэмиан, он вообще уже взял это за привычку.

– Дайте нам несколько минут, пожалуйста.

Мужчина в костюме вышел, а Дэмиан шагнул ко мне.

– Ты разве не хочешь есть?

– Хочу, но… – от одной мысли о еде у меня заурчал живот и побежали слюнки.

– Я не буду с тобой заигрывать под столом, если ты на этот счет беспокоишься.

Боже, меня просто раздирало! Я была жутко голодна, но идея романтического ужина с Дэмианом на пляже казалась по меньшей мере странной. Я принялась мысленно составлять список «за» и «против», но желудок был в корне не согласен. Он требовал пищи. Блин, ну хрен с ним, наверное! К тому же, может, попрошу кого-нибудь сфоткать нас и выложу в Инстаграм с каким-нибудь нежным фильтром, чтобы Майкл приревновал.

– Хорошо, дай мне минуту собраться.

Мне доводилось переживать такие моменты, когда от красоты буквально дух перехватывало. Например, когда я впервые надела свадебное платье или увидела свою новорожденную племянницу. И сейчас наступил один из таких моментов. Глядя по сторонам, я понимала, что это место специально спланировали и обустроили для максимального усиления романтических переживаний.

«Романтика гарантирована стопроцентно, недовольным возвращаем деньги».

Обстановка оказалась ну просто невероятной: ужин накрыли на столике для двоих на песчаной насыпи, к которой надо было идти по щиколотку в теплой воде. В центре насыпи, в сердце из расставленных на песке свечей, стояло нечто вроде шатра, открытого со всех сторон, но завешенного тонкими белыми занавесками, ритмично покачивающимися под дуновением теплого ветра. Небольшой столик был усыпан розовыми цветами, на нем тоже стояли свечи. Два стула также были украшены белой тканью. В общем и целом ничего более романтического я в жизни не видела.

Зрелище было потрясающее, и оно вызвало во мне мощнейшую реакцию; у меня перехватило дух, и одновременно всколыхнулись все мои потаенные чувства. Это было действительно… это было… это сложно описать, я даже не знаю таких слов, чтобы они соответствовали реальности. Придумайте сами.

Было похоже на… (существительное).

Я чувствовала себя… (наречие).

И т. д.

Надеюсь, я достаточно точно все описала, очень важно, чтобы вы все ясно себе представили, для понимания внезапности моей реакции. Несмотря на всю многогранную красоту и все бесконечное богатство прилагательных, ее характеризующих, я смогла лишь расхохотаться.

О боже, я так смеялась! Ржала, как стадо лошадей.

Плечи тряслись, я едва успевала набирать в легкие достаточно воздуха между повизгиваниями и всхлипами. Это был не нормальный смех, а истерика. И я не могла остановиться. Даже наоборот, чем больше я старалась, тем хуже становилось. Дошло до того, что из глаз покатились слезы, я заскулила, в какой-то момент, кажется, даже фыркнула. В груди болело, в животе и во рту тоже. Я посмотрела на Дэмиана – я ждала, что он в ужасе отшатнется от меня и схватит вилку на случай, если придется меня усмирять. Но он стоял рядом и улыбался.

– О боже, как романтично, – иногда выдавливала я в промежутках между приступами дикого хохота, – это самое романтичное, что я когда-либо видела, при этом сегодня точно самый неромантичный день в моей жизни. Ну и ирония! – я уже держалась за живот от боли.

За спиной кто-то негромко откашлялся, мы обернулись. Официант смотрел на нас с испугом. Теперь заржал и Дэмиан.

Есть же эта расхожая фраза про то, что смех – лучшее лекарство. Это точно, потому что когда мы наконец успокоились, я почувствовала, что так хорошо мне не было уже несколько дней! Мгновенно полегчало на душе, ведь мне требовалась передышка.

Мы сели за крошечный столик, я взяла меню, радуясь тому, что наконец нормально поем без какой-либо диеты. Меня совершенно не беспокоило, что я могу разжиреть. Но, перечитав меню несколько раз, я поняла, что совершенно не представляю, что там написано.

В меню было заявлено, что меня ждет «кулинарное приключение в королевстве молекулярной кухни», в списке содержались такие вещи, как равиоли с обжаренными гребешками на подушке из разобранного салата с бальзамическими жемчужинами, посыпанные трюфельным пеплом. Пеплом? Слово «разобранный» встречалось еще трижды наряду с такими странными фразочками как сладко-кислая ананасная говядина, имбирная пена и съедобные морские камушки.

– Э… – я посмотрела на Дэмиана в надежде увидеть, что он тоже сконфужен, что не одна я такая невежда и деревенщина, ничего не смыслящая в современном кулинарном искусстве. – Со мной что-то не так или это… – я отчаянно пыталась подобрать слова.

– Позорный авангард, претенциозное говнище!

– Ого, ты за словом в карман не лезешь.

– Я просто к такому отношусь очень плохо, – сказал он с совершенно серьезным видом.

– Умоляю, расскажи! – он снова меня заинтриговал.

– Родители мои такую кухню обожают. Дорого и типа признак культуры и хорошего вкуса, видишь ли. – последние слова он сказал с очень напыщенным выражением, и я рассмеялась. – Однажды мы были в ресторане во Франции, где подавали крабовое мороженое.

– Не может быть!

– Правда, погугли.

Я достала телефон, вбила эти слова в строку поиска. Сеть ловила плохо, но я все же нашла. После нескольких строк мне стало дурно.

– И не только, есть еще мороженое из яичницы с беконом, – и как люди раньше жили без мгновенного доступа к любой информации?