Гонщик глазами ищет её. Новую знакомую. Светозару.

«Победителю все можно» – убеждает себя он.

Девушка вместе с Евдокией стоит в ряду зрителей. Взяв кубок под мышку Седьмица, соскакивает с пьедестала и широкими шагами подходит к ним. Берёт немного опешившую Светозару за руку и, подхватив за тонкую талию, целует её в губы.

Смех. Ободряющие выкрики. Смешливый упрёк от Евдокии – «Гле-еб, ну ты наглый»

И чей-то отчётливый комментарий:

– Однако у него губа не дура.

«Конечно не дура» – думает Седьмица, изловив губами ее губы. Светозара не сопротивляется. Почти. Лишь немного придерживает порыв победителя, положив ладонь ему на грудь.

«Всё. Теперь она моя» – думает Глеб.

Что думает Светозара, он не знает.

Светозара пристально рассматривала Глеба Седьмицу, довольно прикрывшего веки.

– У тебя нос толстый и с горбинкой, – после долгого молчания, наконец, сказала она – а подбородок квадратный. Это как-то неправильно.

– Почему? – Глеб открыл серо-зелёные глаза и нежно посмотрел на любимую. Они лежали в душистой полевой траве голышом. На многие километры вокруг них простиралось бескрайнее русское поле. Рядом на клетчатом покрывале стояла початая бутылка «Чёрного полковника» и лежали яблоки, сыр, хлеб. А неподалеку на обочине романтического пикничка жарился под лучами летнего солнца арендованный авиалёт.

– Нос тоже должен быть квадратным, – распорядилась Светозара, тряхнув копной соломенных волос. Затем взяла двумя руками голову Глеба и, критично разглядывая лицо, дополнила, – а в щеках нужно ямочки просверлить.

Обняв за гибкую талию Светозару, Глеб поцеловал её в губы, и смиренно сказал:

– Квадратные? Будет сделано, – он с удовольствием оглядел лицо своей девушки – распахнутые в мир зелёные глаза, слегка вздёрнутый нос, немного тонкие губы с ироничными морщинками вокруг и дополнил, – а в тебе ничего менять не нужно.

– Ещё бы – улыбнулась возлюбленная и, перевернувшись на спину, положила Глебу голову на плечо. Взгляд её устремился в синие небеса с двумя легкими белыми облаками.

Седьмица остро почувствовал её настроение – печаль от скорой разлуки. Но что он мог поделать? Космос – мечта всей его жизни. Глеб бывал у друзей отца на космодроме ещё совсем мальчишкой. Там он впервые увидел, как взлетают корабли, как работают на вышке связи, как решают нештатные ситуации. Но больше всего ему запомнился пилот – в темно-зелёном форменном комбинезоне с нашивками штурмана и знаком мастера. Это отличие давало космонавту управлять всеми типами кораблей малой и средней дальности. Заметив восхищённого Седьмицу, пилот подошёл к нему, посмотрел необыкновенно синими глазами и с улыбкой спросил – «Что малыш, хочешь космос покорять?» Мальчишка, конечно же, кивнул. Пилот благосклонно взглянул на него и вытащил из нагрудного кармана неожиданный подарок – значок курсанта академии звездоплавания. Ему! Шестилетнему мальцу! Любой 15-летний подросток получив такой знак, – гоголем бы ходил. Чего греха таить он и возгордился …до первого разговора с отцом.

Глеб подумал – «Сколько лет миновало и как я теперь близок к исполнению мечты». Проект по освоению Луны захватил его воображение. Даже когда он ел, тщательно вспоминал, все ли документы подал в комиссию проекта, не забыл ли чего из вещей собранных в дорогу. От взгляда Глеба, конечно, не укрылось, как его девушка переживает скорое расставание. Он отмечал грустно-ироничные реплики о космосе дедушки Мирослава Кузьмича. Но переступить через себя он не мог. «Если я останусь на Земле, – думал он – возненавижу всех и вся. Любовь Светозары станет клеткой, а советы Кузьмича – удушьем».

– Что ты там будешь делать? – грустно спросила она, разглядывая плывущие облака.

– На Луне? – по взмаху длинных ресниц Глеб понял – «да, чёрт побери, на этой чёртовой растреклятой Луне».

– Организовывать добычу изотопа гелий 3. Если мы начнём его поставки, – постепенно воодушевляясь, сказал Глеб, – запрыгнем, влетим в космос. Понесемся вскачь к планетам. Нужно…

– Ой, ладно, не надо – Светозара резко встала, прикрыв упругую грудь, схватила свой летний сарафан и принялась его натягивать.

Глеб вздохнул. Потянулся за летними лёгкими брюками.

К дому дедушки Глеба они летели молча. Седьмица виновато поглядывал на Светозару. Она сидела прямо, глядя перед собой.

«Лучше к ней не лезть» – печально подумал Седьмица и направил мысли по привычному кругу. Завтра на космодром. Оттуда к орбитальной станции. Там начнутся первые тесты.

– Ты меня не любишь, – безжалостным голосом сказала она.

Чьи-то холодные когти вонзились в сердце Седьмицы и прошлись рваной бороздой вниз к животу.

– Солнышко. Что ты? Люблю, конечно.

Она повернула голову. В её изумрудных дивных глазах дрожали слёзы. Глеб почувствовал, как леденящие когти делают вторую борозду крест-накрест.

– Светозара, это нечестно, – возмутился он – я космонавт. Это моё дело.

Она отвернулась. Сглотнула комок в горле и подняла лицо, чтобы не дать слезам выбежать из глаз.

– Я беременна.

Глеб едва не выпустил руль авиалёта.

– Что? – растерянно спросил он.

– Что слышал! – с яростью сказала Светозара.

Глеб тупо помолчал. Затем его осенило.

– Ух, ты! Ну и ну! – бросив штурвал, он полез к ней обниматься. И всё переменилось.

– Тише, тише! Руль! – закричала она, расплескивая из глаз слёзы на сияющее от счастья лицо.

Авиалёт стал заваливаться на одно крыло. Истошно заверещал зуммер. Но Глеб уже прыгнул назад в кресло пилота и выровнял машину. Вперёд он не смотрел, Его влюблённые, и преданные глаза были обращены на Светозару.

– Любой каприз, царица. Я у ваших ног.

– Звезду с небес и красные сафьяновые сапожки, живо – смеясь, распорядилась она.

Глеб хотел сказать – «Вот завтра на космодром и за звездой», но вовремя прикусил губу. Тему расставания нужно было срочно исключить.

Когда авиалёт приземлился в просторном дворе дома Кузьмича, Глеб молнией метнулся к дверям со стороны Светозары, открыл. Взял её на руки. Торжественно ступая, он победно посмотрел на критично улыбающегося дедушку. Затем, горделиво, на любимую.

– Никак беременна? – спросил Кузьмич, подняв седеющую бровь.

«Как!? Как он догадался!?» – восхитился и удивился Глеб.

– Ну, заходите в дом.

Светозара чмокнула Глеба в нос и легко соскочила с его рук, давая понять, – хватит паясничать. Девушка юркнула в низкую дверь, невольно поклонившись и терему и его хозяевам. Глеб последовал за ней.

В доме был не совсем обычный гость. Элекс ТУ-134. Истории этого странного существа можно было бы позавидовать. Несмотря на свою кибернетическую внешность, он всё же был человеком. Из будущего. Из 1 июля 2286 года. Элекс попал в 1991 год, как он утверждал, заменив трёх подростков из 20 века. Он легко позволил себя исследовать американской научной группе, которую возглавлял ученый с русской фамилией Преображенин. Этот шаг аукается до сих пор. Элекс оказался напичкан столь совершенными и смелыми технологиями, что несколько лет подряд Преображенин выдавал на гора одно открытие за другим. Но минуло семьдесят лет. Старого ученого уже нет в живых. Его изобретения принадлежат сыну, который отгородился в лаборатории отца от всего мира. Элекс же связанный договором о неразглашении своих тайн, был предоставлен сам себе. И он все эти годы с удовольствием летал по планете, с неописуемым восторгом рассказывал школьникам и студентам невероятные истории. А пару лет назад крепко-накрепко сдружился с Мирославом Кузьмичом.

Почему? Глеб не знал. Но на всякий случай к элексу относился с опаской.

– О! Светозара! Глеб! – воскликнул элекс густым голосом, с кавказским акцентом и выпустил две летающие видеокамеры размером с горошину. Он вообще любил менять свой голос, подбирая под ситуацию наиболее подходящий – Я пару минут назад был в Австралии. Жара! – он смахнул воображаемую капельку пота с нанолба, и провел манипулятором под мышкой. Его хромированное «лицо» с выпуклыми чёрными рецепторами растянулось в механическом оскале улыбки. Видимо это была шутка. Так элекс демонстрировал, сколь многих физиологических изъянов присущих обычным людям, он лишён.